История с призраком
Шрифт:
— И давно ты здесь живешь? — спросил я, когда он присел на корточки у костра.
— Не знаю, — ответил он, на этот раз довольно внятно.
— Не можешь вернуться? — продолжил Мэтьюз, которому была знакома местность по ту сторону прииска.
— Не хочу, — последовал еще один лаконичный ответ. — Лучше здесь.
Я услышал, как Спайсер пробормотал: «Совсем с ума спятил?»
Мы попытались выяснить у старика, откуда он родом, но он либо забыл, либо не понимал, чего мы хотим. На вопрос, как ему удается здесь выжить, он ответил с готовностью:
— Карни.
Карни — это ящерица семейства игуан, в сыром виде блюдо не самое, аппетитное. А потом прозвучал вопрос, ставший поводом для написания этого
— Ты, должно быть, уже давно живешь здесь один, — сказал он. — Как же ты обходишься без общества себе подобных?
— Здесь ведь прииск, — последовал ответ, — чего-чего, а народу хватает.
— Но прииск заброшен, — вмешался я, — и уже не первый год.
Старик покачал головой.
— Народу хватает, — повторил он. — Матрос Дик и Фриско, Дик Джонсон, Кокни Джим и еще с полсотни ребят. Они зарабатывают много денег на Золотом Юге, я слышал об этом не так давно, когда заглядывал в «Килларни».
Нам было ясно, что старик, как давеча сказал Спайсер, окончательно спятил. Некоторое время он продолжал разглагольствовать о прииске, и речь его была вполне разумной — я имею в виду, что она выглядела бывполне разумной, не знай мы реального положения вещей. Наконец он поднялся, обронив напоследок:
— Ну, мне пора — они будут меня ждать. Сейчас наша смена — моя и Кокни Джима.
— Не ночью же, — буркнул Мэтьюз, сидевший по другую сторону костра.
— Мы работаем все время, — ответил старик. — Если не верите, пойдите и посмотрите сами.
— Ну уж нет, я туда больше ни ногой, — сказал Спайсер.
Однако во мне, должен признаться, пробудилось любопытство, и я решил пойти, просто чтобы посмотреть, что делает на прииске этот чудак. Мэтьюз собрался отправиться со мной, решился идти и Спайсер, дабы не оставаться в одиночестве. Недолго думая, старик первым зашагал к прииску. Из всех ночных путешествий, совершенных мной на протяжении жизни, это, несомненно, было самым странным. Ни разу наш проводник не повернул головы, но двигался такой рысью, что мы едва за ним поспевали. И только у первого участка он остановился.
— Прислушайтесь, — сказал он, — и вы услышите, как в лагере кипит работа. И тогда поверите тому, что я сказал.
Мы вслушались и, честное слово, отчетливо уловили стук промывальных желобов и лотков, визг лебедок — шум, который можно услышать на золотом прииске в самые горячие дневные часы. Мы подошли поближе, и — хотите верьте, хотите нет — клянусь, я различил (или мне почудилось, что я различил) в призрачном лунном свете силуэты людей. А по равнине гулял ветер, с шумом трепавший остатки старых палаток, усиливая наш страх и ощущение полной оторванности от мира. Я слышал, как позади стучит зубами Спайсер, и меня тоже начал пробирать ледяной озноб.
— Это участок Золотой Юг, вон там, справа, — сказал старик, — и, если вы пойдете со мной, я познакомлю вас со своими товарищами.
Но от этой чести мы не колеблясь отказались. Я не сделал бы и шагу вперед среди этих палаток, ни за какие сокровища.
— С меня хватит, — сказал Спайсер, и, признаюсь, я едва узнал его голос. — Давайте-ка вернемся в лагерь.
Покинув нас, наш проводник поспешил в ту сторону, куда только что указывал. Мы отчетливо слышали, как по пути он обращается к воображаемым собеседникам. Что до нас, то мы повернули обратно и сломя голову побежали в лагерь.
До зарезу нуждаясь в глотке спиртного, мы тотчас извлекли из мешка бутылку грога, а затем принялись искать объяснение тому, что видели, — или тому, что нам пригрезилось. Однако объяснения не находилось. Старые лебедки мог раскачивать ветер, но как же насчет тех серых теней, блуждавших между участками?
