Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

История России с древнейших времен. Том 27. Период царствования Екатерины II в 1766 и первой половине 1768 года
Шрифт:

Для усиления торговли с Среднею Азией Сенат отменил прежнее постановление, что вымениваемое в Оренбурге и Троицке у азиатцев золото и серебро купцы непременно должны отдавать в казну на монетные дворы, ибо для купцов это тягостно и отнимается у них охота к вымену на товары своих денег, а так как цена золота и серебра повысилась, то приносящим эти металлы на монетные дворы выдавать за золото вместо прежних 2 рублей 75 копеек за золотник по три рубля и за серебро вместо 19 1/2 копеек по 20 1/2 копеек, производя плату наличными деньгами безо всякого удержания и проволочек, ибо Волков, бывший оренбургский губернатор, доносил, что единственное средство заставить купцов приносить металлы на монетный двор – это выдавать им сейчас же готовыми деньгами: всякий из них скорее согласится, писал Волков, выменивать баранов, топить сало и не иметь с канцеляриями дела, чем серебром и золотом навязать себе на шею хлопоты. Поступление значительных доходов с бывших монастырских имений вводило Сенат в искушение обращать эти доходы на возможно большее число статей; но так как эти статьи ограничивались содержанием духовенства и богоугодных учреждений, то иногда Сенат позволял себе смешные натяжки. До сих пор на содержание Московского университета 20000 рублей отпускалось из винных доходов; Сенат представил, нельзя ли и эти деньги, и остальные 15000 рублей отпускавшиеся из Штатс-конторы, отпускать из доходов коллегии Экономии, ибо «в сем училище главное научение производится о настоящем познании душевных добродетелей и ко исправлению нравов на богоугодное и обществу полезное употребление». Но императрица с таким взглядом Сената на университет не согласилась и приказала по-прежнему отпускать на него деньги из винных доходов.

В 1766 году Екатерина окончила свой законодательный труд, посредством которого хотела перенести в Россию просветительные идеи, выработанные европейскою наукой. Мы видели, что об этом труде знали приближенные к императрице люди, знали и так называемые философы во Франции. В описываемом году императрица потребовала мнения

