История России XX век. Эпоха сталинизма (1923–1953). Том II
Шрифт:
Свидетельство очевидца
Сравнивая предреволюционную систему народного образования с советской, знаменитый философ Н.О. Лосский, высланный большевиками из России в 1922 г., писал: «Большевицкая революция разрушила всю эту систему и чрезвычайно понизила уровень народного образования. Большевики хвалятся своими количественными успехами, но скрывают чрезвычайное понижение качества школы: во множестве школ учителями у них состоят лица, сами получившие только начальное образование, не умеющие грамотно писать и грамматически правильно выражать свою мысль». – Н.О. Лосский. Воспоминания. Жизнь и философский путь. М., 2008. С.145.
Новая власть обращает внимание на воспитание молодёжи – в январе 1923 г. были закрыты внешкольные молодежные организации, в частности отряды скаутов-разведчиков. Их руководители подверглись репрессиям – были арестованы известные скаут-мастера: Г.И. Бострем, П.Б. Ясинский, позднее (в апреле 1926 г.) – Б.Л. Солоневич и др., а скаутская методика была частично использована основанной в мае 1922 г. организацией пионеров, которая получила монополию на внешкольное воспитание юношества. Пионерская организация была создана группой бывших скаут-мастеров (И.Н. Жуков, О.С. Тарханов и др.), которые пошли на сотрудничество с большевиками.
В марте 1926 г. комсомол получает своё новое имя ВЛКСМ (Всесоюзный Ленинский Коммунистический Союз Молодежи). В 1927 г. в Москве открывается Центральный театр рабочей молодежи (впоследствии Театр им. Ленинского комсомола – ныне «Ленком»).
Чтобы заложить основы государственной монополии на печать, несколько ведомственных и кооперативных издательств были в мае 1919 г. объединены в Госиздат. Главным инструментом контроля над всей издательской деятельностью стал Главлит – Главное управление по делам литературы и искусства, созданное в июне 1922 г. для «объединения всех родов цензуры», а за ним и Главрепертком (февраль 1923 г.) для контроля над репертуаром театров и радиовещания. После этого в течение более чем шести десятилетий ни одно печатное издание (включая карты, афиши, музыкальные ноты и даже надписи на тортах), ни одна театральная или кинематографическая постановка не могли увидеть свет без одобрения соответствующих инстанций, тесно связанных с ГПУ – НКВД – КГБ. Главлит составлял и списки запрещенных книг и периодических изданий (журналов, газет), отправленных в «спецхраны» разной степени доступности, а также правила работы библиотек, типографий, правила книготорговли.
История России и история русской культуры переписываются, отрицаются, замалчиваются военные, политические и культурные достижения прошлого. Показательна оценка русской военной истории, данная в те годы Сталиным: «История старой России состояла, между прочим, в том, что её непрерывно били за отсталость. Били монгольские ханы. Били турецкие беки. Били шведские феодалы. Били польско-литовские паны. Били англо-французские капиталисты. Били японские бароны. Били все – за отсталость. За отсталость военную, за отсталость культурную, за отсталость государственную, за отсталость промышленную, за отсталость сельскохозяйственную».
Политика текущего момента, по завету главного марксистского историка Покровского, «опрокидывается в прошлое». Это означает, что память о реальном прошлом должна быть стерта и заменена сказкой на историческую тему, нужной власти в данный момент, а еще лучше жить настоящим и будущим, а не прошлым. Этому служит вакханалия переименований улиц и городов в честь деятелей и явлений большевицкого периода. Новые названия создают впечатление, что прошлого нет, а есть только советское настоящее. Они потом менялись каждые несколько лет, в зависимости от того, кто в фаворе у партии: Гатчина одно время называлась Троцк, Пермь – Молотов, Ижевск – Устинов, Рыбинск – Щербаков, потом Андропов, Оренбург – Чкалов, Юзовка – Сталино (теперь Донецк), не говоря про множество других городов с именами, производными от Сталина.
Большевики пытались изменить представления о семье и морали. «Семья перестала быть необходимой», – провозгласила большевичка Александра Коллонтай. В 1920 г. в РСФСР впервые в мире было разрешено искусственное прекращение беременности. С тех пор широкое распространение абортов (несмотря на временный запрет в 1936 г.) стало характерной чертой «советской цивилизации». В «Азбуке коммунизма» Н. Бухарина и Е. Преображенского было чётко сказано: «Ребёнок принадлежит обществу, в котором он родился, а не своим родителям». Один из большевиков так характеризует воздух времени в 1923 г.: «Родительский авторитет? – нет его. Авторитет религии? – нет его. – Традиции? – нет их. – Моральные чувства? – но старая мораль умерла, а новая ещё не народилась» (Молодая гвардия. 1923. № 7).
