История Руси и русского Слова
Шрифт:
Л. Мюллер допустил здесь одну словесную неточность, которую, впрочем, могло бы допустить сегодня и большинство русских авторов: он назвал императора Константина "шурином" (что означает «брат жены») Ярослава; в действительности император был зятем Ярослава – то есть мужем его сестры (хоть и двоюродной) Зои, а также одновременно и сватом – отцом жены Ярославова сына Всеволода… Но это двойное родство (или, вернее, свойство) тем более подкрепляет точку зрения Л. Мюллера.
Выше цитировалось «Слово о законе и Благодати» митрополита Илариона, которое в последнее время общепризнанно в качестве одного из великих творений русской литературы и мысли. Да и вообще митрополит Иларион принадлежит к немногим
Жизнь Илариона началась, по-видимому, еще при Владимире Святославиче. Высшая образованность Илариона побуждает прийти к выводу, что в молодости он учился в Византии. Возвратившись, он стал иеромонахом – настоятелем церкви Святых Апостолов в резиденции Владимира и, затем, Ярослава – Берестове (пригород Киева). В работах современных историков, филологов и искусствоведов, касающихся деятельности Илариона, доказывается, что именно он был основоположником Киево-Печерской лавры – этого духовного и культурного средоточия Древней Руси, что он играл существеннейшую роль в созидании главного тогдашнего собора – Святой Софии (в особенности, в формировании ее монументальных фресок), что именно он заложил основы русского летописания и т. д. Приблизительно в 1048 году Иларион, полагают, возглавил русское посольство в Париж (позднее, в 1051 году, дочь Ярослава Анна стала королевой Франции).
Многообразная и в высшей степени весомая деятельность, в ходе которой Иларион явно выступает как глава русской церкви, оказывается в противоречии с тем, что он вроде бы очень недолго являлся митрополитом – с 1051 по 1054 год; уже в 1053-м митрополитом Киевским стал византиец Ефрем. Но в недавней работе В. Г. Брюсовой489 весьма убедительно показано, что Иларион, скорее всего, занял митрополичью кафедру в Киеве значительно ранее 1051 года, – возможно, в 1044 году.
Полной загадкой остается, увы, судьба Илариона после, кончины Ярослава Мудрого (20 февраля 1054 года): об этом до нас не дошло никаких сведений. Широко распространена версия, согласно которой Иларион был отстранен от своего поста под давлением Византии, но в свете новейших исследований это решение представляется крайне сомнительным. Гораздо естественнее предполагать, что Иларион был во враждебных отношениях с наследником власти Ярослава – его старшим (из живых к тому времени) сыном Изяславом, который лишил Илариона его высокого поста.
Это был явно мало похожий на отца правитель, который многократно вступал в тяжкие конфликты с киевлянами, со многими своими родственниками, изгонялся из Киева и, в конце концов, погиб в междоусобной схватке. Хорошо известна его вражда к творцам главной святыни Руси, Киево-Печерской лавры, – преподобным Антонию и Никону, которых он даже заставлял надолго уходить из Лавры. А ведь Антоний и Никон были ближайшими сподвижниками Илариона, и есть все основания считать, что гонения на них связаны именно с давней Изяславовой враждой к митрополиту. И поскольку роль Илариона как митрополита была чрезвычайно значительной в жизни государства, Изяслав, придя после смерти отца к власти, вероятно, отстранил его от митрополичьей кафедры. Это, разумеется, было совершенно противозаконной и даже дикой акцией, и летописцы предпочли умалчивать о столь принижающем как власть, так и Церковь факте…
Так или иначе митрополит Иларион оказался в глазах потомков пропавшим без вести. Однако его свершения, осуществленные им в нераздельном сотрудничестве с Ярославом Мудрым, не исчезли (кстати сказать, даже и сам Изяслав Ярославич, в конечном счете, «помирился» со сподвижниками Илариона преподобными Антонием и Никоном, получившим прозвание «Великий», и они продолжали свою плодотворнейшую деятельность в Киево-Печерской лавре).