о своем труде от некоторых лиц. Из этих мнений особенно замечательны для нас мнения старого, умного, опытного служаки Баскакова и знаменитого писателя Сумарокова. Баскаков не мог согласиться на совершенное уничтожение пытки и написал: «Не благоволено ль будет прибавить: Кроме необходимых случаев, которые надобно означить именно». Баскаков представлял один из таких случаев: разбойник, погубив хозяев дома, вынес такую вещь, которую ему одному вынести никак было нельзя, и между тем утверждает, что товарищей у него не было. Екатерина заметила на это: «О сем слышать неможно; и казус не казус, где человечество страждет». Но вообще Екатерина была довольна замечаниями Баскакова и написала: «Все его примечания умны». Иначе отнеслась она к замечаниям Сумарокова, который написал их с обычным своим пылом и скоростию, причем положения, сами по себе верные, приводились вовсе некстати и способны были только раздражить; например, Сумароков вооружился против решения большинством голосов. «Большинство голосов истины не утверждает, – писал он, – утверждает мнение великий разум и беспристрастие». Екатерина заметила: «Большинство истину не утверждает, а только показывает желание большинства». Сумароков продолжал: «Ежели кто за недозволенным отсутствием голоса своего лишится, так не он, но общество постраждет, ежели полезное его мнение не примется после». «И всякий, следовательно, всякое дело остановит, и выйдет хаос», – замечает императрица. Сумароков: «Законов с умствованием народа соглашать не надобно, ибо у честных людей все умствование – нагая истина, а законы предписывают борющим истину». Екатерина: «Есть законы, ведущие к добру, есть наказывающие преступления». Сумароков: «Умеренности правосудие не терпит, а требует надлежащей меры, а не строгости и не кротости». Екатерина: «Изображение (т. е. воображение) в поэте работает, а связи в мыслях понять ему тяжело». Сумароков: «Вместо наших училищей, и особливо вместо Кадетского корпуса, потребны великие и всею Европою почитаемые авторы, а особливо несравненный Монтескиу, но и в нем многое критике подлежит, о чем против его и писано». Екатерина: «Многие критиковали Монтескиу, не разумея его; я вижу, что и я сей жребий с ним разделю». Сумароков: «Вольность и короне, и народу больше приносит пользы, чем неволя». Екатерина: «О сем довольно много говорено (т. е. в „Наказе“)». Сумароков: «Но своевольство еще и неволи вреднее». Екатерина: «Нигде не найдете похвалы первому». Сумароков: «Между крепостного и невольника разность: один привязан к земле, а другой – к помещику». Екатерина: «Как это сказать можно? Отверзите очи!» Сумароков: «Господин должен быть судья – это правда; но иное дело быть господином, а иное – тираном, а добрые господа – все судьи слугам своим; и отдать это лучше на совесть господам, нежели на совесть слугам». Екатерина: «Бог знает, разве по чинам качества считать». Сумароков: «Сделать русских крепостных людей вольными нельзя: скудные люди ни повара, ни кучера, ни лакея иметь не будут и будут ласкать слуг своих, пропуская им многие бездельства, дабы не остаться без слуг и без повинующихся им крестьян, и будет ужасное несогласие между помещиков и крестьян, ради усмирения которых потребны будут многие полки; непрестанная будет в государстве междоусобная брань, и вместо того, что ныне помещики живут покойно в вотчинах („и бывают зарезаны отчасти от своих“, – заметила Екатерина), вотчины их превратятся в опаснейшие им жилища, ибо они будут зависеть от крестьян, а. не крестьяне от них. Примечено, что помещики крестьян, а крестьяне помещиков очень любят, а наш низкий народ никаких благородных чувствий не имеет». Екатерина: «И иметь не может в нынешнем состоянии». Сумароков: «Продавать людей, как скотину, не должно; но где же брать, когда крестьяне будут вольны? И только будут к опустошению деревень: холопей набери, а как скоро чему-нибудь его научишь, так он и отойдет к знатному господину, ибо там ему больше жалованья, а дворяне учат людей своих брить, волосы убирать, кушанье варить и проч. И так всяк будет тратить деньги на других, выучивая. Малороссийский подлый народ от сей воли почти несносен». Обо всех замечаниях Сумарокова Екатерина заметила вообще: «Господин Сумароков хороший поэт, но слишком скоро думает, чтоб быть хорошим законодавцем; он связи довольной в мыслях не имеет, чтоб критиковать цепь, и для того привязывается к наружности кольцев, составляющей (составляющих) цепь, и находит, что здесь или там ошибки есть, которых пороков он бы оставил, если б понял связь. Две возможности в сем деле суть: возможность в рассуждении законодавца и возможность в рассуждении подданных или, лучше сказать, тех, для которых законы делаются; часто прямая истина в рассуждении сих возможностей должна употребляема быть так, чтоб она сама себе вреда не нанесла и более от добра отвращение, нежели привлечение, не сделала».

