История России. XX век. Деградация тоталитарного государства и движение к новой России (1953—2008). Том III

Зубов Андрей Борисович

Киргизия остается страной массовой эмиграции. С 1989 г. из нее выехало свыше полумиллиона русскоязычных граждан (около 10 % всего населения). Там пока насчитывается около 600 тыс. славян, но их численность продолжает убывать. По признанию руководства страны, отъезд русскоязычного населения нанес большой вред экономике, поскольку среди эмигрантов значительную часть составляли квалифицированные специалисты. Еще в начале 1990-х гг. были приняты меры, чтобы остановить их отток. В 1996 г. в конституцию внесена поправка, провозгласившая русский язык официальным наравне с киргизским. Киргизия и Белоруссия единственные страны в СНГ, где русский язык имеет такой статус.

Однако страну покидают не только русские. От 350 тыс. до 500 тыс. киргизов постоянно или временно работают за рубежом – в России или Казахстане. Переводы трудовых мигрантов родственникам в Киргизстане составляют примерно половину государственного бюджета. В новую редакцию конституции, принятую в конце 2006 г., введена норма о возможности получения гражданами Киргизии другого гражданства. Так слабое киргизское государство стремится смягчить последствия массовой эмиграции.

Сложное экономическое положение Киргизии, нарастающий разрыв в доходах между наиболее зажиточной и беднейшей частью населения вызывали растущее недовольство, усугубленное узурпацией семьей Акаева и приближенными к ней кланами государственных постов и контроля над наиболее прибыльными предприятиями и сферами деятельности. Самым богатым человеком Киргизии был зять президента, контролировавший горнодобывающую промышленность, в том числе рудник в Кумторе, авиатранспорт, телекоммуникации, энергетику, сбыт нефтепродуктов, банковскую сферу, производство алкогольной продукции, единственный в стране крупный цементно-шиферный завод и основной медиахолдинг.

Такое положение никак не устраивало отстраненную от власти часть элиты. Политическая жизнь Киргизии определяется противоборством нескольких северных и южных кланов, осложняемым геополитическим положением страны. Страна разделена высокими и труднопроходимыми горными массивами на северную и южную части, которые соединяет лишь автодорога Бишкек – Ош. Сообщение через горные перевалы нередко прерывается снегопадами, осыпями и лавинами. Но даже и эта дорога пересекает небольшой участок территории Узбекистана. Другие коммуникации проходят на большей части своей протяженности через Узбекистан.

Север и юг Киргизии значительно различаются по хозяйственной специализации, культурным и религиозным особенностям. На севере расположены основные промышленные предприятия, там проживает большая часть русского населения, причем не только в Бишкеке и других городах, но и в сельской местности – в Чуйской долине, в которой и расположена столица. Общественные отношения более затронуты процессами модернизации, исламские традиции слабее.

В южной части страны, напротив, всегда преобладало сельское хозяйство: в принадлежащей Киргизии густонаселенной восточной оконечности Ферганской долины (Ошская, Джелалабадская, Баткенская области) особенно большую роль играет производство хлопка. Экономическая значимость юга после распада Советского Союза повысилась, так как крупные предприятия севера закрылись, и хлопок остался одним из немногих экспортных ресурсов. В экономическом, транспортном и отчасти культурном отношении южные области больше связаны с Узбекистаном, чем с севером Киргизии. Значительную часть населения составляют узбеки (их доля во всем населении страны – 14 %). Среди них влияние ислама намного сильнее, чем среди киргизов. Ферганская долина – традиционный оплот исламистов в Центральной Азии. Именно в Оше в 1990 г. произошли кровавые столкновения между киргизской и узбекской общинами, не поделившими земельные участки. На юг Киргизии несколько лет назад вторглись боевики «Исламского движения Узбекистана», серьезно угрожая безопасности и целостности Киргизстана.

В советские годы правители Киргизии, в том числе долгие годы возглавлявший республику Т. Усубалиев, традиционно были выходцами с юга. Акаев и его жена, наоборот, уроженцы севера. На юге социальное недовольство «низов» совпало с недовольством «верхов». Несмотря на определенную свободу прессы при Акаеве, выборы в Киргизии, как и во многих других странах Азии, лишь прикрывали систему родственно-клановых отношений, при которой каждый клан стремился провести на высокий пост своего человека, обязанного в обмен на поддержку оказывать услуги всему роду. Для обеспечения победы на выборах широко применялся подкуп должностных лиц, раздача денег, водки и продуктов питания избирателям.

