История Петра Великого
Шрифт:
Есть основание думать, что при судебном следствии, произведенном над Шакловитым, и при решении его дела играло довольно важную роль некоторое пристрастие. Шакловитый считался опасным противником бояр. Теперь они имели возможность отомстить ему. Судьями были люди партии; само следствие имело не столько характер судопроизводства, сколько значение политической меры. Сохранилось известие о том, что сам царь относился к Шакловитому несколько мягче, чем некоторые из окружающих его лиц. Бояре требовали, чтобы Шакловитого до казни еще раз подвергли пытке; Петр отвечал, что им не пригоже мешаться в это дело. Рассказывают также, что Петр сначала не соглашался на казнь Шакловитого и его сообщников, но что патриарх уговорил его казнить Шакловитого [138].
Судьба Василия
Можно удивляться такой мягкости в обращении с Голицыным. Противники его были чрезвычайно недовольны. Гордон пишет, что все знали о значении Голицына в партии Софьи и были убеждены в том, что он, по крайней мере, знал об умыслах против Петра, если и не был главным их зачинщиком. К этому Гордон прибавляет, что только семейным связям Голицын был обязан спасением от пытки и казни. Этим, замечает Гордон, Борис Голицын навлек на себя гнев народа и родственников Петра; особенно царица Наталья Кирилловна была возбуждена против Бориса Голицына. Все это, однако, пока не мешало последнему оставаться другом и советником царя [139].
Ужаснее была судьба Медведева. Его схватили в одном монастыре близ польской границы, привезли в Троицкую лавру, пытали и заключили в монастырь. В 1693 году следствие над ним было возобновлено по случаю новых показаний, обличавших его в разных умыслах. Он был подвергнут страшным истязаниям и казнен мучительным образом. Есть основание думать, что религиозная нетерпимость противников ученого монаха имела некоторое значение в катастрофе Медведева, считавшегося способным искать патриаршества [140].
Оставалась одна царевна. И ее судьба должна была решиться. Из Троицы Петр написал брату Ивану письмо, в котором, между прочим, было сказано: «Милостью Божией вручен нам, двум особам, скипетр правления, а о третьей особе, чтобы быть с нами равенством правления, отнюдь не вспоминалось. А как сестра наша, царевна Софья Алексеевна, государством нашим учала владеть своей волей, и в том владении, что явилось особам нашим противное и народу тягости и наше терпение, о том тебе, государь, известно… А теперь настает время нашим обоим особам Богом врученное нам царствие править самим, понеже пришли есмы в меру возраста своего, а третьему зазорному лицу, сестре нашей, с нашими двумя мужскими особами в титле и в расправе дел быть не позволяем; на то бы и твоя бы, государя, моего брата, воля склонилась, потому что начала она в дела вступать и в титла писаться собой без нашего изволения, к тому же еще и царским венцом для конечной нашей обиды хотела венчаться. Срамно, государь, при нашем совершенном возрасте тому зазорному лицу государством владеть мимо нас» [141].
О судьбе, ожидавшей «зазорное лицо», в этом письме не сказано ни слова. Письмо было написано между 8 и 12 сентября. Вскоре после этого царским указом поведено исключить имя царевны из всех актов, где оно доселе упоминалось вместе с именем обоих государей. Затем был послан в Москву боярин, князь Троекуров, просить Софью удалиться из Кремля в Новодевичий монастырь. Софья медлила исполнением желания царя. Только в последних числах сентября она переселилась в монастырь. Здесь она была окружена многочисленной прислугой, имела хорошо убранные кельи и все необходимое для спокойной жизни; только не имела свободы выезжать из монастыря и могла видеться единственно с тетками и сестрами, которым дозволялось навещать ее в большие праздники [142].
Началом действительного царствования Петра можно считать 12 сентября. К этому дню относится назначение царем некоторых вельмож на разные административные должности. Не ранее как в первых числах октября Петр явился в столицу, которую покинул в начале августа. Таким образом, кризис продолжался около двух месяцев.
ГЛАВА VI
Немецкая слобода
Молодой царь до 1689 года не принимал почти никакого участия в государственных делах. Он присутствовал лишь при торжественных аудиенциях и участвовал иногда в заседаниях Думы. С одной стороны, Софья не могла желать посвящения брата в тайны политики, с другой — он сам был занят своим потешным войском и прогулками на Яузе, Просяном пруде и Переславском озере и поэтому не обращал внимания на дела.
Однако и после удаления Софьи Петр несколько лет еще не занимался политикой. До Азовских походов он предоставлял управление делами другим лицам и посвящал свое время любимым занятиям, учению, увеселениям.
Мало того, были и после падения Софьи разные случаи, свидетельствовавшие о том, что Петр не имел влияния и тогда, когда он по-настоящему должен был и желал иметь влияние. Укажем на некоторые примеры такого рода.
Мы увидим позже, что тотчас же после государственного переворота 1689 года завязались близкие отношения между Петром и генералом Гордоном. Царь нуждался в нем как в наставнике в области военной техники, как в собеседнике, вообще полезном своим многосторонним образованием. Он видел Гордона чуть ли не ежедневно. Однако патриарх Иоаким, который после падения Медведева упрочил свое положение при дворе, играл важную роль и имел сильное влияние, — не любил иностранцев, осуждал и прежде представление им должностей офицеров и был недоволен их положением в кругах высшего общества и при дворе. Неудачу Крымских походов патриарх приписывал участию в них «еретиков». Когда шли приготовления ко второму Крымскому походу, патриарх в сильных выражениях говорил о Гордоне, утверждая, что нельзя надеяться на успех русского войска, если этим войском будет командовать еретик. «Вельможи, — рассказывает Гордон, — улыбались и не обращали внимания на слова патриарха» [143].
Тем важнее оказывается следующий факт.
Несколько месяцев спустя после государственного переворота Гордон, по случаю празднования рождения царевича Алексея Петровича (в феврале 1690 года), был приглашен к торжественному столу. Однако он не мог участвовать в обеде, потому что патриарх объявил решительно, что иноземцам в таких случаях бывать при дворе негоже. Можно думать, что Петру этот эпизод очень не понравился. Желая показать внимание оскорбленному генералу, он на другой же день после этого происшествия пригласил его отобедать с ним где-то за городом. На возвратном пути оттуда царь дружески беседовал с Гордоном [144].
Впрочем, и кроме патриарха были люди, не любившие иностранцев. Скоро после государственного переворота 1689 года были приняты разные меры, свидетельствовавшие о некоторой неприязни к иноземцам. В то время, когда отношения между Петром и иноземцами становились со дня на день более близкими (например, в почтовом ведомстве были приняты меры для затруднения сообщения с Западом), почтмейстеру Виниусу было поручено просматривать все частные письма, прибывавшие из-за границы или отправляемые туда, и, смотря по содержанию, уничтожать из них те, в которых заключалось что-либо предосудительное. Об этих произвольных действиях администрации мы узнаем некоторые любопытные подробности из жалоб находившегося тогда в Москве польского резидента, а также из переписки генерала Гордона с сыном Джемсом [145].