14 декабря того же года был издан манифест. «Ныне, – говорила в нем императрица, – истекает пятый год, как Бог един и любезное отечество чрез избранных своих вручил нам скипетр сей державы для спасения империи от очевидной погибели. Мы со дня восшествия нашего на престол до сего дня единственный предмет имели и пред самим Богом обязанными себя почитали исполнить то, что мы в манифесте 6 дня июля 1762 года императорским нашим словом наиторжественнейше обещали, чтобы просить Бога денно и нощно, да поможет нам подняти скипетр в соблюдение нашего православного закона, в укрепление и защищение любезного отечества, в сохранение правосудия, в искоренение зла и всяких неправд и утеснений, и, наконец, чтоб узаконить такие государственные установления, по которым бы правительство любезного отечества в своей силе и надлежащих границах течение свое имело так, чтоб и в потомки каждое государственное место имело свои пределы и законы к соблюдению доброго во всем порядка. Для достижения сих предметов мы предписали себе со всевозможным прилежанием входить в каждое доходившее до нас дело и слушать всякие до нас достигшие жалобы, дабы узнать, с одной стороны, недостатки, и с другой – каким бы лучшим способом достигнуть желаемого и обещанного конца. Мы в первые три года узнали, что великое помешательство в суде и расправе, следовательно и в правосудии, составляет недостаток во многих случаях узаконений, в других же великое число оных, по разным временам выданных, также несовершенное различие между непременными и временными законами; а паче всего, что чрез долгое время и частые перемены разум, в котором прежние гражданские узаконения составлены были, ныне многим совсем неизвестен сделался; притом же и страстные толки часто затмевали прямой разум многих законов; сверх того, еще умножила затруднения разница тогдашних времен и обычаев, не сходных вовсе с нынешними, кои последние суть основания и следствие великих предприятий премудрого государя деда нашего, императора Петра Первого».

Упомянув о попытках своих предшественников к составлению Уложения, Екатерина продолжает: «Но как все вышепомянутые намерения остались без желаемого успеха, то мы, усмотря все те же предками нашими примеченные неудобства, начали сами готовить „Наказ“, по которому должны поступать те, кому от нас повелено будет сочинить проект нового Уложения. И понеже наше первое желание есть видеть наш народ столь счастливым и довольным, сколь далеко человеческое счастье и довольствие могут на сей земле простираться; для того, дабы лучше нам узнать было можно нужды и чувствительные недостатки нашего народа, повелеваем прислать из нашего Сената и Синода, из трех первых и изо всех прочих как коллегий, так и канцелярий, кроме губернских и воеводских, также изо всех уездов и городов нашей империи в первостоличный наш город Москву депутатов полгода после дня обнародования в каждом месте сего манифеста. Выбрав каждое место депутатов, даст им от себя наставление и полномочие сих депутатов, коим особливые выгоды от нас даны будут и кои распущены быть имеют по нашему усмотрению, мы созываем не только для того, чтобы от них выслушать нужды и недостатки каждого места, но и допущены они быть имеют в комиссию, которой дадим наказ и обряд управления для заготовления проекта нового Уложения». В положении, присоединенном к манифесту, заключались подробности относительно выборов: от каждого уезда, где есть дворянство, должно было выслать по одному депутату; от жителей каждого города-по одному; от однодворцев каждой провинции – по одному; от пахотных солдат и разных служб служивых людей и прочих, ландмилицию содержащих, от каждой провинции – по одному депутату: от государственных крестьян из каждой провинции – по одному; от некочующих инородцев, какого бы они закона ни были, крещеных или некрещеных, от каждого народа с каждой провинции – по одному депутату; определение числа депутатов от козацких войск и от Войска Запорожского возложено на высших командиров их. Депутаты должны быть не моложе 25 лет; они получали жалованье от правительства (дворяне – по 400 рублей, городовые – по 122, прочие все – по 37 рублей), навсегда освобождались от смертной казни, пыток, телесного наказания и конфискации имения; обидевший депутата наказывался вдвое Против обыкновенного. Избрание депутатов должно было производиться баллотировкою по большинству голосов. Каждый депутат получал от своих избирателей полномочие и наказ о нуждах и требованиях их общества, сочиненный по выбору пятью избирателями. Дворяне каждого уезда прежде избрания депутата должны выбрать себе предводителя на два года. Этот предводитель, носящий титул почтенного, в своем уезде при собрании дворянства везде имеет первое место; под его председательством прежде всего происходит выбор депутата. Точно так же горожане выбирают прежде городского голову также на два года, и он носит титул степенного. Как дворянский предводитель, так и городской голова не должны быть моложе 30 лет.