Оппозиция с юга воспользовалась для захвата власти объявлением итогов первого тура парламентских выборов, состоявшихся в феврале 2005 г. Хотя наблюдатели ОБСЕ и Европарламента признали их соответствующими международным нормам, оппозиция обвинила власти в фальсификациях. В южных городах состоялись массовые демонстрации. Власти все-таки провели второй тур, по итогам которого абсолютное большинство мест в парламенте завоевали сторонники Акаева. В ответ на юге начались погромы и захват государственных учреждений. Милиция и армия не вмешивались или открыто переходили на сторону оппозиции. Создавались альтернативные органы власти. Затем начались волнения и в Бишкеке, но власти не решались применить оружие. 24 марта 2005 г. сотни людей, смяв милицейское оцепление, разгромили Дом правительства. Акаев бежал в Казахстан, а потом в Россию. На несколько дней контроль над городом был утрачен, и в Бишкеке наступила анархия: толпы мародеров жгли и грабили магазины и рынки.

Исполняющим обязанности главы государства и правительства стал лидер оппозиционного Народного движения Киргизстана, бывший премьер-министр, южанин Курманбек Бакиев, поспешивший наладить диалог с популярным лидером оппозиции на севере, бывшим мэром Бишкека и милицейским генералом Феликсом Куловым, находившимся при Акаеве в заключении по обвинению в хозяйственных преступлениях. Кулов призвал не мстить клану Акаева и отказался в пользу Бакиева от претензий на пост президента, чтобы сохранить единство страны. В июне Бакиев был избран президентом, Кулов стал премьер-министром. Однако обстановка в стране стала значительно менее устойчивой, чем при Акаеве. Произошел передел собственности в пользу новой власти. Над Киргизией вновь нависла реальная опасность раскола между севером и югом.

К ноябрю 2006 г. оппозиция опять вывела демонстрантов на центральную площадь Бишкека. Суть конфликта заключалась в том, что в ходе конституционной реформы новый президент пытался сохранить как можно больше полномочий, тогда как премьер, напротив, выступал за задуманное еще при Акаеве расширение полномочий парламента и главы правительства. В борьбе с Куловым президента поддержал криминальный «авторитет», который смог мобилизовать толпы манифестантов в южных городах и Бишкеке, выступавших за отставку премьера. В ответ партия Кулова вывела на улицы тысячи своих сторонников под лозунгом борьбы против криминалитета. В итоге Бакиев подписал новую редакцию конституции, в соответствии с которой Киргизия из президентской страны превратилась в президентско-парламентскую.

Однако в январе 2007 г. избранный еще при Акаеве парламент дважды не утвердил кандидатуру Кулова на пост премьера. Новым главой правительства стал ставленник Бакиева. Хотя Кулова не утвердил парламент, а не президент, Бакиев тем самым нарушил пакт, заключенный им с Куловым в 2005 г., в соответствии с которым после потери одним из двух политиков своего поста второй также должен уйти в отставку. Таким образом, стараясь восстановить режим личной власти и отправив в оппозицию одного из самых авторитетных политиков страны, Бакиев рисковал повторить судьбу своего предшественника.

Внешне события в Киргизии напоминали «революцию роз» в Грузии и «оранжевую революцию» в Украине, поэтому их окрестили «революцией тюльпанов». Однако, в отличие от этих стран, новое руководство Киргизии вначале не было легитимным: власть была свергнута силой, и законно избранный президент вынужден был бежать из страны. В Киргизии борьба шла не между правящим режимом и оппозицией, предлагавшей иной путь развития страны, а между региональными политическими кланами. У киргизской оппозиции не было общенационального харизматического лидера, олицетворявшего единство страны. Не было и единого организованного оппозиционного движения, вследствие чего лидеры оппозиции едва не утратили контроль над событиями. Общей для трех «революций» была определенная роль западных фондов. Однако в Киргизии, пытаясь способствовать «демократизации» относительно самого демократичного в Центральной Азии режима, они объективно подрывали стабильность страны.