История с тараканами
Шрифт:
– Да я это! Вова Сухарев!
Последовало молчание, видимо, хозяйка, а это была именно она, переваривала полученную информацию о незваном госте.
Прошло ещё около минуты, затем послышались медленные шаги в сторону ворот. Лязгнул металлический засов, и открылась дверь. В проёме стояла пожилая женщина, одной рукой держась за дверную ручку, второй – опиралась на трость. Она уставилась на посетителей через толстые роговые очки, открыв рот от удивления, что подчёркивало неожиданность визита молодых людей. Бабуля поочерёдно смотрела то на одного, то на второго студента,
Одета старуха была в длинный фланелевый халат, поверх которого на плечи она накинула засаленную телогрейку. На голове – платок, на ногах – резиновые калоши.
– Здравствуйте, баба Клава, – поздоровался Вовка.
– А, здравствуй, Володя, – сказала хозяйка, при этом её беспокойное выражение лица сменилось на добродушную улыбку.
– Обещал, что найду Вам квартиранта. Вот молодой человек нуждается в жилье, – сказал Вова, указав при этом на Макса.
Улыбка исчезла с лица старухи, и она перевела взгляд на потенциального жильца, опять открыв рот. Глаза её через увеличительные линзы очков казались огромными. Максим немного смутился.
– Это хорошо, что привёл, а то после того, как Вы съехали, никто так и не обращался.
Какое-то время ещё постояли, молча, переминаясь с ноги на ногу.
– Ну, ладно, пойдёмте в дом, – наконец пригласила баба Клава.
****
Парни зашли во двор, бабуля закрыла за ними дверь в воротах и задвинула запор. Затем, опираясь на трость, медленно заковыляла по тропинке, ведущей к крыльцу дома. Максим и Вовка последовали за ней.
Внутри двора, между хозяйственными постройками, натянуты верёвки с прищепками для белья. На одной из этих верёвок колыхались на ветру куски безликой материи. Сарай оказался открыт, и было видно, что в нём навалено большое количество разного хлама – доски, тряпки, малярные кисти, пустые консервные банки и тому подобная всячина.
От крыльца шла вторая тропинка в огород, отделенного от двора низеньким забором с открытой калиткой.
Зашли на крыльцо, поднявшись на две ступеньки. Потом через скрипучую входную дверь попали в сени. Там по стенам, связанные в пучки, висели разные сушёные травы, типа пустырника, зверобоя и мяты. На полу стояли эмалированные тазы и оцинкованные вёдра, из которых ощутимо тянуло помоями.
Справа от входной двери – чулан. Через небольшую щель, образованную неплотно закрытой дверью, можно было наблюдать граммофонную трубу, лежащую на груде старой одежды.
Пройдя сени, наконец, зашли в дом. В нос ударил резкий запах смеси медицинских настоек – валерианы и корвалола.
Коридор, застеленный домотканым половиком, в длину составлял около трёх метров. Прямо перед входом, справа, над эмалированной раковиной висел рукомойник, прибитый к стене. Чуть повыше находилось небольшое, потускневшее от времени зеркало и деревянная полочка, на которой лежал большой кусок хозяйственного мыла. Под раковиной стояло ведро.
На противоположной стене, также прибитая на гвозди, самодельная вешалка с крючками для верхней одежды.
– Здесь у меня кухня, – показала
Максим из-за спины хозяйки пытался заглянуть в кухню, но с такого острого угла рассмотреть ему ничего не удалось.
– Это комната для постояльцев, – указала Баба Клава на закрытую дверь напротив. – Мы её обычно держим закрытой, чтобы кошка не ходила и не гадила.
Бабуля открыла дверь в комнату и предложила войти.
****
Комната, размером три на четыре метра, с окном посередине, завешенным дырчатым тюлем. Стены на полтора метра от пола были выкрашены в зелёный цвет, дальше шла известковая побелка, сливавшаяся с потолком. Деревянный пол покрашен тёмно-коричневой масляной краской. По бокам вдоль стен стояли две металлические кровати с панцирной сеткой, застеленные сверху синими покрывалами. Над кроватями на стенах вместо ковров – куски плотной материи, прибитые на гвозди. Вероятно, раньше эта материя использовалась в качестве штор.
Посередине, прямо перед окном, располагался круглый обеденный стол, накрытый сверху выцветшей клеёнкой. Справа от стола стоял низенький шкафчик, на котором красовалась старенькая радиола. Два деревянных стула с высокими спинками дополняли картину скудного уюта комнаты для постояльцев.
– Вова, принеси сюда табуретку из кухни, – попросила баба Клава.
Когда Вовка вернулся, бабуля и Макс уже сидели за столом друг напротив друга. Ему ничего не оставалось, как сесть в свободном пространстве посередине комнаты, подставив под себя табуретку.
– Как, говорите, Вас зовут? – спросила хозяйка, сверля потенциального постояльца глазами.
– Максим.
– А меня – Клавдия Ивановна, можно просто – баба Клава.
– Хорошо, понял.
– Уговор у меня с постояльцами такой: оплату за месяц вперёд. А кроме оплаты нужно ещё воду таскать с колонки, зимой снег чистить в ограде и на улице. Если попрошу, сходить в магазин за продуктами или аптеку.
– Понятно, – сказал Максим.
– Он один жить будет? – спросила Клавдия Ивановна у Вовки, переведя на него взгляд.
– Ну да, – ответил Вова.
– А ты-то сам не хочешь вернуться?
– Нет, сейчас у меня есть жильё.
– Жалко, хорошие они ребята были, – сказала баба Клава уже Максу. – Славка-то тот непонятный, а Вова шибко хороший.
Максим и хозяйка одновременно оценивающе посмотрели на Вовку. Тот от смущения как-то вжался в табуретку.
– Клавдия Ивановна, скажите по оплате, сколько? – после некоторого молчания спросил Максим.
– С каждого квартиранта я прошу шестьсот рублей, – ответила хозяйка.
– Так вроде четыреста у нас было, – недоумённо проговорил Вовка.
– Ну, четыреста, это когда было-то! – раздражённо сказала Клавдия Ивановна. – Сейчас я прошу шестьсот.
– Шестьсот, конечно, дороговато, – почесав затылок, проговорил Макс. – Это больше, чем половина стипендии.
Установилось молчание, которое прервал раздавшийся звонок.
– Кто-то пришёл, – встрепенулся Вовка.
– Сходи-ка, Вова, открой, – попросила баба Клава. – Кого там ещё принесло?
****