История русской литературы XIX века. Часть 3: 1870-1890 годы
Шрифт:
Омский острог, в котором провел Достоевский четыре года, был известен страшными условиями; писатель толок алебастр, переносил кирпичи, был занят на самой черной работе. Однако для такого каторжанина, как Достоевский, оказались "нравственные лишения тяжелее всех мук физических". Четыре года были временем духовного одиночества, едва ли не полного отчуждения, когда, по образному выражению писателя, он был "похоронен живым и зарыт в гробу". Осужденные, по большей части вчерашние неграмотные крестьяне, солдаты, отбывающие наказание вместе с Достоевским за злодеяния уголовные, не видели в государственном преступнике "своего", не могли симпатизировать ему как образованному дворянину и тем более разделять высокие идеи, ради которых он совсем недавно рисковал жизнью. Для Достоевского настало время отрезвления. Общественно-политические убеждения, в которых прежде виделся залог "обновления и воскрешения" человечества, оцениваются им теперь как заблуждение, "мечтательный
Так воссоздавал свой мировоззренческий перелом Достоевский уже в 1873 г. в "Дневнике писателя". В начале же пятидесятых он ощущал себя в состоянии глубочайшего душевного кризиса, в ситуации мучительного поиска новых идеалов, жизненного смысла, общезначимых ценностей. Иногда казалось, что решение найдено: "Если искать братства и благообразия, то их надо искать на божеских религиозных основаниях". Но вновь и вновь, и на каторге, и в семипалатинской ссылке одолевали мучительные думы. Яркое свидетельство тому – знаменитое письмо Н. Д. Фонвизиной в начале 1854 г.: "Я – дитя века, дитя неверия и сомнения до сих пор, и даже (я знаю это) до гробовой крышки. Каких страшных мучений стоила и стоит мне теперь эта жажда верить, которая тем сильнее в душе моей, чем более во мне доводов противных". До конца дней жажда веры оставалась в писателе едва ли не сильней самой веры, но это духовное напряжение, возможно, и являлось мощнейшим стимулом художественных поисков писателя.
Достоевский пришел на каторгу как революционер, активный борец за счастье народа, которого не знал; судьба свела его с народом черным, "с разбойниками, с людьми без человеческих чувств, с извращенными правилами". Рожденные на каторге серьезные разочарования в человеке, ужас перед безднами людского зла породят в дальнейшем творчестве устойчивые мотивы страшных человеческих пороков, художественный анализ труднообъяснимых разрушительных поступков. И все же писатель, переживая, по его словам, "непосредственное соприкосновение с народом", ищет и ощущает "братское соединение с ним в общем несчастье". Природная доброта и христианское человеколюбие, творческая пытливость и, возможно, гуманистические уроки утопических социалистов (при всей их умозрительности и рациональности) помогли Достоевскому справиться с отчуждением. Вот отрывок из письма брату: "Люди везде люди, и в каторге между разбойниками я, в 4 года, отличил наконец людей. Поверишь ли, есть характеры глубокие, сильные, прекрасные, и как весело было под грубой корой отыскать золото: иных нельзя не уважать, другие решительно прекрасны".
Так в сознании Достоевского зреют новые убеждения: благородные сословия, разделенные с простонародьем глубокой бездной, должны принять народную правду, "смириться" перед народом, даже "у него поучиться", принять безраздельно его веру. Именно религиозное чувство может, считает теперь Достоевский, стать средством соединения с народом.
Противоречивые впечатления, полученные за 4 страшных года, найдут через несколько лет художественное воплощение в книге, где российская каторга будет названа Мертвым домом.
В марте 1854 г. последовало облегчение участи осужденного: каторга сменилась ссылкой. Служба рядовым, затем унтер-офицером и прапорщиком в Семипалатинске, дружба с местным прокурором, юристом, дипломатом и археологом А. Е. Врангелем, женитьба на вдове М. Д. Исаевой в Кузнецке, периодическое обострение тяжелой болезни, работа над новыми произведениями – таковы события этого времени.
"Сибирское" творчество Достоевского
В период ссылки написаны повести "Село Степанчиково и его обитатели", "Дядюшкин сон". Если в досибирском творчестве писателя поэтику характеров определяла эстетическая категория возвышенного (тип высокого мечтателя доминировал даже среди маленьких людей Достоевского), то в сибирских повестях моделирование центральных персонажей, среди которых почти нет "бедных людей" (т. е. переписчиков, мелких чиновников и пр.), осуществляется при активнейшей роли низменного. Банальное, мелкое, ограниченное самолюбие, духовная бедность, алчность, аморализм и жажда власти – вот что лежит в основе характеров хищной провинциальной дворянки Москалевой ("Дядюшкин сон") и безродного приживала, шута-тирана Фомы Опискина ("Село Степанчиково и его обитатели"). Правда, они достигают высокой степени артистичности в тотальной лжи или демагогии, но тем опаснее и отвратительнее эти психологические типы, – предупреждает писатель. Известная доля нравоописательности сочетается в повестях с водевильными пассажами. Сложная жанровая природа "Села Степанчиково…" дает основание некоторым исследователям характеризовать произведение как комический нравоописательный роман. Комическое, во многом определяя "анекдотизм" сюжетных ситуаций и характеров повестей, вскрывает и примиряет жизненные противоречия. Социальные факторы отодвинуты в конфликтах на второй план, на первый выдвигается асоциальное столкновение зла и добра, причем добро своим безграничием способствует торжеству зла. Так
61
Кудрявцев Ю. Т. Три круга Достоевского. М., 1991. С. 204.
