История Похитителя Тел
Шрифт:
– Если предположить, что у нас все получится, это наш последний шанс.
– Хорошо, – ответил он, – сегодня вечером в отеле на пляже Гренады у нас будет достаточно времени, чтобы это обсудить. В зависимости, конечно, от того, насколько быстро ты будешь воспринимать уроки астральных путешествий. А теперь, пожалуйста, продемонстрируй свою молодую силу и энергию поконструктивнее, помоги мне с чемоданом. Мне семьдесят четыре года.
– Великолепно. Но перед уходом я хочу кое-что выяснить.
– Что?
– Почему ты мне помогаешь?
– О, ради Бога, ты знаешь почему.
– Нет, не знаю.
Он окинул
– Ты мне небезразличен! Мне все равно, в каком ты теле. Это правда. Но, если быть предельно честным, этот гнусный Похититель Тел, как ты его называешь, меня пугает. Да, пугает до мозга костей.
Он глупец и всегда сам становится причиной своего падения, это так. Но на этот раз ты, наверное, прав. Он совершенно не стремится быть задержанным, если вообще когда-то стремился. Он планирует долгое успешное приключение, и ему может очень скоро надоесть «Королева Елизавета II». Поэтому надо действовать. Теперь бери чемодан. Я чуть не умер, тащась вверх по лестнице.
Я подчинился.
Но меня смягчили и опечалили его проникнутые чувством слова, и я ринулся в мысленный просмотр фрагментарных картин, живописующих всякие мелочи, какими мы могли бы заняться на большой мягкой кровати в соседней комнате.
А вдруг Похититель Тел уже сбежал с корабля? Или именно сегодня утром его уничтожили – после того как Мариус окатил меня таким презрением?
– Тогда мы поедем в Рио, – сказал Дэвид, направлявшийся впереди меня к воротам. – Мы как раз успеем на карнавал. Устроим себе отличный отпуск.
– Я умру, если придется прожить так долго! – сказал я, обгоняя его на лестнице. – Твоя проблема в том, что ты привык быть человеком, так как занимаешься этим чертовски долго.
– Я привык к этому уже в два года, – сухо возразил он.
– Я тебе не верю. Я уже несколько веков с интересом наблюдаю за двухлетними людьми. Они несчастны. Они практически постоянно суетятся, падают и плачут. Им противно быть людьми! Они уже понимают, что это своеобразная злая шутка.
Он засмеялся про себя, но не ответил. И не смотрел на меня.
Когда мы вышли к парадному входу, нас уже поджидало такси.
Глава 20
Перелет стал бы для меня очередным кошмаром, не устань я настолько, что сразу заснул. С момента моего последнего отдыха – сна в объятиях Гретхен – прошло полных двадцать четыре часа, и я заснул так крепко, что, когда Дэвид разбудил меня для пересадки в Пуэрто-Рико, я плохо соображал, кто мы такие и чем занимаемся, и на один странный момент мне показалось вполне нормальным болтаться в этом огромном тяжелом теле в состоянии растерянности и бездумного подчинения командам Дэвида.
Это был транзитный рейс, и мы не выходили из терминала. А когда наконец приземлились в маленьком аэропорту Гренады, меня удивило густое и восхитительное карибское тепло и блестящее сумеречное небо.
Казалось, мягкий, ароматный, обвевающий ветерок, приветствовавший нас, изменил весь мир. Я порадовался, что мы совершили набег на новоорлеанский магазин на Кэнал-стрит, потому что плотная твидовая одежда здесь никуда не годилась. Пока наше такси тряслось по узкой неровной дороге, доставляя нас к отелю на пляже, я зачарованно рассматривал роскошный лес вокруг, большие красные гибискусы, цветущие за каждой изгородью, грациозные кокосовые пальмы, склоняющиеся над крошечными полуразрушенными домишками на холме, и мечтал увидеть их не безнадежно мутным ночным смертным взглядом, но в лучах волшебного утреннего солнца.
Вне всякого сомнения, в том, что мое превращение состоялось на злобном джорджтаунском холоде, присутствовал элемент наказания. Но, вспоминая обо всем – о красивом белом снеге и о тепле домика Гретхен, я не мог жаловаться искренне. Однако только этот карибский остров представлялся мне реальным миром, созданным для настоящей жизни; и я, как всегда со мной бывало на этих островах, подивился, как они, такие прекрасные, такие теплые, могут быть такими бедными.
Бедность видна повсюду: бессистемно разбросанные деревянные дома на сваях, пешеходы на обочинах дорог, старые ржавые автомобили и полное отсутствие каких бы то ни было признаков благополучия… Для приезжего все это могло сойти за экзотику, но для коренных жителей, так и не скопивших денег, чтобы покинуть остров хотя бы даже на один день, это были свидетельства тяжелой жизни.
Вечернее небо приобрело густой блестяще-синий отлив, как часто бывает в этих краях, светящийся, как в Майами, а мягкие белые облака на дальнем краю моря создавали привычную для этих мест чистую и прекрасную панораму. А ведь это лишь маленькая часть Карибского моря. И зачем я вообще забредаю в места с каким-либо иным климатом?
Отель оказался пыльным, запущенным домиком для гостей, покрытым белой штукатуркой, одним из множества подобных строений под ржавыми жестяными крышами. Весьма немногие англичане знали о нем; здесь, в беспорядочно пристроенном крыле старомодных комнат, выходящих на пески пляжа Гранд-Ансе, было очень тихо. С многословными извинениями за сломанные кондиционеры и переполненные номера – нам придется занять двухместный номер, и я чуть не расхохотался, когда Дэвид поднял глаза к небу, словно беззвучно говорил, что его испытания не кончатся никогда, – владелец продемонстрировал нам, что вентилятор под потолком может создать достаточно сильный ветер. Окна закрыты старыми белыми жалюзи. Мебель сплетена из белых прутьев, а пол выложен старой плиткой.
Мне это показалось очаровательным, но в основном из-за сладкого теплого воздуха и кусочка джунглей – спускавшихся по стенам здания зарослей банановых листьев и лиан. Ах, вьюнок! Можно установить отличное основное правило: никогда не селись в той части света, где не растут лианы.
Мы сразу же принялись переодеваться. Я сорвал с себя твид и надел тонкие хлопчатобумажные брюки, рубашку и теннисные туфли, купленные перед отъездом из Нового Орлеана, и, приняв решение не предпринимать физической атаки на Дэвида, который переодевался ко мне спиной, вышел на улицу, под грациозно изогнутые кокосовые пальмы, и направился к песку.
Ночь была спокойной и тихой. Ко мне вернулась вся моя любовь к Карибам, а также болезненные и благословенные воспоминания. Но я мечтал увидеть эту ночь моими прежними глазами. Я жаждал видеть, что происходит в сгущающейся тьме и в тенях, окруживших раскинувшиеся вокруг холмы. Я желал настроить свои сверхъестественные уши и поймать тихие песни джунглей, на вампирской скорости побродить по горам с другой стороны, отыскивая тайные ущелья и водопады, – но это было доступно лишь Вампиру Лестату.