В заключение необходимо привлечь внимание к исключительно важному результату Ярославовой эпохи. Русское государство до начала правления Ярослава Мудрого существовало уже более двух столетий, и мы, конечно, много знаем об историческом величии, о героике и драматизме этих столетий – от Кия до Владимира. Но память об этих столетиях дошла до нас либо в устных преданиях, зафиксированных намного позднее летописцами (правда, есть у нас еще и немало «современных» сведений о Руси IX-Х веков из иноязычных, иностранных хроник и иных источников), либо в виде археологических
Продолжающееся доныне полноценное бытие созданной при Ярославе Мудром русской культуры – самое яркое, пожалуй, проявление сущности этой эпохи, – первой подобной эпохи в истории Руси-России. Притом – повторю еще раз – культура, сотворенная во времена Ярослава, вне всякого сомнения, обладает и сегодня своей непревзойденной и не могущей быть превзойденной ценностью. И поскольку неоспорима громадная роль самого Ярослава Мудрого в сотворении этой культуры, он по праву может быть назван одним из величайших созидателей России.
Младший современник Ярослава – возможно, это был преподобный Никон Великий – писал о нем, в частности, так:
«Отец бо сего, Володимер, землю взора (взорал – вспахал) и умягчи, рекше (то есть) Крещеньем просветив. Съ (сей) же насея книжными словесы сердца верных людий… Се бо суть реки, напояюще Вселеную, се суть исходища (источники) мудрости; книгам бо есть неищетная глубина…»
И государственное строительство, и творчество культуры в эпоху Ярослава Мудрого имеет непреходящее значение еще и в том смысле, что после позднейших тяжелых испытаний и резкого подчас упадка страны так или иначе сохранялся – пусть хотя бы в самой глубине исторической памяти – некий первообраз Великой Руси, взывающий к своему восстановлению, воскрешению. И он, этот прообраз, действительно воскресал и в эпоху Ивана III Великого, и после Смуты начала XVII века, и т. д. Взывает он к нам и сегодня…
Глава 6. Путь Руси из Киева во Владимир
В историографии, как уже было отмечено, широко распространено, даже господствует представление, согласно которому после правления Ярослава Мудрого в истории Руси наступает период – вернее, даже целая эпоха – так называемой "феодальной раздробленности, распадения страны на ряд самостоятельных княжеств, – то есть, в конечном счете, отдельных «государств».
Между тем о действительном – и имеющем заведомо негативные последствия – распаде страны уместно говорить по отношению ко времени после монгольского нашествия. Что же касается периода второй половины XI – первой трети XIII века (можно указать и точные временные границы: 1054, год смерти Ярослава, и 1240-й – окончательное покорение Руси монголами), то едва ли Русь в самом деле перестала в это время существовать как определенная целостность. И мрачные диагнозы тех или иных историков по этому поводу нередко диктовались и диктуются тенденциозно «критицистским» отношением к отечественнои истории, о котором не раз шла речь выше. Вот мол каковы эти русские – разбегаются по своим углам и устраивают свары с верховной властью и соседями. И очевидный факт, что то же самое всецело присуще, например, средневековой истории всех основных стран Западной Европы, никак не смущает «обличителей».
Еще более показательно другое: с таким же рвением подобные историки, когда речь заходит о последующем прочном объединении страны (начиная со времени Ивана III), готовы «клеймить» Русь за деспотизм, за подавление самостоятельности, «вольности» отдельных ее частей! Словом, как сформулировал в приведенном выше высказывании Лев Толстой, «все было безобразие» в этой самой Руси…
Те, кто всячески «осуждают» период «феодальной раздробленности», совершенно упускают из виду, что на определенном этапе развития в любой стране происходит более или менее значительное обособление отдельных ее областей, и, хотя этот процесс обычно ведет к тем или иным негативным или даже трагическим последствиям, он в то же время имеет и безусловно плодотворные результаты.