19 декабря в Сенате слушан был указ об учреждении комиссии для сочинения проекта нового Уложения. По выслушании постановлено: Сенат считает за должность принести ее имп. в-ству признание и благодарение за столь беспримерное о всех своих верноподданных монаршее попечение. На другой день Бецкий представил модель монумента Екатерине с указанием места на площади против нового Зимнего дворца.

Депутаты должны были съехаться в Москву в конце июля 1767 года, но двор отправлялся туда в начале года, и вместе с ним переезжали в старую столицу Сенат, Синод и находившиеся в Петербурге коллегии, как бывало во времена Петра Великого и Елисаветы. Императрица намеревалась также совершить путешествие на восток по Волге до самой Астрахани: – западная окраина, прибалтийские области были посещены, – желалось увидеть любопытный край, где Россия и Европа сходились с Азиею, юная цивилизация сталкивалась со старым варварством, где боролось так много разнообразных элементов, откуда приходили известия о великих богатствах страны, об опасных движениях народа.

Сенат переехал в Москву в феврале 1767 года, и одним из первых его дел здесь было ассигнование на первый год 200000 рублей на жалованье депутатам в комиссию для сочинения проекта нового Уложения. Выборы этих депутатов происходили повсюду спокойно и правильно; ошибки немедленно исправлялись; только с двух украйн, западной и южной, из прибалтийских областей и из Малороссии приходили странные известия. Эстляндский генерал-губернатор генерал-фельдмаршал принц Голынтейн-Бек донес Сенату, что собрание эстляндского дворянства должность предводителя поручило без баллотировки риттершафт-гауптману фон Ульриху, по предложению которого назначено для выбора в депутаты с каждого уезда по 4 человека кандидатов, и выборы происходили единственно из этих четырех особ, а не из всего общества; кроме того, баллы клались не самими избирателями, но по приказанию того же гауптмана секретарем, почему избран в депутаты сам гауптман с таким от бывших при выборе лиц представлением, что если он в Москву отправится, то должность предводителя будет отправлять брат его ландрат Ульрих. Так как это все было сделано совершенно вопреки высочайше утвержденному обряду, то Сенат определил: производство эстляндского дворянства в выборе предводителя и депутата уничтожить и произвести новые выборы. Но губернатор не распорядился исполнением сенатского указа, а прислал в Сенат запросы относительно производства выборов, принимая на себя ответственность в сделанном. Тогда определено: прежние погрешности Сенат приписывал не столько губернатору, сколько эстляндскому дворянству, и губернатору оставалось загладить этот проступок точным исполнением приказанного; но вопреки ожиданию Сенат с немалым удивлением теперь видит, что генерал-губернатор, оправдывая дворянство, прежний непорядок не только приписывает одному себе, но и настаивает, что иначе нельзя было сделать, и требует разъяснения того, о чем имеет точное указание, которое так ясно, что никакого недостатка в нем нет, и напечатано оно на других иностранных языках, следовательно, непонимание его не только знающему, но и не знающему силы русского языка извинением служить не может, тем меньше ему, губернатору. Ему никак не следовало допускать дворянство к этому делу примешивать свои обыкновения и к таким неосновательным, не на законах, а на частных обычаях основанным объяснениям присоединять еще никакого внимания не заслуживающее, будто бы не отыскали такого просторного дома, в котором бы эстляндское дворянство могло поместиться для выбора предводителя и депутатов. В Петербурге и Москве из Первейших чинов люди, у кого такие выборы назначены не были, за честь себе почитали оказывать усердие, отдавая на такое время свои домы.

