История раскрывает тайны: Рассказы

Преображенский Александр Александрович

Великий князь Московский и всея Руси Иван III взял в жены племянницу византийского императора Софью Палеолог. Невеста прибыла на свою вторую родину не с пустыми руками. Ценнее всех сокровищ были греческие и латинские рукописные книги, которые она привезла с собой. Отныне Москва стала одним из самых важных мировых центров, где находились редчайшие свидетельства античной и средневековой истории не только европейских, но и восточных стран. Но впоследствии это собрание рукописных книг стали называть библиотекой Ивана Грозного.

Судьба этой библиотеки не одно столетие волнует ученых. Что с ней случилось? Где она? А ведь была она, была… В этом сейчас почти нет сомнений. Правда, споры

о библиотеке Ивана Грозного простираются в очень широких пределах. Начиная от фанатической уверенности в том, что загадочные рукописи вот-вот будут найдены в одном из тайников Кремля. И кончая полным безнадежности мнением, что искать-то нечего: библиотеки давным-давно не существует.

Итак, зададимся сначала вопросом, какие имеются сведения о библиотеке? Насколько они достоверны?

Свидетельства эти очень разные. Причем обнаруживается одна довольно странная их черта. Они нередко исходят от иностранцев. Неопределенные, но очень устойчивые известия о библиотеке не раз выплывали наружу в XVI-XVII веках, то в Италии, на Ближнем Востоке, то в других странах. Москву не раз посещали духовные и светские лица из-за границы, желая познакомиться с царским книгохранилищем. Так, в марте 1582 года с Иваном IV беседовал иностранный религиозный деятель. Разговор шел о царской «книгохранительнице». Католический кардинал Сан-Джорджо поручил своему служителю поехать в столицу России, чтобы разузнать о греческих рукописях царской библиотеки. Позднее, уже в царствование Алексея Михайловича, в Россию приехал ученый грек Паисий Лигарид. Он письменно испрашивал разрешения царя допустить его к занятиям над греческими и латинскими книгами. А голландский посол Николас Витзен в 1664 году выспрашивал у сопровождавших его в Москве русских «приставов» о царской библиотеке. При этом Витзен упомянул: «Говорят определенно, что здесь находятся древние книги Александра Великого (Македонского), а также летописи страны и карты».

Но все эти вопросы по сути своей оставались без определенного ответа. В лучшем случае интересующимся говорили, что это дело особой государственной важности.

Помимо подобных данных (их, скорее, можно считать косвенными) есть и иные, более надежные, на взгляд исследователей. И самое существенное - эти сведения принадлежат очевидцам, знакомым с книгами таинственной библиотеки московских государей.

Знаменитый писатель первой половины XVI века Максим Грек (он был действительно греком, хорошо владеющим языками античности) занимался переводами книг из библиотеки при великом князе Василий Ивановиче, сыне Ивана III и Софьи Палеолог. Максим Грек упоминал в своих сочинениях о «книгохранительнице» (то есть книгохранилище), оценивая ее как «богособранное сокровище».

Один из биографов Максима Грека более определенно сообщил, что ученому-писателю Василий III «отверзе» (открыл) в «некоторых палатах бесчисленное множество греческих книг*. Максим Грек был поражен богатством библиотеки, равной которой ему в других странах не доводилось видеть.

Эти самые общие данные о книжных сокровищах нашли подтверждение во времена Ивана Грозного. В 1565-1566 годах царь разрешил священнику из Прибалтики Иоганну Веттерману познакомиться с некоторыми книгами своей библиотеки. Их вынули, по утверждению пастора, аи замурованного помещения приближенные Ивана Грозного - дьяки Щелкалов и Висковатов, а также хранитель царской казны Фуников. Библиотека находилась «около покоев царя в двух или трех двусводчатых подвалах».

