История с продолжением
Шрифт:
– Я же знаю, ты идёшь к броду. Ты идёшь к реке. Все мы, вероятно, идём к реке. Только у одних это получается хуже, а у других – лучше. Возьми меня с собой.
– Но… ты же умираешь… – наконец сумела сказать Лена.
– Разве это имеет какое-то значение? – голос странного существа был спокоен, в нём звучало искреннее вежливое удивление. – Я же не спрашиваю у тебя, что со мной, я лишь прошу отнести меня к реке. Мне это очень важно, как же ты не поймёшь…
– Я… может быть, в другой раз? – спросила Лена.
– Другого раза не будет, – рыба слабо шевельнулась, – слишком мала вероятность повторения… Я же не прошу о многом. Это так просто – дойти до реки. И так сложно…
– Я
– Всё в мире относительно, – ответила рыба, – тяжесть – тоже.
– Но я не хочу… почему я должна это делать?
– Почему ты? – повторила рыба. – Странный вопрос. Почему ты? А почему я? Почему все мы?…
Лена хотела отойти в сторону, обратно на дорожку, но тут краски вокруг неё начали меркнуть, свет помутнел, всё слилось в тёмном невообразимом танце… а затем исчезло. И лишь где-то, страшно далеко в её подсознании, остался жить этот путь к броду, по тонкой дорожке, идущий между холмов, в стране осенней японской акварели…
Лена проснулась ночью, сама не поняв, от чего. Ни шумов, ин шорохов. Почти что полная тишина… а, нет, где-то говорят. Лена прислушалась. На террасе. Она тихонько, стараясь не шуметь, подошла к двери своей комнаты и прислушалась.
– Ёт, риаст, – сказал тихий голос, – ю тро…
– Рие!… Хи спере, Дзеди! – в голосе Лина позвучала горькая насмешка.
– Та, ю тро, – отчаяние и безразличие. – Ио… тецре.
– Ин кас? – вопрос был задан словно походя, но реакция на него последовала незамедлительно:
– Ски! Рие! Ёт рабе, Лин! Ёт! Скерсе!… Та ю, ёт!…
– Тёрис… дурак, – закончил Лин, словно подвёл некую черту. – Хватит, поцапались на сегодня. Понял?
– Нет, – голос Пятого стал глух и невыразителен. – Не понял. Я вообще не могу понять, с какой это радости ты берёшь на себя…
– Это моё дело. Любой, кто причастен, имеет право…
– Нет, это всё – я. А ты…
– Тс-с-с… слышишь? – Лин, судя по лёгкому шороху, поднялся на ноги. – Это ещё кто тут ночью бродит?
– Я, кажется, понял, кто, – голос Пятого обрёл твёрдость, неуверенность исчезла.
– Я тоже… Лена, ты заходи, – пригласил Лин. Лена вошла на террасу и остановилась возле стола. – Ты чего-то хотела?
– Да, попить, – нашлась Лена. – Душно тут.
– Вот-вот, – с сарказмом поддакнул Пятый. – Душно, а как же. Только зачем врать-то, скажи на милость?
– Пятый, не злись, зачем ты так, – попросил Лин. – Она же ни в чём не виновата…
– Я не нарочно, – жалобно сказала Лена. – Я и не поняла ничего…
– Ещё не хватало, чтобы ты поняла, – едко ответил Пятый. Он сидел на стуле, подле окна, спокойно смотрел на Лену своими странными кошачьими глазами и задумчиво покусывал ноготь большого пальца. – Да-а-а… Вот уж влипли, так влипли, нечего сказать!… Мало того, что ты натыкаешься на нас в девятой. Мало того, что ты видишь этот позор, что был той ночью. Теперь ты ещё умудряешься подслушать тот позор, который происходит этой ночью. У меня нет слов.
– Пятый, не грызи ногти, – с раздражением сказал Лин, – на тебя смотреть тошно. А то, что Лена постоянно сталкивается с нами в подобные моменты – это, по-моему, неспроста. Это уже судьба, не иначе.
