История России. XX век. Как Россия шла к ХХ веку. От начала царствования Николая II до конца Гражданской войны (1894–1922). Том I
Шрифт:
Вокруг него складывается группа литераторов, которую современники называли «литературной семьей». Народники-либералы критиковали сторонников капиталистического пути развития России, как и их предшественники, видя зачатки нового, справедливого общественного строя в жизни крестьянства. Однако они уже не так идеализировали самобытность народной жизни, были готовы перенять кое-что из европейского опыта. Михайловский и его единомышленники доказывали экономическую жизнеспособность крестьянской общины, призывали поддерживать коллективные формы труда, чтобы спасти крестьянство от эксплуатации. Центром и смыслом общественной жизни для Н. К. Михайловского была личность, ее гармоническое развитие. Он, вместе с Петром Лавровичем Лавровым (1823–1900), считается основоположником так называемой «субъективной социологии», ориентированной на изучение не общностей, но личностей. «Человеческая личность, ее судьба, ее интересы – вот что должно быть поставлено во главу нашей теоретической мысли в области общественных вопросов и нашей практической деятельности», – провозглашал он. Личность, по его теории, наиболее полно выражается в труде. Поэтому служение народу, который есть совокупность трудящихся людей, действенно приближает к главной цели – всестороннему развитию личности. Михайловский также учил о «типах» и «степенях» общественного развития, вместе с последователями применяя эту теорию к оценке крестьянской общины. Так, согласно его взглядам, фабричные рабочие, в совершенстве овладев какой-либо одной специальностью, могут достичь очень высокой степени развития, однако по сравнению с крестьянином, который делает сам все виды работ, их тип понижается. В соответствии с этой теорией, Н. К. Михайловский видел в русской поземельной общине высший тип общественной жизни.
Позже либеральные народники создали свою организацию – «Трудовую народно-социалистическую партию», которая участвовала в работе II Государственной Думы, а потом входила в состав Временного правительства.
Литература:
С. Н. Ранский. Социология Н. К. Михайловского. СПб., 1901.
Е. Е. Колосов. Очерки мировоззрения Н. К. Михайловского. СПб., 1912.
Б. П. Балуев. Либеральное народничество на рубеже XIX–XX веков. М., 1995.
James H. Billington. Mikhailovsky and Russian Populism. Oxford, 1958.
Arthur P. Mendel. Dilemmas of Progress in Tsarist Russia. Cambridge, 1961.
1.1.18 Партия социалистов-революционеров. Террор
Радикальное народничество также сохраняло своих приверженцев, на рубеже веков вновь активно включившихся в политическую деятельность. В нескольких крупных городах появились неонароднические революционные организации, члены которых стремились дистанцироваться и от либеральных народников, и от социал-демократов. Сами себя они называли социалистами-революционерами (с.-р. – эсерами). Первые организации социалистов-революционеров возникли в 1890-х гг. Организационное оформление партии произошло на Учредительном съезде, одобрившем устав и программу (декабрь 1905 – январь 1906 г., город Иматра в Финляндии).
Мнение историка
«Атмосфера навязанной конспирации и запретов вынуждала членов политических партий акцентировать внимание на теоретических дискуссиях, а не решать конкретные политические проблемы. Они не столько стремились понять подлинные желания народа, сколько использовали его недовольство для успешного воплощения в жизнь собственных программ». – Георгий Вернадский. Русская история. М., 2001. – С. 265.
Согласно уставу, вступить в партию мог любой человек, соглашающийся с программой партии, подчиняющийся постановлениям ее и участвующий в одной из партийных организаций. Участие не понималось, однако, как постоянная непосредственная работа в партийной организации. Платить партийные взносы тоже было не обязательно – партия существовала на крупные пожертвования отдельных эсеров и сочувствующих, а также добывала средства, совершая грабежи, которые сами эсеры именовали «революционными экспроприациями». Партийные съезды должны были собираться не реже раза в год, однако состоялось всего четыре. В 1906 г. в первый выбранный Центральный комитет вошли Е. Ф. Азеф, А. А. Аргунов, Н. И. Ракитников, М. А. Натансон и В. М. Чернов. Для решения неотложных вопросов созывались советы партии из членов ЦК, представителей Петербургского, Московского и областных комитетов. Поскольку партия существовала на нелегальном положении и подвергалась преследованиям полиции, соблюдать положения устава о внутрипартийной демократии не удавалось, использовались предусмотренные тем же уставом «временные коррективы», в соответствии с которыми партия строилась сверху вниз: важнейшие политические и организационные решения принимались лидерами партии, оказавшимися вне контроля рядовых эсеров.
