История русской армии. Том второй
Шрифт:
В Адрианополе к этом времени собралось до 10 тысяч регулярной пехоты, 2 тысячи ополчения и 1 тысяча конницы. Жители также собрали до 15 тысяч вооруженной милиции. Местность вокруг города была чрезвычайно пересеченной, что способствовало упорной обороне, местами сохранились каменные стены с башнями. С незначительными силами, бывшими в распоряжении у нашего главнокомандующего, нельзя было окружить город; решительный же штурм мог при упорстве обороны закончиться неудачей. Однако проявлять осторожность в столь решительную историческую минуту было наименее всего уместно, так как могло обнаружить нашу слабость. Только непоколебимая решительность и быстрота могли обещать успех, и надо отдать справедливость нашему главнокомандующему: он оценил обстановку и проявил смелость в наступивший решительный и наиболее важный период
Неожиданное появление русских под стенами Адрианополя ошеломило турок. Почти никаких мер к обороне заблаговременно не было принято. Общая растерянность, нераспорядительность, разногласие между начальствующими лицами, тупое безразличие войск и паника среди населения — вот состояние Адрианополя в день появления у его стен русской армии.
Вечером 7 августа к Дибичу явились посланные от Ибрагима и Галиля для обсуждения условий сдачи города. Турки согласились сдать город в случае свободного отступления войск без оружия. Нам досталась в Адрианополе богатая военная добыча. Занятие русской армией Адрианополя произвело огромное впечатление не только в Турции, но и во всей Европе. Настроение в Константинополе было весьма тревожным. Теперь начинали верить, что столице Турции угрожает непосредственная опасность.
9 августа авангард нашей армии продвинулся к Кирклиссу и Люле Бургасу — удар заносился над Константинополем.
Падение Адрианополя совпало с целым рядом неудач для Турции. На азиатском театре победоносное шествие русских войск завершилось взятием Эрзурума. Страна была охвачена смутой. Сторонники реформ и защитники старого порядка вели борьбу. При таких обстоятельствах султан склонен был начать переговоры о мире.
Генерал-адъютант, генерал от инфантерии граф Иван Иванович Дибич
Однако положение русской армии на театре войны было также очень тяжелым. В Адрианополе войска сильно страдали от невыносимой жары, дождей и недостаточного питания. Заболеваемость была огромной; госпитали были переполнены. Из тыловых областей шли неутешительные вести: Шумла держалась, генерал Киселев, назначенный командующим войсками на левом берегу Дуная, с трудом удерживал турок от нового вторжения в Валахию. Поэтому попытки турок начать мирные переговоры нашли благоприятный отклик в нашей Главной квартире. При этом все же Дибич считал, что дипломатические переговоры нужно вести с твердостью и решительностью, «на военный лад». Уместность с нашей стороны начать переговоры о мире, по мнению Дибича, подтверждалась тем, что 25-тысячной армии, бывшей за Балканами, было совершенно достаточно, чтобы дойти до Константинополя, но слишком недостаточно, чтобы предпринять какие-либо операции против города, насчитывающего 600 тысяч мусульманского населения, или чтобы овладеть европейскими замками на Босфоре. Нельзя отказать в правильности суждений нашему главнокомандующему: чтобы взять Константинополь, ему нужно было занять сильным отрядом Дарданеллы, сбить турок с крепких позиций между Адрианополем и Константинополем, форсировать флотом проливы и штурмовать Константинополь. Посильна ли была такая боевая задача изнуренной долгим переходом 25-тысячной русской армии?