Лифляндский генерал-губернатор Броун дал знать Сенату, что лифляндские дворяне находящихся в Лифляндии и действительно там имеющих свои деревни к баллотированию в товарищество не приняли потому единственно, что они в лифляндском дворянстве не состоят; хотя генерал-губернатор и предлагал им и таких из общества своего не исключать, но они оказались непреклонны. Сенат решил доложить императрице: так как настоящий случай выбора и присылки депутатов есть дело чрезвычайное и беспримерное и вступать в разбирательство споров рыцарства с земством было б неуместно и причинило бы остановку в должном исполнении высочайшей воли, то иметь участие в выборе всем тем, которые в звании дворянском, действительно владеют там своими собственными деревнями, не различая, кто тамошний природный, кто русский и из другого государства выезжий или в другом уезде живущий дворянин; из этого исключать только разночинцев. Екатерина написала на докладе: «Как манифест издан для блага всех верноподданных, то и им следовать пятому пункту дворянского обряда о выборе депутата». (В этом пятом пункте говорится: выбирать дворянского депутата может всякий дворянин, действительно владеющий своим имением в том уезде.) Города Пернау и Дерпт подали просьбу о своих изнеможениях, по которым не находятся в состоянии выбрать депутатов из своих жителей; городская казна отягощена великими долгами, не из чего дать на содержание депутатов и помогать оставшимся их семействам. Сенат решил поступить по точной силе и разуму манифеста.

В Малороссии по поводу манифеста 14 декабря Румянцев издал циркуляр: «Отвечая должности звания моего, не в предложение точных мер, но в совет вам сие мое мнение подаю: примите вы все с радостью сей подаваемый вам случай к достижению общенародного благоденствия, пользуйтесь им прямо и сделайте из него употребление таково, каковое бы вам в потомстве вашем честь и похвалу делало; обращайте все ваши примечания на общенародное добро, в котором одинакое (частное) наше (т. е. добро) токмо прямо и заключаться может; отдаляйте все то, что только блестит нам нашею собственною маловременною корыстию; пройдите с вниманием течение минувших времен; разыщите рачительно все причины, вредившие общему вашему благоденствию и силе законов, приведшие суды в медленность и судей в разновидные рассуждения, а некоторых и на злоупотребления, препятствовавшие вашим домостроительствам и в вотчинном хозяйстве, уничтожившие весь порядок гражданского упражнения, в торге и промысле, наведшие отвращения поселянам не только к земледельству и скотоводству как главным земли здешней промыслам, понудившие или повод подавшие удаляться жилищ своих и имуществ; помышляйте всегда, что в основании всех государственных законов принимаемо быть должно по страхе Божием честь и слава государская и достодолжное наше к ним подданство и благосостояние государственное во всех обширных оного частях, а за первое законное правило доставлять всем и всякому в тишине и покое пользоваться плодами трудов и упражнения его, в чем прямо вольность в добродетельном разуме и заключается. Избирайте между вами предводителя и депутата таковых, кои бы все свойства, прописанные в обряде, имели, и о общенародных отягощениях, нуждах и недостатках, а не своих собственных помышляли, и чужды бы были пороков тех, от коих главное неустройство везде взяло свое начало, т. е. лихоимство, презрение своего ближнего и неистовство на своего подчиненного, явитеся вы прямыми соревнователями прочих провинций».