Основным автором партийной программы был внук крепостного крестьянина, недоучившийся юрист, дворянин и способный литератор Виктор Михайлович Чернов. Эсеры, вслед за народниками и в отличие от социал-демократов, считали возможным некапиталистический переход России к социализму. Особую роль при этом отводили крестьянству, общине. Эсеры не считали, что трудовые крестьянские хозяйства являются мелкобуржуазными. Главным критерием классового деления для них был источник дохода, а не отношение к собственности. В результате крестьянство, рабочие и интеллигенция оказывались в едином трудовом классе, а особая роль крестьянства определялась тем, что оно составляет подавляющее большинство народа России и организовано в общины. Эсеры выдвигали требования демократических свобод, созыва Учредительного собрания, учреждения Демократической Федеративной Российской Республики. Политической целью эсеры объявляли демократический социализм, к которому надеялись перейти мирным и эволюционным путем, хотя возможность насильственного свержения монархии не отрицалась.
Революции определялись эсерами как социальные, призванные начать переход от буржуазных порядков к социалистическим в результате социализации земли, то есть безвозмездной передачи земли в общенародную собственность, в ведение демократически избираемых земельных комитетов. Эсеровский подход получил поддержку крестьянских масс, в сознании которых закрепилось, что именно эсеры являются крестьянской партией.
Эсеры допускали использование индивидуального террора тогда, когда отсутствуют условия для легальной политической борьбы. Они считали террор «средством сдерживания произвола самодержавно-бюрократической власти, ее дезорганизации и поднятия масс на революционные выступления», т. е. не отводили террору роль решающего метода борьбы. Однако на практике происходило увлечение индивидуальным террором, который приносил известность и популярность эсерам.
В 1902 г. студент эсер Степан Балмашев (1881–1902) смертельно ранил министра внутренних дел Дмитрия Сергеевича Сипягина. Покушение произошло в здании Комитета министров в Петербурге, куда террорист в форме флигель-адъютанта принес фальшивый пакет от московского генерал-губернатора. Сипягина сменил В. К. Плеве (1864–1904). «Я знаю день, в который меня убьют, – говорил Плеве. – Это будет один из четвергов. В четверг я выезжаю для доклада». В четверг 15 июля 1904 г. карета министра, на которой он ехал по Измайловскому проспекту Санкт-Петербурга с докладом к царю, была взорвана боевиком Егором Созоновым. Плеве погиб на месте. В обществе приняли известие о его смерти с восторгом.
Свидетельство очевидца
«Трупы Боголепова, Сипягина, Богдановича, Бобрикова, Андреева и фон Плеве не мелодраматические капризы и не романтические случайности русской истории; этими трупами обозначается логическое развитие отжившего самодержавия… Он [Плеве] думал, что самодержавие… сможет предписывать великому народу законы его исторического развития. А полиция фон Плеве не сумела даже предотвратить бомбы. Какой он был жалкий безумец!» – писал П. Б. Струве в газете «Освобождение» (19.07.1904, № 52)
«В свое время мы все радовались убийству Плеве, многие радовались убийству Сипягина». – Из письма адвоката, члена КДП В. А. Маклакова Е. В. Саблину от 22 декабря 1934 г.
4 февраля 1905 г. член боевой эсеровской организации Иван Каляев (1877–1905) (подпольная кличка «Поэт») взорвал в Кремле московского генерал-губернатора Великого князя Сергея Александровича. Взгляды Каляева – яркий пример того, как понимало в то время свое «служение» обществу большинство революционеров-террористов. «Почему мы называемся революционерами? – вопрошал Каляев. – Неужели только потому, что боремся с самодержавием? Нет! Прежде всего, мы – рыцари духа…» Однако за смелостью и самопожертвованием подобных людей, за романтическим ореолом, окружавшим «народных мстителей», всегда стояли кровь и страдания как жертв террора, так и самих убивавших.