17 августа в Адрианополь прибыли турецкие уполномоченные для переговоров о мире вместе с европейскими дипломатами, старательно заботившимися о скорейшем прекращении войны, угрожающей общему спокойствию. Граф Дибич поручил ведение переговоров князю Горчакову и статс-секретарю Фонтону, но вскоре их заменили назначенные государем граф Орлов и граф Пален. Первоначально переговоры продвигались успешно, но когда возник вопрос о размере контрибуции, турецкие дипломаты, ссылаясь на удручающее состояние финансов в стране, проявили полную неуступчивость. Быть может, поводом к проявлению такой неуступчивости были слухи о малочисленности русской армии, возможности вмешательства Австрии, наконец, известие о движении на выручку столицы 40-тысячного корпуса албанцев. Видя несговорчивость турецких дипломатов, Дибич объявил им, что возобновляет военные действия. В подтверждение этого наши войска двинулись к столице. 2-й корпус занял Визу, 6-й — Люле Бургас, за ним наступал 7-й корпус. Решительная демонстрация увенчалась полным успехом. 2 сентября мирный трактат был подписан уполномоченными обеих сторон. Главные основания мира заключались в следующем: границей в Европе по-прежнему оставались Прут и Дунай; в Азии к нам отходило Черноморское побережье от Кубани до поста св. Николая и крепости Ахалкалаки и Ахалцых. Коммерческий флот получил право свободного плавания через проливы. Греция стала свободной страной, Сербия — вассальным княжеством, Молдавия и Валахия получили отдельное управление.
Заключение
Война 1828–1829 гг. явилась новым этапом в вековой борьбе между Россией и Турцией. Эта война показала, что Турция не так слаба, как казалось нам и Европе. Понадобилось два года упорной борьбы на Балканах и Кавказе, чтобы сломить сопротивление государства, терзаемого внутренними смутами, да притом еще в эпоху коренной реорганизации вооруженных сил.
Война обнаружила многие дефекты нашей армии, на которые, однако, не было обращено должного внимания, так как окончательный результат войны был для нас благоприятен. Эффективный поход за Балканы, быстрый захват Адрианополя, непосредственная угроза столице Турции, растерянность турок — все это заставило нас позабыть о злоключениях под Браиловом и Шумлой, о тяжелых, тревожных днях, пережитых армией в кампанию 1828 года. После войны лишь немногие, одиночные участники боев старались подвергнуть обсуждению наши ошибки, разоблачить наши заблуждения, но их голоса не были услышаны. Только впоследствии ряд горьких испытаний в тяжкие годы Крымской кампании заставили нашу армию отказаться от роковых заблуждений и стать на правильный путь.
Разбираясь в обстоятельствах войны 1828–1829 гг., можно отметить нижеследующее. Силы, предназначенные нами для ведения войны на Европейском театре, не соответствовали поставленной важной цели. Армия наша долго готовилась к походу. Между началом явных приготовлений к войне и открытием военных действий проходит два года. Турки отлично воспользовались этим большим промежутком времени, чтобы организовать оборону страны. Несмотря на продолжительный срок подготовки, мы не собрали достаточных сведений о противнике.
Во время войны сказалась неудовлетворительность тактической подготовки армии. Конница не умела вести разведывательные операции; сведения о противнике добывались не кавалерийской разведкой, а от лазутчиков и пленных. Артиллерия, несмотря на увлечение строем в мирное время, проявила большую подвижность и умение как стрелять, так и маневрировать. Командный состав армии оказался не на должной высоте. У начальников всех степеней отсутствовали инициатива и умение разобраться в обстановке.
В течение первой половине войны (1828 г.) главнокомандующий не был обеспечен полнотой власти и должен был приводить в исполнение чужие предначертания. Но в 1829 г. этот крупный недочет устранили, и новый главнокомандующий получил полномочия, которые позволили ему действовать не по предписаниям свыше, а по обстоятельствам.
Неблагоустройство армии в продовольственном и санитарном отношениях привели к тому, что убыль от болезней намного превысила число жертв от вражеского оружия.
Энергичная работа черноморских моряков много облегчила тяжесть похода для нашей армии, особенно при операциях под Варной и после перехода через горы.
Нельзя не отметить, в заключение, что успешный исход кампании 1829 г. во многом зависел от решительности главнокомандующего, который, очутившись с горстью русских войск во вражеской стране, в 10 переходах от столицы падишаха, сохранил твердое и непоколебимое намерение довести до конца начатое дело.
Изучая же подробности операций во время похода 1828–1829 гг., нельзя не прийти к заключению, что при всей неудовлетворительности подготовки и при всех ошибках в стратегических комбинациях наша армия сделала гораздо больше того, чего от нее можно было требовать. В этом, как всегда, сказались исключительные природные боевые качества наших войск; их беззаветная храбрость, их исключительная выносливость, их самоотверженная преданность Родине. Такие войска и при ложной системе воспитания и обучения сделают свое дело честно и самоотверженно, история похода 1828–1829 гг. это красноречиво подтверждает.