Сообщение Веттермана дошло до нас в пересказе автора хроники рижского бургомистра Франца Ниенштедта. Это обстоятельство вызвало впоследствии разноречия ученых. Одни (их большинство) при- нималн свидетельство хроники о библиотеке,

полагая, что выдумка исключена. Скептики, напротив, не придавали веры сообщениям Вет-122 термана. Указывалось на то, что Веттерман сопровождал высланных из Ливонии немцев и вряд ли ему, иноверцу, дозволили бы приоб-J»A щиться к царской сокровищнице. Вызывало сомнение и другое. Вет: терман полагал, что книги царской библиотеки - дар Константинопольского патриарха времен крещения Руси. Наконец, пастор сообщал, что до него почти сто лет никто не касался книг библиотеки. Но как могло такое статься, если Максим Грек уже пользовался

библиотекой за несколько десятилетий до приезда Веттермана в Москву? Исследователи доказали, что хроника Ниенштедта ходила по рукам в нескольких копиях - списках, которые имели неисправности, разночтения. При переписке могли быть допущены ошибки.

Свои соображения о библиотеке высказал опытный архивист кон-цаХ1Х - началаХХвека С.А.Белокуров. Его труд о библиотеке Грозного доказывал бесперспективность поисков уникального книгохранилища. Были приняты во внимание и страшные московские пожары, не обходившие Кремль, царские палаты и соборы. Серьезным доводом выглядело также наблюдение историка о том, что в летописях ни слова нет о библиотеке. Хотя в некоторых летописных текстах упоминалось о пожаре 1547

года, от которого погибли какие-то греческие книги. Не исключалась мысль, что библиотека оказалась разграбленной в дни иностранной интервенции начала XVII века, когда в Кремле хозяйничала польская шляхта. Тогда из Москвы в дар римскому папе была послана одна редчайшая греческая рукопись.

Позиция Белокурова казалась очень убедительной и повлияла на охлаждение интереса к поискам загадочного книгохранилища.

Но даже «холодный душ» белокуровских разысканий не остудил

головы энтузиастов, убежденных в том, что библиотека цела и ждет

своих открывателей..

Нельзя сказать, что это убеждение являлось беспочвенным. Еще до Октябрьской революции по разным случаям в Кремле велись земляные работы. И не раз находили подземные помещения, напоминавшие тайники. Но книг в них не было. В тех случаях, когда целенаправленно искали царскую библиотеку, подкапывались под фундаменты дворцов, башен и соборов Кремля, дело или не доводили до конца или приходили к отрицательным заключениям. Но надежда все-таки не исчезла.

В 1894 году историк И. Е. Забелин опубликовал интригующие материалы по делу московского пономаря Конона Осипова. А дело состояло в следующем. Осипов подал в декабре 1724 года «доноше-ние» в одну из правительственных канцелярий. Он поведал, что знает о подземных тайниках в Кремле, где хранятся какие-то сундуки, содержимое которых ему неизвестно. Свой рассказ пономарь подкрепил ссылкой на дьяка приказа Большой казны Василия Макарьева. Тот в 1682 году по распоряжению царевны Софьи был послан в подземелье и собственными глазами видел там много сундуков.

Об этом стало известно Петру I. Он приказал незамедлительно провести поиски тайников. На казенных подводах Осипов из Петербурга был доставлен в Москву. Мы доподлинно не знаем, сколь тщательно велись разведки кремлевских недр по «доношению» Оси-пова. Пока они шли, скончался Петр I. А из Москвы правительству последовало сообщение, что «ничего не сыскано, да и впредь надеяться невозможно». Поиски прекратили.

Шли годы, а Осипов не оставлял намерения продолжить розыск. В 1734 году он вновь обратился в Сенат с просьбой уделить внимание столь важному делу. Осипов утверждал: «Оному тайнику ход я сыскал и тем ходом иттить стало нельзя*. Престарелый и больной кладоискатель был настолько уверен в успехе, что оставлял властям право казнить его в случае напрасных затрат на поиски.