История с благополучным концом
Шрифт:
– Для чего?
– чрезвычайно изумился Рауф, совершенно не ожидавший от Аскерова такой проницательности.
– Для отвода глаз, - заявил тот и с удовольствием засмеялся.
– Правильно? А цель была другая. Верно? Птица?
– Далась вам эта птица, - Рауф с трудом в последнее мгновение удержался от того, чтобы покрутить у лба пальцем.
– Держите меня уже третий час и все из-за какой-то дурацкой птицы. Я просто не понимаю, чего вы от меня хотите?
В ответ Аскеров рассеянно посмотрел на часы и потянулся к телефону, но тот зазвонил сам.
– Пришли? Проводите ко мне. Минуты полторы-две он сидел молча, наморщив лоб и полу закрыв глаза, и это могло произвести
К появлению нового посетителя у Рауфа сразу же возникло, что называется, двойственное отношение: с одной стороны, он опасался, что она может его узнать. А это в присутствии Аскерова ничего, кроме неприятных вопросов, не сулило, а с другой, - с приходом директора зоопарка у него появилась надежда услышать о том, что проклятая птица нашлась или хотя бы обнаружен ее труп в пределах территории зоопарка.
– Вы что-нибудь узнали о ней?
– с надеждой спросила Алия-ханум у Аскерова.
– Пока нет, - ответил Аскеров, - пока мы только нашли человека, который имеет самое прямое отношение к ее пропаже, - кивком головы он показал на Рауфа.
– Какое отношение?
– в недоумении глядя на Рауфа и явна не узнавая его, спросила Алия-ханум.
– Я не отрицаю, может быть, эта птица сбежала из зоопарка по моей вине, с достоинством сказал Рауф.
– Отчасти по моей вине, - подчеркнул он, - но уносить ее я не собирался. Тем более, что это очень неприятная птица.
– -Киви сбежала?-всплеснула руками Алия-ханум.
– Это неправда, - и повернулась к Аскерову.
– Она же очень ласковая, почти домашняя. А в последние дни почти не выходила из своего ящика. Мы ее даже кормили из рук.
– Киви, киви, - с удовольствием повторил Аскеров.
– Я все старался вспомнить ее название. А с чего это последнее время она стала такой малоподвижной. Заболела?
– Слава богу, нет. Киви очень редко размножается в неволе. В мире известно всего несколько таких случаев. А наша киви, - тут Алия-ханум зарделась от гордости, - готовилась снести яйца. Кладка должна была произойти со дня на день. Это было бы событием для всех ученых-зоологов и вообще для научной общественности.
– А если это такая уж редкая птица, - спросил Рауф, пытаясь направить рвение Аскерова по другому направлению, - почему же вы ее оставили в старом зоопарке, в пустом помещении? Мне и то там было страшно, представляю, чего одинокая птица натерпелась.
– Всех птиц, в том числе и киви-самца, мы перенесли в новый зоопарк, сухо ответила Алия-ханум, обращаясь только к Аскерову.
– А нашу киви мы специально оставили в привычных для нее условиях. Потому что в период кладки на эту птицу с чрезвычайно тонкой нервной системой новые незнакомые факторы могли бы повлиять отрицательно. Скажите хоть, она жива?
– с откровенной неприязнью глядя на Рауфа, спросила директриса.
– Мне ничего о ней не известно, - сказал Рауф.
– В последний раз я видел ее той ночью.
– Еще, может быть, вспомнит, - оптимистически сообщил директрисе Аскеров.
– Поначалу наш друг вообще ничего не помнил. А сегодня с утра и про посещение зоопарка вспомнил, и про носорога.
Алия-ханум смотрела на него с таким изумлением, что Рауфу пришлось отвести взгляд.
– Здоров, здоровее нас с вами, - отозвался на ее немой вопрос Аскеров. Справки, правда, на этот счет не имеется, но суду свидетельство о состоянии здоровья представлено
"Сама ты психопатка", - с неприязнью подумал Рауф. С чего это при первой встрече, несколько дней назад, директриса показалась ему приятной женщиной?
– Так вы утверждаете, что киви - очень редкая птица?
– настаивал тем временем Аскеров.
– Редчайшая, - скорбно покачала головой Алия-ханум.
– Почти такая же редкость, как ее земляк, новозеландский сумчатый тигр. Того искать - вообще уже безнадежное занятие.
– Никакого тигра я не видел, - возмутился Рауф, решивший, что его пытаются обвинить и в похищении тигра.
– Значит, если у вас какой-то зверь сбежал или, извините подох, за все я должен отвечать?
Аскеров посмотрел на Алию-ханум, не скрывая недоумения, и она поспешила внести ясность.
– Я имела в виду, что сумчатый тигр исчез как вид, то есть с лица земли. Его истребили. А киви осталось очень мало. Эта птица занесена в Красную книгу, а ее убийство считается одним из самых тяжких преступлений и карается тюремным заключением сроком до пяти лет.
– Ну, мы живем не в Новой Зеландии, - улыбнулся Аскеров.
– Кроме того, ведь еще не доказано, что она убита.
– Несмотря на то, что сказанное по поводу разнузданных законов Новой Зеландии полностью совпадало с мнением Рауфа, его насторожил вкрадчивый тон Аскерова.
– Вы очень убедительно о ней рассказали. Но мне не ясно одно - если эта птица такая редкая, то она, наверное, и стоит дорого? Или она хоть и редкая, но дешевая, или, может быть, вообще ничего не стоит, как бесхвостая кошка, или, например, гнилая морковь?
– За нее уплачено столько валюты, сколько стоит вертолет, - сказала Алия-ханум.
– Очень неопределенно, - поморщился Аскеров и почти одновременно ободряюще улыбнулся Рауфу.
– Вертолеты ведь бывают разные. Мне нужна точная стоимость пропавшего имущества. В виде справки.
– Вы ее получите, - рассеянно сказала Алия-ханум.
– Но зачем нужно было уносить киви?
– Вот именно, уныло поддакнул Рауф. Аскеров развел руками:
Я в этом кабинете за десять лет такого наслышался, что могу предположить самое разное. Кстати, о птицах. Два года назад вел дело. Парень, с виду нормальный, на Шахской косе каждый раз охотился на лебедей, убивал их во время перелета. На даче у него мы откопали останки свыше ста лебедей. Я ему говорю: у тебя есть разрешение на охоту, ты имеешь право на отстрел диких уток, гусей, для чего тебе лебеди понадобились, знал ведь, что совершаешь преступление. Знаете, что он мне ответил?
– Аскеров облизал губы, с удовольствием вспомнив ответ парня.
– А он говорит: мясо лебедей вкусное, но не лучше гусиного, зато каждый раз, когда я его ел, знал, что, кроме меня, ни один человек ни за какие деньги не сумеет лебединого мяса отведать. Раньше цари его ели... Алия-ханум, что с вами?
– обеспокоено спросил Аскеров.
– По щекам побледневшей женщины катились крупные слезы.
"Что же будет, если она узнает, что с кем-то из ее родных несчастье случилось, - попытался представить Рауф, - если из-за птицы так убивается? Теперь-то, дорогой товарищ Аскеров, вам ясно стало, кто из нас троих псих?"
– Неужели он съел киви?
– всхлипывая, спросила Алия-ханум.
Вначале Рауф снисходительно улыбнулся, считая, что столь вздорное предположение не заслуживает внимания, но после того, как Аскеров взглядом дал понять, что ждет ответа, предложил, чтобы кто-нибудь сейчас же, под любым подходящим предлогом, позвонил его жене, которая расскажет, что никакой птицы - ни домашней, ни дикой - он в рот не берет.