Убийства Плеве и Великого князя Сергея Александровича готовились под руководством Савинкова, который, по словам высоко его ценившего Уинстона Черчилля, сочетал в себе «мудрость государственного деятеля, качества полководца, отвагу героя и стойкость мученика».
Историческая справка
Борис Викторович Савинков (1879–1925) родился в Харькове в семье потомственного дворянина. Еще во время учебы в Петербургском университете примыкает к революционному движению. В 1903 г. из вологодской ссылки он бежит за границу, где знакомится с руководителями партии эсеров и вскоре становится членом их Боевой организации. Организатор ряда успешных покушений на высокопоставленных государственных чиновников. В 1906 г. Савинков схвачен и приговорен к смертной казни, однако ему удается скрыться. В 1908 г. им готовится убийство Императора Николая II, к счастью, так и не осуществившееся. После Февральской революции Савинков активно сотрудничает с Временным правительством, а затем борется с большевиками в рядах Белого движения. Назначен Верховным Правителем адмиралом Колчаком представителем России при странах Большой пятерки (Антанте) в 1919 г. Во время советско-польской войны 1920 г. собрал в Польше тридцатитысячную антибольшевицкую русскую армию, которая должна была выступить вместе с поляками. После заключения перемирия, а потом и Рижского мира между РСФСР и Польшей, занимается организацией партизанской антибольшевицкой борьбы. В 1924 г. нелегально возвращается в Россию. Арестован чекистами и на суде заявляет о своем признании советской власти. По официальной версии, покончил с собой, выбросившись из окна пятого этажа здания на Лубянке. В октябре 1952 г. И. Сталин говорил министру госбезопасности С. Д. Игнатьеву: «Вы что, хотите быть более гуманными, чем был Ленин, приказавший Дзержинскому выбросить в окно Савинкова? У Дзержинского были для этой цели специальные люди – латыши, которые выполняли такие поручения» (ЦА ФСБ. Ф. 5-ос. Оп. 2. Д. 31, Л. 451). Старому диктатору изменила память. Ко времени убийства Савинкова Ленин был уже мертв. Приказ Дзержинскому, возможно, отдал сам Сталин или кто-то из тогдашних членов Политбюро.
В книге Уинстона Черчилля «Мои великие современники» (Great Contemporaries, L.,1939) лишь два очерка из двадцати пяти посвящены русским деятелям – один Савинкову, другой – Троцкому. Савинкова Черчилль знал лично по работе в Европе в 1919–1924 гг.: «Я раньше никогда не видел русского нигилиста, кроме как на сцене, и мое первое впечатление было, что он исключительно хорошо подходил для своей роли. Невысокого роста, экономный в бесшумных и неторопливых движениях, с красивыми серо-зелеными глазами на почти смертельно бледном лице, он говорил медленно, тихо, голосом ровным до монотонности и выкуривал бесчисленное множество сигарет. С самого начала он вел себя уверенно и с достоинством, обращался к собеседнику с готовностью и учтивостью, с холодным, но не леденящим самообладанием… По мере более близкого знакомства… его сила и привлекательность становились очевидными… Всё его существо было нацелено на работу. Вся его жизнь была посвящена делу. И дело это было освобождение русского народа… Первую половину своей жизни он вел войну… против русского императорского престола. В конце жизни он воевал против большевицкой революции. Царь и Ленин казались ему одинаковыми по сути… и тот и другой – тираны в разном обличье, и тот и другой были препятствием на пути русского народа к свободе… Можно утверждать, что мало найдется людей, которые приложили больше сил, дали больше, дерзнули на большее и страдали больше во имя русского народа». – У. Черчилль. Мои великие современники. М.: Захаров, 2011. С. 105–113.
Перу Савинкова принадлежат «Воспоминания террориста», «Конь бледный», «Конь вороной» и др.