– Врагу такой судьбы не пожелаю, – покачал головой Пятый, явно сдаваясь. – Лена, я же не злюсь на тебя, мне просто тебя жалко. Зачем тебе всё это?… Это же страшно, на самом деле страшно. Правда. Или ты не веришь?
– Я вообще пока ничего не могу понять, – призналась Лена. – Я так запуталась за вчера и сегодня, что теперь… ничего не пойму. Вы спросили, почему
– Всё будет хорошо, – пообещал Пятый. – Уснёшь, мы поможем. Расскажи, что тебе приснилось.
Лена принялась рассказывать, вначале медленно, путаясь, запинаясь, потом – всё свободней и свободней. Лин и Пятый слушали внимательно, не перебивая. Лин примостился на стуле возле ветхого колченого стола, Пятый сел на пол возле Лениных ног… Наконец Лена смолкла. Несколько минут царила тишина, затем Лин сказал:
– Да, приснится же такое… Пятый, как ты думаешь, из-за чего это?…
– Реминисценции, ассоциации, немного смещённые понятия… странно, но мне показалось, что я знаю это место. По-моему…
– Не стоит, – Лин предостерегающе поднял руку.
– Я и не собирался, – Пятый легко поднялся на ноги и подошёл к окну, – просто показалось, что я узнал… это и странно…
– Интересно, к чему это?… – подумала вслух Лена.
– Давай не надо, чтобы это было к дождю – попросил Лин, – а то машину выталкивать придётся нам с вот этим вот, который тут.
– Это значит – со мной, – перевёл с Линового на русский Пятый. – Лен, я хотел расставить точки над “и”. Пойдём по порядку, с самого начала. С тебя. Расскажи, как ты вообще сюда попала.
– Да я и сама не пойму, как, – пожала плечами Лена. – Наверное, случайно…
Это было в тот день, когда она заканчивала училище. Экзамены и практика остались позади, им, теперь уже бывшим студенткам, вручили дипломы, и в мед училище происходил по этому поводу праздник – выпускники и преподаватели отмечали. Приподнятое радостное настроение владело почти всеми, за редким исключением. Лена и была этим самым исключением. Она сидела на уголочке, за самым дальним столом и с трудом удерживалась от того, чтобы не заплакать. Ей было тошно и горько. И очень жалко себя. Всё накрылось, всё, что можно. В институт она не поступила, работу хорошую не нашла. Да и куда ей. Лимита, что и говорить. Кому такие нужны в этом городе? Куда в нём идти? И что делать теперь, когда не осталось никакой надежды?… Обратно, в Загорск, к маме?… А там что?… Лена точно знала, что, вернись она обратно, так, как просит мама, хоть на годик, отдохнуть, снова приехать в Москву у неё уже не получится. Конечно, что тут говорить, свой родной Загорск она, естественно, очень любила. И маму. И брата. Даже своего отца, редкостного паразита, почти что не помогавшего им, хотя и жившего неподалёку, любила тоже. Но обратно… Загорск на фоне Москвы казался ей скучным и пресным. Стоит вернуться туда – и уже не вырвешься. Да ещё мама со своей вечной мечтой – чтобы её Леночка вышла замуж за семинариста. Спору нет, семинаристы – ребята очень хорошие и добрые, но… Лена никогда не чувствовала потребности в зависимости от кого-то и желания жить лишь верой. Ей хотелось большего. Чтобы можно было помогать маме, брату. Чтобы не экономить на каждой тряпке, не покупать в столовой самую дешёвую кашу, типа пшёнки… Вроде бы немного, но как же трудно этого всего добиться. Практически невозможно.
Лена тихонько хлюпнула носом. За столом она была одна – приятельницы разбрелись, кто куда – покурить, попеть песни, посудачить. “Вот всегда так, – подумала Лена, – как нужна жилетка, чтоб в неё поплакать – так её и нет. Какая же я всё-таки невезучая”. Её внимание привлёкли лёгкие шаги, всегда прежде вызывавшие у неё, да и у других студентов, панику. Анна Михайловна, заведующая учебной частью. Гадюка, каких мало… да теперь-то что. Диплом – вон он, в сумке. И ничегошеньки с ней Анка-пулемётчица сейчас сделать не сможет.