История петербургских особняков. Дома и люди
Шрифт:
Желающих купить бывший дом Талызина с публичных торгов не нашлось, и он остался за казной; в нем разместился ордонансгауз, говоря современным языком – комендантское управление. После постройки для него в 1824–1826 годах нового здания на Садовой старый, уже изрядно обветшавший дом освободился. Разумеется, тут же нашелся охотник получить его задаром – место-то выгодное, в самом центре города, рядом с дворцом. Некий камер-фурьер [7] Миллер обратился было с прошением о пожаловании бывшего казенного здания ему, но согласия на это не получил.
7
Камер-фурьер –
В 1830 году Николай I подарил дом своему военному министру графу А. И. Чернышеву, и тот по проекту архитектора И. И. Шарлеманя заново его отделал, одновременно изменив отделку фасадов: добавлены балкон и аттик, а кроме того, появились лепной пояс и ризалиты, подчеркивающие горизонтальные и вертикальные членения. Однако в целом здание не слишком изменилось, по крайней мере снаружи. Что же касается внутренней отделки, то от нее сохранились лишь лепные карнизы, да и то относящиеся к более позднему времени.
В 1846 году Чернышев, теперь уже князь, отдал дом на Миллионной в приданое за старшей дочерью Елизаветой, вышедшей замуж за его бывшего адъютанта – князя Владимира Ивановича Барятинского. В придачу к дому жених получил еще 150 тысяч рублей серебром, из которых пятьдесят дал сам император.
Надо сказать, что породниться с Барятинскими, занимавшими по знатности своего рода и богатству одно из первенствующих мест в петербургском свете, было большой честью для Чернышева – несмотря на полученный им графский, а затем и княжеский титул, он считался выскочкой, и, по словам современника, «о нем самом и о его происхождении ходили самые непривлекательные слухи». Лишь занимаемый им высокий пост открывал ему доступ в высшее общество.
В. И. Барятинский
11 октября отпраздновали пышную свадьбу, и в скором времени молодые поселились в заново отделанном для них особняке. Владимир Иванович Барятинский (1817–1875) приходился внуком княгине Екатерине Петровне, некогда жившей в доме напротив (о котором нам предстоит говорить в следующем очерке). Его отец, Иван Иванович, ревностный англоман, владевший двадцатью одной тысячью душ, славился образцовым ведением своего огромного хозяйства и неоднократно получал медали от агрономических обществ. Он женился вторым браком на графине Марии Федоровне Келлер (сделавшейся впоследствии известной благотворительницей). Она родила ему четырех сыновей и трех дочерей.
При воспитании детей главное внимание отец уделял старшему сыну Александру, для чего даже разработал особую систему, опять-таки в английском вкусе. Владимира же просто-напросто отдал в Пажеский корпус, по окончании которого тот поступил в кирасиры. В 1841 году его назначили адъютантом к военному министру, а через год перевели в Кавалергардский полк.
Женившись, Барятинский вышел в отставку и поступил на службу «по статским делам», но вскоре вновь надел мундир. После вступления на престол Александра II, при котором он состоял, когда тот еще был наследником, карьера Владимира Ивановича пошла особенно успешно. Он становится флигель-адъютантом, производится в полковники, затем получает генеральский чин, а в 1861 году назначается командиром того самого Кавалергардского полка, где некогда служил поручиком.
Полковые летописи гласят, что в момент принятия В. И. Барятинским командования полком тот находился далеко не в блестящем состоянии, имея опустившийся и распущенный состав офицеров. Они
Правда, и при Барятинском случались беспорядки. К примеру, 7 мая 1865 года он получил строжайший выговор за то, что один из эскадронов был самовольно поднят по тревоге его командиром, причем «некоторые пешие офицеры вскочили на коров, попавшихся им по дороге на Царицын луг». Какие же еще патриархальные нравы сохранялись в столице, если по пути от Захарьевской, где находились казармы кавалергардов, к Царицыну лугу (Марсово поле) можно было повстречать мирно пасущихся коров!
Приучать офицеров к «свету» Владимиру Ивановичу помогала его супруга, княгиня Бетси, как ее называли в обществе. Для наглядных уроков хорошего тона она воспользовалась обедами – к столу ежедневно приглашались несколько офицеров. Обедали, даже при отсутствии посторонних, с соблюдением строгого этикета относительно формы одежды и светских приличий. Допущенные погрешности тут же с милой улыбкой ставились на вид хозяйкой дома. Вряд ли кто-нибудь поверит, что за такими обедами царила непринужденная атмосфера и искреннее веселье. Скорее всего, офицеры смотрели на них как на тягостную повинность.
О В. И. Барятинском современники отзываются по-разному. Так, например, хорошо знавший князя В. А. Инсарский утверждает, что тот отличался скупостью и мнительностью; в то же время такой пристрастный и злоязычный критик современного ему общества, как князь П. В. Долгоруков, называет Владимира Ивановича «добрейшим и честнейшим» человеком, удивляясь лишь, как он мог жениться на женщине «неприятной и смешной по ее надменности», и далее добавляет: «Мы не могли, впрочем, никогда понять источника глупому и смешному чванству княгини Елизаветы Александровны. Ведь не тем же ей чваниться, что отец ее… был и дерзок с подчиненными, и подлейшим холопом при дворе, был и тираном с несчастными (намек на декабристов. – А. И.), и в то же время взяточником-казнокрадом? Может быть, княгиня Елизавета Александровна чванится тем, что ни одна женщина не умеет лучше ее стрелять из пистолета? Кроме этого да богатства, нажитого ее отцом всякими неправдами и мерзостями, она ничем не отличается от многолюдной толпы».
Если такая оценка и не вполне справедлива, то все же в ней много правды, особенно в отношении князя А. И. Чернышева. Любопытно, что Инсарский, давая нелестную характеристику самому Владимиру Ивановичу, о жене его отзывается как о «прелестной барыне».
В 1866 году В. И. Барятинский назначается генерал-адъютантом с одновременным определением в обер-шталмейстеры. На этом его военная служба заканчивается. После смерти князя домом долгое время владела его вдова, пережившая мужа более чем на четверть века и скончавшаяся только в 1902 году. Затем участок перешел к ее старшей дочери Марии, вышедшей в 1888 году, в возрасте тридцати семи лет, вторым браком замуж за своего кузена Ивана Викторовича Барятинского, шестью годами моложе ее.
Супруг княгини, отставной капитан-лейтенант, двадцать лет прослуживший на флоте (моряком был и его отец). Он неоднократно избирался уездным предводителем дворянства, был депутатом III Государственной думы от партии правых националистов.
Этим немного странным браком завершается семейная хроника владельцев дома на углу Мошкова переулка, и их дальнейшая судьба, вероятно, уже за пределами России, остается неизвестной.