Циркуляр не произвел вполне того действия, какого бы хотелось Румянцеву. От 2 марта 1767 года он жаловался императрице: «Новый проект Уложения не производит здесь во многих больших такого действа и признания вашего импер. в-ства благоволения, не переменяет наклонности их, ни рассуждение. Многие истинно вошли во вкус своевольства до того, что им всякий закон и указ государский кажется быть нарушением их прав и вольностей, отзывы же у всех одни: зачем бы нам там и быть? Наши законы весьма хороши, а буде депутатом быть, конечно, уже надобно, только разве б искать прав и привилегий подтверждения. Термины обыкновенного их совета, которые они простому народу (который подлинно добр), пользуясь его простотой, внушают и всегда в голову кладут, что о вольности и о правах как о первоначальном всем искать надлежит; но, однако же, в разделе и в объяснении сих вольностей и прав входить отнюдь за благо не рассуждают. Осмеливаюсь просить о всемилостивейшей резолюции на мои поднесенные планы, а особо о полицейских комиссарских и магистратских учреждениях, без которых дела здешние дойдут истинно до крайнего повреждения, и все даваемые указы остаются и оставаться будут без всякого исполнения; плач и вопль народный и насилие властелинское до крайности умножилися: один коллежский обряд, который по здешним смешанным военным, гражданским и земским и обращенным везде в собственную корысть делам едва и храниться может, весьма недостаточен привесть их все, и особливо людей, в желаемое состояние. Примечено и то здесь стало, что многие ободрили себя прямо как можно держаться старины. Одни города и простой народ признают публично милосердие вашего импер. в-ства чрез введенные некоторые от меня порядки за полезные для них, но тут же жалуются, что самые их начальники, кольми паче больше расплодившееся здесь шляхетство, им в том всеми силами препятствуют».

На это Екатерина отвечала (17 апреля): «Что вы пишете, что намерение о сочинении проекта нового Уложения во многих у вас больших не производит желаемого действия и что многие вошли во вкус своевольства до того, что им всякий закон и указ государский кажется быть нарушением их прав и вольности, то я надеюсь, что вы употребите такие меры, которые не познавающих собственной своей и общественной пользы степенями приведут наконец к познанию оной. Нет нужды, кажется, некоторое принуждение или усильные увещания употреблять и в том, чтоб для избрания депутатов к сочинению проекта непременно все явились, и довольно, когда некоторое число, хотя малое, для выбору явятся, тем наипаче, что города, как вы пишете, уже публично признают некоторые введенные от вас порядки за полезные для них, следовательно, мещане оных городов не преминут дать от себя депутатов, а потому кажется и надежно, что они в прошениях своих, конечно, не оставят упомянуть о прежде бывших злоупотреблениях».

Поделиться:
Популярные книги

Право налево

Зика Натаэль
Любовные романы:
современные любовные романы
8.38
рейтинг книги
Право налево

Я Гордый Часть 3

Машуков Тимур
3. Стальные яйца
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Я Гордый Часть 3

Адаптация

Кораблев Родион
1. Другая сторона
Фантастика:
фэнтези
6.33
рейтинг книги
Адаптация

Хозяйка старой усадьбы

Скор Элен
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
8.07
рейтинг книги
Хозяйка старой усадьбы

Кодекс Крови. Книга IV

Борзых М.
4. РОС: Кодекс Крови
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Крови. Книга IV

Сопряжение 9

Астахов Евгений Евгеньевич
9. Сопряжение
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
технофэнтези
рпг
5.00
рейтинг книги
Сопряжение 9

#Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 11

Володин Григорий Григорьевич
11. История Телепата
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
#Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 11

Вечный. Книга II

Рокотов Алексей
2. Вечный
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Вечный. Книга II

Гром над Академией. Часть 2

Машуков Тимур
3. Гром над миром
Фантастика:
боевая фантастика
5.50
рейтинг книги
Гром над Академией. Часть 2

Кодекс Охотника. Книга ХХ

Винокуров Юрий
20. Кодекс Охотника
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга ХХ

Дочь моего друга

Тоцка Тала
2. Айдаровы
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
5.00
рейтинг книги
Дочь моего друга

Чехов книга 3

Гоблин (MeXXanik)
3. Адвокат Чехов
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
6.00
рейтинг книги
Чехов книга 3

Вы не прошли собеседование

Олешкевич Надежда
1. Укротить миллионера
Любовные романы:
короткие любовные романы
5.00
рейтинг книги
Вы не прошли собеседование

Сын Петра. Том 1. Бесенок

Ланцов Михаил Алексеевич
1. Сын Петра
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
6.80
рейтинг книги
Сын Петра. Том 1. Бесенок