— Все, с меня довольно, — заявил наконец Спайсер. — Я туда больше не ходок. И вообще я за то, чтобы завтра утром побыстрее убраться отсюда.
Согласившись с ним, мы забрались под одеяла, но, признаюсь, мне в ту ночь не спалось. Мысль о том, что ужасный старик, быть может, околачивается где-то поблизости, не давала мне покоя.
Позавтракали мы, едва рассвело, но в путь двинулись не сразу: прежде мы с Мэтьюзом прогулялись к утесу в надежде увидеть нашего вчерашнего знакомца.
Больше часа мы обшаривали склоны, но наши усилия были тщетны. По обоюдному согласию на прииск мы не пошли. Вернувшись к Спайсеру, мы отделили часть табака и провизии и оставили в тени под скалой, где загадочный старик легко мог их найти, затем сели на верблюдов и продолжили путешествие, искренне радуясь тому, что наконец находимся в дороге.
Золотой прииск Гуруния — место, куда меня нисколько не тянет. Мне не очень-то по душе его обитатели.
Эдвард Фредерик Бенсон
Необычайно плодовитый английский романист, новеллист, драматург, биограф, мемуарист, автор более ста книг, один из трех братьев-писателей Бенсонов, Эдвард Фредерик Бенсон был пятым из шестерых детей Эдварда Уайта Бенсона (1829–1896) — главы Веллингтон-колледжа в графстве Беркшир на юге Англии, а впоследствии каноника Линкольнского собора, епископа г. Труро в графстве Корнуолл и, наконец, архиепископа Кентерберийского в 1883–1896 гг. В двадцатилетием возрасте будущий литератор поступил в Кингз-колледж Кембриджского университета, который закончил с отличием, получив специальность археолога и обретя за годы учебы пристрастие к классическим штудиям. В 1892–1895 гг. он учился и работал в Британской школе археологии в Афинах, а следующие два года провел на раскопках в Египте.
Первой книгой Бенсона были «Наброски из Мальборо» (1888), в которых он тепло вспоминает о шести годах, проведенных им в колледже в г. Мальборо в Уилтштире. Дебютом в художественной литературе стал опубликованный в 1893 г. сатирико-нравоописательный роман «Додо: Подробности сегодняшнего дня», который принес автору признание публики, во многом благодаря порочно-притягательному образу заглавной героини, вызывающей любовь и несущей несчастье окружающим (подобные персонажи позднее будут не раз появляться на страницах произведений Бенсона). В последующие десятилетия писатель выпустил в свет около 70 романов, в том числе мистических — «Судебные отчеты» (1895), «Удача Вэйлза» (1901), «Образ в песке» (1905), «Ангел горести» (1906) и др., сборники рассказов, реалистических («Шесть обыкновенных вещей» (1893)) и готических («„Комната в башне“ и другие истории» (1912), «„Графиня с Лаундз-сквер“ и другие истории» (1920), «Зримое и незримое» (1923), «Истории о призраках» (1923), «Новые истории о призраках» (1934)), детская фэнтези-трилогия о Дэвиде Блейзе (1916–1924), явно вдохновленная сказками Л. Кэрролла, жизнеописания сэра Фрэнсиса Дрейка (1927), Алкивиада (1928), Фернана Магеллана (1929), Шарлотты Бронте (1932) и всех трех сестер Бронте (1936), короля Эдуарда VII (1933) и королевы Виктории (1935), четырехтомное описание старого Лондона (1937), ряд историко-публицистических сочинений, несколько пьес (в том числе инсценировки его собственных романов), книги о фигурном катании и крикете и мн. др. При этом Бенсон немало путешествовал и вел активную общественную жизнь. С 1900 г. его биография тесно связана со старинным городком Рай в Восточном Сассексе, где он навещал Генри Джеймса (чей дом — Лэм-хаус — арендовал после смерти писателя), где трижды избирался на пост мэра, в 1934–1937 гг., и неподалеку откуда позднее был похоронен.