В Сибири Достоевский узнал о смерти Николая I, здесь в апреле 1857 г. по повелению нового императора Александра II ему, как и другим петрашевцам, были возвращены дворянские права, но лишь через 2 года станет возможным вернуться в центральную Россию под негласный надзор полиции, без разрешения жить в обеих столицах. Вскоре такое разрешение все же было получено, и Достоевский активно включается в литературную жизнь Петербурга, вместе с братом принимается за новое для него дело – выпуск собственного журнала. В первых номерах "Времени" Достоевский отдал дань трагическому жизненному опыту, дочерпнутому в Сибири: здесь полностью были напечатаны "Записки из Мертвого дома".
"Записки из мертвого дома"
В жанровом отношении это произведение – синтез автобиографии, мемуаров, документальных очерков. Однако это не помешало ему стать подлинно художественным творением, на что указывал даже скупой на похвалы в адрес Достоевского Л. H. Толстой. Цельность ему придает глобальная тема – тема народной России, а также фигура вымышленного рассказчика. Александр Петрович Горянчиков в чем-то близок автору: он остро ощущает тот колоссальный разрыв, что отделяет дворянство от простого народа даже на каторге, даже в условиях общих лишений. Еще одно глубокое наблюдение рассказчика стало фазой дальнейшей разработки концепции личности Достоевского-художника: в каждом таятся бездны темных, разрушительных сил, но и – в каждом же – возможность бесконечного совершенствования, начала добра и красоты. В "Записках из Мертвого дома", например, исследуются преступные, порой бесчеловечные поступки мягких по натуре людей ("слабых сердец"), необъяснимая жестокость, казалось бы, любящих по отношению к самым дорогим и близким, бессмысленная покорность жертв; страшная привычка палачей наслаждаться физической и моральной болью обреченных. Надрыв как черта психологизма художника находит здесь свою непосредственную форму выражения в авторских характеристиках: "…это тоскливое, судорожное проявление личности, инстинктивная тоска по самом себе, желание заявить себя, свою приниженную личность, вдруг проявляющееся и доходящее до злобы, до бешенства, до омрачения рассудка, до припадка, до судорог".
Но дороги автору, конечно, иные воспоминания: в главе об острожном театре передается внутренняя тяга забитого народа к красоте, искусству; в главе "Праздник Рождества Христова" – благоговение, объединяющее всех собравшихся на рождественскую службу. Любовно выписан яркий образ добросердечного татарина Алея; сочувственно рассказывается о врачах, спасающих от смерти бесчеловечно наказанных. ""Записки из Мертвого дома" впервые целостно развертывают антропологию Достоевского. Человек – это универс в свернутом и малом виде" [62] .
62
Чирков Н. М. О стиле Достоевского. М., 1967. С. 25.
Из отдельных зарисовок складывается панорама Мертвого дома, ставшего символом России последних лет николаевского правления. "Сколько прекрасных по натуре людей погибло на каторге", "погибли даром лучшие силы, погибли ненормально, незаконно, безвозвратно. А кто виноват? То-то, кто виноват?." Кто несет ответственность за ад Мертвого дома: исторические обстоятельства, общественная среда или каждая личность, индивидуум, наделенный свободой выбора добра и зла? Уже в первой книге Достоевского 60-х годов чаша весов впервые качнулась в сторону второго ответа. В ближайшие годы Достоевский сосредоточит внимание на проблеме человеческой свободы.
Творчество Достоевского в 60-е годы роман "Униженные и оскорбленные"
Роман был написан и опубликован в 1861 г. Как и в первом романе, художественное пространство реализовано в образе враждебной человеку городской среды, причем вновь петербургской. Сюжетообразующей линией является неразделенная любовь рассказчика к несчастной молодой женщине.
"Зеркальные", отчасти повторяющие друг друга сюжетные ходы и образы, поэтика тайны и узнавания, свойственная "Униженным и оскорбленным", – эти новые для Достоевского художественные приемы писатель позже использует и в вершинных своих романах. Здесь впервые прозвучит настойчивый, характерный для "позднего" Достоевского мотив жертвенности, страдания как обязательного удела подлинно христианских сердец. Н. А. Добролюбов с позиций этики "разумного эгоизма", характерной для революционеров-демократов, в статье "Забитые люди" (1861) отрицает положительную роль страдания в жизни человека и относит рассказчика, пожертвовавшего своей любовью, к "тряпичным сердцам".