История России в лицах. Книга третья
Шрифт:
Поляки принуждали Гермогена подписать грамоту к московским послам, чтобы они уступили воле Сигизмунда, но патриарх отказался. После этого Гермогена заключили под стражу в подземелье Чудова монастыря, куда спускали ему через окно хлеб и воду. Но к патриарху пробрался некто Родион Мосев и сообщил владыке, что подмосковное ополчение думает присягнуть Воренку (сыну Тушинского Вора и Марины Мнишек). Гермоген составил послание в Нижний Новгород и вручил его тому же Мосеву.
Получив патриаршью грамоту, протопоп Савва, собрав жителей в новгородском соборе, обратился к ним с речью,
– Православные Люди! коли хотите помочь московскому государству, не пожалеем достояния нашего, дворы свои продадим, жен и детей заложим, станем челом бить, искать, кто бы вступился за истинную православную веру и стал бы у нас начальником.
Стали собирать приношения, давали «третью деньгу», то есть третью часть имущества. Набрав достаточно денег, начали искать воеводу. Выбор новгородцев пал на князя Дмитрия Пожарского, который жил в ста верстах от Нижнего в своей вотчине. Тот согласился с условием, чтобы кто-нибудь из посадских людей ведал хозяйственной частью ополчения, и указал на Минина.
Недостаток военной силы и денег заставил нижегородцев написать окружную грамоту к другим городам. На их призыв откликнулось много городов, и первым была Коломна. Когда известие о новом ополчении дошло до Кремля, то сидевшие там взаперти московские бояре увещевали народ грамотами в Кострому и Ярославль, быть верными Владиславу и грозили вместе с поляками патриарху, чтобы он убедил нижегородцев также остаться верными Польше. Но Гермоген был непреклонен и сказал:
– Да будет над ними милость от Господа Бога и от нашего смирения благословление.
Это были последние слова патриарха, которому поляки перестали спускать в подземелье пищу, и он 17 февраля 1612 года скончался мученически, голодною смертью.
Собранные войска первого ополчения отбросили армию польского короля и осадили Кремль, где находились правительство «семибоярщины» и их польские союзники. Среди осажденных находились и Михаил с матерью. Это было еще одно испытание, выпавшее на его долю.
Осада была длительной, запасы пищи в Кремле иссякли. Многие стали умирать от голода. Дело дошло до того, что ели засоленные в бочках трупы людей. Авраамий Палицын (келарь Троице-Сергиева монастыря, писатель и историк) писал, что когда Кремль освободили, то обнаружили «множество трупу человеча разсечены от человекоядец онех в сосудех лежащих».
Пожарский медленно продвигался к Москве, 14 августа 1612 года народное ополчение прибыло к Троице-Сергиевской Лавре, где было встречено архимандритом Дионисием, любимцем погибшего Гермогена, со всею братией и расположилось тут на последний стан перед Москвой.
Только в октябре 1612 года войска ополчения освободили Кремль. Михаил с матерью тут же уехали в свою вотчину – село Домнино около Костромы. Затем они переехали в Ипатьевский монастырь, спасаясь от козней и преследований со стороны поляков, которые видели в Романовых (точнее, в их сыне Михаиле) реальную опасность для своих политических планов.
Почему-то ни за кем на Руси поляки не гонялись с таким остервенением, как за «случайно выбранным», «никому не известным» юным боярским сыном Михаилом Романовым. Почему-то никого народ не укрывал от ляхов даже ценою собственной жизни, как легендарный Иван Сусанин. Разумеется, неграмотный крестьянин мог и не знать того, что было доподлинно известно советским историкам, и пожертвовал жизнь за случайного отрока. Не ведал ничего и другой – оставшийся безымянным – крестьянин, вскоре повторивший подвиг Сусанина вблизи Волоколамска. Потому-то Михаил и уцелел даже в самые страшные последние месяцы Смутного времени.
Царя выбирали «всем миром», причем посланные в разные города люди возвращались с одним и тем же известием: «быть государем Михаилу Федоровичу Романову, а опричь его никак никого на государство не хотеть». В неделю православия, первое воскресенье Великого поста, 21 февраля 1613 года несколько духовных лиц с боярином во главе посланы были на Красную площадь, и не успели они с возвышенного места спросить народ, кого хотят в цари, как все закричали:
– Михаила Федоровича!
Летописец отмечает, что Михаила Федоровича просили на царство «сродственного его ради соуза (союза) царских искр», а Авраамий Палицын называл Михаила «избранным от Бога прежде его рождения».
В чем крылась причина такого единодушия в выборе царя? Вот что говорит по этому поводу автор Псковского сказания:
«Был царь молод, но был добр, тих, кроток, смирен и благоуветлив, всех любил, всех миловал и щедрил, во: всем был подобен прежнему благоверному царю и дяде своему Федору Ивановичу».
Другой современник отмечал:
«Сей убо благочестия рачитель присно восхваляемый благоверный и христолюбивый царь и великий князь Михаил Федорович, всеа Русии самодержец, бысть благоверен, зело кроток же и милостив».
К этому можно добавить и мнение С. М. Соловьева:
«Наконец, должно заметить, что личность царя Михаила как нельзя более способствовала укреплению его власти: мягкость, доброта и чистота этого государя производила на народ самое выгодное для верховной власти впечатление».
Думается, что при избрании Михаила на царство немалую роль сыграло и то, что он не был замешан ни в одной авантюре Смутного времени. Именно поэтому его избрание было таким единодушным.
В Москве не знали точно, где находились Михаил с матерью. Поэтому, посольство, состоявшее из Феодорита, архиепископа Рязанского и Муромского, Авраамия Палицына и Шереметьева, отправилось сперва в Ярославль, а оттуда в Кострому. Там 14-го марта, сопровождаемое крестным ходом, при огромном стечении народа, пошло в Ипатьевский монастырь уведомить об избрании и бить челом Михаилу Федоровичу и его матери инокине Марфе.