История русской литературы XIX века. В 3 ч. Ч. 1 (1795—1830)
Шрифт:
Сатира Блудова во многом наметила и жанр, и иронические приемы арзамасских сочинений. Она дала жизнь кружку (прежний Арзамас 24 решено возродить как «Новый Арзамас»), возникшему в 1815 г. и названному «Арзамасское общество безвестных людей» или — кратко — «Арзамас». В него вошли В.А. Жуковский, П.А. Вяземский, Д.В. Дашков, А.И. и
Н.И. Тургеневы, М.Ф. Орлов, К.Н. Батюшков, А.Ф. Воейков, В.Л. Пушкин, Д.Н. Блудов, С.С. Уваров. Арзамасцем числился и A.C. Пушкин, который открыто присоединился к обществу после окончания Лицея.
«Арзамас» возник как общество, ориентированное прежде всего на полемику с «Беседой» и Российской академией. Он пародировал в своей структуре их организационные
Арзамасские пародисты остроумно обыгрывали известную традицию Французской академии, когда вновь избранный член произносил похвальную речь в честь умершего предшественника. Вступающий в «Арзамас» выбирал из «Беседы» «живого покойника», и в его честь звучала «похвальная речь», пропитанная иронией. Язык арзамасских речей, изобиловавший литературными цитатами и реминисценциями, был рассчитан на европейски образованного собеседника, способного улавливать подтекст и чувствовать иронию. Это был язык посвященных.
В арзамасских протоколах доминирует игриво-пародийное начало. Королем буффонады единодушно был признан Жуковский, бессменный секретарь общества. И так как, по его утверждению, «оно родилось от нападок на Баллады», участникам присваивались прозвища, взятые из баллад
Жуковского. Сам «балладник» носил арзамасское имя Светлана, Вяземский — Асмодей, Батюшков — Ахилл (намекая на его тщедушную фигуру, друзья шутили: «Ах, хил»), Блудов — Кассандра, Уваров — Старушка, Орлов — Рейн, Воейков — Ивиков журавль, юный Пушкин — Сверчок, а его дядя Василий Львович бывало, что и четыре — Вот, Вот я вас, Вот я вас опять, Вотрушка.
Своеобразной эмблемой общества был величественный арзамасский гусь (Арзамас славился своими огромными и вкусными гусями), а наименование гусь стало почетным для каждого члена. Однако у современников возникали и другие ассоциации. В книге «Эмблемы и символы», изданной впервые по указу Петра I в 1705 г. и многократно переиздававшейся, была эмблема под № 86 — «гусь, пасущийся травою» с таким символическим толкованием: «Умру, либо получу желаемое», что вполне гармонировало с чувствами арзамасцев, провозглашавшими «непримиримую ненависть к Беседе».
Итак, арзамасцы принялись шутливо отражать нападки «Беседы» и сами азартно и бесстрашно атаковали своих противников. Содержание споров было серьезным, но форма, в которую облекли их арзамасцы, — пародийно-игровой.
Для арзамасцев «Беседа» — общество прошлого, там заседают, кроме Крылова и еще нескольких писателей, косные старцы во главе с Дедом Седым, т. е. Шишковым. Почти все они бездарны, литературных талантов у них нет, а потому их амбиции смешны и претензии на руководство литературой беспочвенны. Как писатели они мертвецы. Таковы же их сочинения, место которым в реке забвения Лете, текущей в подземном царстве мертвых. Пишут «беседчики» на мертвом языке, употребляя давно исчезнувшие из речевого обихода слова (арзамасцы издевались над выражением «семо и овамо»).
Шишков и его братия, по мнению арзамасцев, достойны не столько беспощадного негодования, сколько беззлобного вышучивания, так как их произведения пусты, бессодержательны и сами лучше всякой критики обнажают собственную несостоятельность.
Основным способом веселого издевательства становится «арзамасская галиматья» — устаревший высокий стиль, беспредельно поэтизирующий безумное содержание и языковое сумасшествие сочинений «беседчиков». Такими предстали арзамасцам взгляды Шишкова.
