Шрифт:
По всем правилам жанра повествование мое должно начинаться сугубо с матерных слов, ими же продолжаться и, разумеется, заканчиваться. Однако исходя из тех соображений, что самому мне претит матерная речь, я сделаю над собой усилие и постараюсь сдержаться.
Причин ругаться у меня немало – я обломался уже в пятый раз. На сей раз со Спящей Красавицей. Поцеловал ее, а она не проснулась. Я снова поцеловал, а она опять не проснулась. Тогда я начал неистово целовать ее волосы, лицо, шею, а она, не просыпаясь,
– Паршивый из тебя принц! – сказал мне тогда Собак.
– Знаю, – ответил я. – Но не могу понять почему. И имя у меня вроде бы красивое – Лузер. А с девушками все равно не везет.
В прошлый раз я обломался с Золушкой – ни с того ни с сего она выхватила у меня из рук свою туфельку, а потом, прихватив с собой мой бумажник, скрылась в неизвестном направлении. Чуть позже часы пробили двенадцать, и я превратился в тыкву.
– Это все из-за того, что ты не умеешь танцевать и наступил во время танца ей на ногу! – утешал меня тогда Собак.
Но я ему не верил. С большим трудом мне удалось превратиться из тыквы обратно в принца и устранить психологический стресс. Однако на этом мои невзгоды не закончились...
Когда я пришел на свидание к Белоснежке, то не застал ее дома, так как она уехала играть в бильярд со своим старым знакомым. Это было бесчестно с ее стороны, поскольку она сама назначила мне встречу, и я даже одолжил у графа Де ла Фер букет лилий... а она уехала. И я весь вечер провел в компании гномов, и не сказать, что мне это было приятно. Гномы все время резались в домино, пили пиво и говорили о футболе. Было чертовски скучно...
А теперь вот и Спящая Красавица тоже...
– Может быть, ты негативный персонаж? – предположил вдруг Собак.
– В смысле? – заинтересовался я.
– Ну, может, тебе попробовать закадрить какую-нибудь злую колдунью?
– Твои варианты?
– Снежная королева!
– Не пойдет, – ответил я. – Я люблю страстных, горячих женщин, а она, по всей видимости, фригидна.
– Тогда Фея Моргана!
– Это не ко мне, это к Ланселоту. Я персонаж из другого рассказа.
– М-м-м... Баба Яга.
– Не смешно.
– Не обижайся...
– Да что уж там... Обижайся, не обижайся... Плохо дело...
Я смерил несчастным взглядом квадратное солнце.
– А помнишь, как тебя отшила Русалочка? – спросил вдруг Собак.
– Да, и все лишь из-за того, что я люблю черную икру... Я печально вздохнул.
– Да ладно тебе, не хнычь! Мне-то по сути дела, еще хуже...
– Почему?
– Ну что я вообще за персонаж такой, – Собак?
– В смысле?
– Что я из себя представляю?
– Не знаю, автор тебя еще не описывал.
– Ну а как ты себе меня представляешь?
– Как говорящего сенбернара, который ходит исключительно на задних лапах, – сказал я, ни секунды не размышляя.
– Я так и думал...
– Ты что расстроился?
– Есть немного...
– Но почему?
– Просто мне тоже, по всей видимости, не светит в этом рассказе ни Спящей Красавицы, ни Золушки. Ты-то ее хотя бы поцеловал...
– Да, и получил пощечину.
Я с досадой потер горящую щеку.
– Вообще, надо признать, что дела наши плохи и ничего хорошего нас, судя по всему, не ждет, – подытожил Собак.
Я с ним согласился.
– А помнишь, что случилось с Царевной Лягушкой? – спросил я.
– Помню, ты ее поцеловал, а она упрыгала в воду.
– Я тогда сильно сглупил, конечно. Ведь лягушки – это же французский деликатес, значит, для того чтобы обратить ее в царевну и целовать ее – тоже надо было по-французски...
– Век живи – век учись.
– Точно, Собак!
– А вообще меня достали такие положительные девушки как Золушка и Русалочка, – рассердился вдруг Собак. – Хочется кого-нибудь типа женщины-Кошки...
– Вот это да! Ты же Собак! Ты не должен любить кошек.
– Да по фиг мне, – сказал он.
Долгое время мы шли молча, погруженные в самих себя, потом Собак остановился и сказал:
– А ты знаешь, кто во всем виноват?
– Кто? – спросил я.
– Наш автор! Этот бессовестный властитель дум и судеб!
– Пожалуй, ты прав, – согласился я.
– Предлагаю тебе отыскать его и хорошенько с ним переговорить.
– Согласен.
– Зачем он все время подбрасывает нам какие-нибудь подлянки? Ты читал что-либо из его произведений?
– Конечно.
– Помнишь, что случилось с героем «Инфаркта»?
– Бедняга умер от разрыва сердца.
– А герой «Песка»?
– Его похоронили заживо.
– Теперь вспомни, что стало с героем рассказа «Пистолет».
– Он застрелился.
– Так вот, друг мой, если верить статистике, то восемьдесят пять процентов вероятности, что мы с тобой в финале этого рассказа покончим с собой.
– Или умрем как герои...
– Точно. Как два великих мученика!
Мы дружно рассмеялись. Собак весело завилял хвостом.
– Да, не очень повезло нам с автором, – отсмеявшись, сказал я.
– Верно! Нет, чтобы сочинить про нас какой-нибудь сентиментальный роман, погрузив в приятную атмосферу блаженного идиотизма, так он вечно подсовывает нам эту чертову экзистенциальную тошноту.
– Надо с ним разобраться!
– Заметано.
– Так значит в путь?
– В путь!
И не позволяя себе материться и впадать в отчаянье, мы отправились на поиски нашего бессовестного автора, способного в любую минуту подбросить нам какую-нибудь подлянку.