В 1925 г. ЦК ВКП(б) впервые принимает резолюцию «в области художественной литературы», в которой утверждалось, что партия «безошибочно» распознаёт «общественно-классовое содержание литературных течений». Незадолго перед этим было собрано совещание Московского комитета компартии, специально посвященное проблемам русской интеллигенции, на котором Н. Бухарин заявил: «Да, мы будем штамповать интеллигентов, будем вырабатывать их, как на фабрике».
Для пропаганды большевицкой идеологии в 1923 г. открываются журналы Ассоциации пролетарских писателей – «Огонёк», «Леф», «На посту». С того же года выходит ежемесячный журнал «Безбожник у станка», а также газета «Атеист». В 1924 г. создаётся Ассоциация пролетарских музыкантов, выходит первый номер журнала «Большевик», начинают издаваться журналы «Октябрь», «Звезда», «Пионер». В 1925 г. Емельян Ярославский (Губельман) по поручению ЦК ВКП(б) создаёт Союз воинствующих безбожников, выпускающий массовый журнал «Безбожник». Тогда же начинают выходить газеты «Пионерская правда» и «Комсомольская правда», журнал «Новый мир».
Протесты против безвременной гибели и убийств видных деятелей науки и культуры в годы Гражданской войны (см. 2.2.45) и желание получить международное дипломатическое признание советского режима побудили Ленина к «гуманному акту» – высылке за границу в октябре и ноябре 1922 г. более 200 видных литераторов, политиков и ученых. Их высылали с семьями, но без денег и без имущества (специально оговаривалось, что высылаемый может взять с собой за границу две пары кальсон, две пары носок, брюки, пиджак, пальто, шляпу, две пары обуви). Всё нажитое высылаемыми большевицкая власть оставляла себе, отказывалась только от интеллекта. Ум был лишним в стране «победившего пролетариата».
Среди высланных – философы Николай Бердяев, прот. Сергий Булгаков, Федор Степун, Борис Вышеславцев, Иван Ильин, Лев Карсавин, Семен Франк, Иван Лапшин, Николай Лосский, Сергей Трубецкой, профессора медицины Борис Бабкин, Дмитрий Крылов, профессор археологии Василий Бардыги, профессор права Александр Боголепов, профессора агрономии Борис Бруцкус, Борис Одинцов, Александр Сигирский, профессор-метеоролог Владимир Палетика, профессор-астрофизик Всеволод Стратонов, профессор экономики Сергей Прокопович, профессор зоологии Михаил Новиков, профессор биологии Александр Угримов, профессора технических наук Владимир Зворыкин, Всеволод Ясинский, профессор химической технологии Сергей Зубашев, профессор статистики, ректор Казанского университета Александр Овчинников, профессор социологии Питирим Сорокин, личный секретарь Льва Толстого Валентин Булгаков, профессор ботаники Валентин Вислоух, профессор математики Дмитрий Селиванов, писатели – Николай Волковысский, Борис Зайцев, Виктор Ирецкий (Гликман), публицист Аарон (Александр) Изгоев, профессор, психиатр Григорий Трошин, профессора истории Иринарх Стратонов, Александр Кизеветтер, Антоний Флоровский, историк-архивист Александр Изюмов, архитектор Николай Козлов, академик, литературовед Нестор Котляревский, общественные деятели и журналисты Сергей Мельгунов, Борис Харитонов, культуролог Павел Муратов, богослов и церковный историк, протоиерей Георгий Флоровский.
Гибель многих людей культурного русского слоя, уход за границу иных привели к резкому сокращению числа интеллигентных людей и выдвижению на руководящие посты полуграмотных «пролетариев». Свободное знание иностранных языков, например, совершенно естественное для любого гимназиста старой России, в конце 1920-х гг. стало редкостью среди большевицкой «номенклатуры». Резко снизился общий культурный уровень в школах, в государственных учреждениях и на предприятиях. К тому же все эти заведения наполнялись не только назойливым агитпропом по радио и на плакатах, но и нравственно удушливой атмосферой сыска, доносов, подсиживания и периодических «чисток» – то есть проверок, изгнаний и арестов тех, кто казались коммунистическому руководству недостаточно благонадежными.