Тяжеловесной величавой темноте сочинений и речей сторонников Шишкова арзамасцы противопоставили легкий, изящный и даже несколько
Вся история «Арзамасца» распадается на два периода — ветхий и новый. Нетрудно увидеть здесь прямые аналогии с Ветхим и Новым Заветами, с идеей Православной Церкви. «Ветхий Арзамас» — это «Дружеское литературное общество», в котором уже возникли идеи, блестяще развитые «Новым Арзамасом», на который перешла благодать прежнего Арзамаса. Действительно, многие члены «Дружеского литературного общества» стали в 1815 г. участниками «Арзамаса». Принимая эстафету, «Новый Арзамас» крестился, т. е. очистился от старых пороков, и преобразился. Крещенскими водами стали для «Нового Арзамаса» «Липецкие воды» (намек на комедию Шаховского). В этих очистительных водах исчезли остатки «грязи» «беседчиков», и родился обновленный и прекрасный «Арзамас». С крещением связано и принятие новых имен. Отныне арзамасцы обрели новую религию, узнали и уверовали в своего неземного бога — бога Вкуса.
В полном согласии с идеями Карамзина художественный вкус толкуется как личная способность. Он не может быть постигнут умом. Вкусу нельзя научить — он не достается трудом. Человек получает вкус как небесный дар, как спустившуюся с неба и посетившую его благодать. Вкус таинственно связан с добром и подлежит ведению не знания, а веры. Отсюда ясно, что, создавая многомысленность представлений, арзамасцы сопрягают церковные и эстетические идеи. Церковная идея переносится в бытовой план, а эстетическая идея «сакрализуется» (освящается религией, становится священной). Иначе говоря, арзамасцы сочетают травес-тию (ироническое использование «высокого» жанра и «высокого» стиля для передачи заведомо «низкого» содержания) и бурлеск (намеренно грубое и дерзкое стилистически «низкое» изложение «высокой» темы).
В игровом космическом мире арзамасцев Вкус — бог, отрицающий правила, нормы, бог, требующий ясности мысли, психологической уместности и точности слова и выражения, их легкости, изящества и благозвучия. Бог Вкуса действует тайно, поселяясь как дух в каждого арзамасца. Одновременно его тайное присутствие обретает плоть — арзамасского гуся. Чтобы арзамасцы могли спастись от демонических сил «беседчиков», бог Вкуса предлагает им отведать свою плоть. Вкусив божественной плоти, они таинственным образом избегают чар «Беседы» и спасаются. Гусиная плоть вкусна и чудодейственна. Она не только оберегает и защищает арзамасцев от всех напастей, но и заключает в себе божественный творческий дар: сочинения арзамасцев оказываются наполненными истинным вкусом и выступают как «богоугодные», т. е. одобренные богом Вкуса. Культ бога Вкуса поддержан церковью.
«Арзамас» — средоточие эстетической веры — представляет собой храм, церковь бога Вкуса, подобную Православной Церкви — хранительницы религии. У литературного православия, как у всякой истинной религии, есть противник в виде литературных сил тьмы и зла. Они сосредоточились в «Беседе».
Поскольку «беседчики» сами отринули бога Вкуса, они разоблачаются как «раскольники», «язычники», «магометане», «иудеи», а нечистый храм их — «Беседа» — именуется то «капищем» (язычество), то «синагогой» (иудаизм), так как главными врагами православия были язычество, ислам, иудаизм. Нередко «Беседа» объявляется местом колдовства, совершения ритуальных зловещих молений. Тогда она предстает ложной церковью, «антицерковью», а «беседчики» — «колдунами», «чародеями», «чернокнижниками». Наконец, «беседчики» оказываются в свите Сатаны, Дьявола и тогда они превращаются в чертей, ведьм, а сама «Беседа» становится местом их сборища — адом. Тем самым арзамасцы имеют свой поэтический храм — «Арзамас», своего бога — Вкус и свой «пиитический ад» — «Беседу».