История шпионажа
Шрифт:
«Я полагаю, что русские ученые создали бы атомную бомбу и без помощи шпионов. Русские обладают всеми возможностями, чтобы раскрыть секреты природы и затем эффективно их использовать; скорее всего нет такого направления в науке, которым бы не занимались в России… основные принципы (бомбы) были опубликованы в докладе Смита в начале 1945 года… На Женевской конференции по мирному использованию атомной энергии, проходившей в 1955 году, мы сами раскрыли несколько частей, обязательных для производства реакторов. Нет причин полагать, что страна, заинтересованная в создании своего атомного оружия, не сможет этого сделать, потратив определенное количество средств и времени».
Розенберги были виновны, но их вина была признана не в то время, они стали своего
8
От греческого Katharsis — очищение. (Прим. ред.).
Потребовалось всего четыре года, чтобы шпионаж стал самым серьезным преступлением. Во время суда над Рединым судья Ллойд Л. Блэк не воспринимал слушание серьезно: «нет ни одного факта, свидетельствующего о том, что Кремль проинструктировал Редина похитить секретную информацию. Не подтверждается также, что Кремль знал, что он был в Америке. Мне жаль, что честь настоящего суда ставится под угрозу столь экстравагантными требованиями». В деле Розенбергов также не было свидетельств о причастности Кремля или самого Сталина к их деятельности, но это не спасло их от смерти. Американские суды сделали обычными жестокие приговоры в делах о шпионаже. 7 августа 1961 года был приговорен к пожизненному заключению Роберт Соблен, брат шпиона Джека Собла. Соблену был 61 год, он болел лейкемией. Приговор, вынесенный ему, звучал как ирония, потому что доктора говорили, что он проживет не больше одного года. В суде так и не было определено конкретно, какие секреты Соблен передал Советскому Союзу во время Второй мировой войны, за пятнадцать лет до суда над ним (напомним, что «закон Розенбергов» отменил срок давности в делах о шпионаже). Федеральный судья Уильям Б. Герландс объяснил, что «суровость приговора должна соотноситься с серьезностью преступления обвиняемого. Похищение и передача кому-либо секретной информации об американской обороне может подвергнуть опасности жизни всех американцев. Такое преступление аналогично организации массового убийства».
Это дело характерно для того подхода к делам о шпионаже, который практиковался Министерством юстиции, — он заключался в обвинении в заговоре. Розенберги, Джудит Коплон, Рудольф Абель и Собл были признаны виновными в организации заговора. Денис Ноуэл Притт, британский адвокат, писал в своей книге «Свидетельствуют шпионы и информаторы»:
«Преступление заговора начинает существование с того момента, когда двое или больше людей договорились в любой форме, устно или письменно, совершить преступление. В этом случае обвинению не нужно доказывать, было ли совершено само преступление или были предприняты какие-либо шаги к его совершению. Таким образом обвинить человека в организации заговора гораздо легче, чем в совершении любого другого преступления, потому что нужно собрать меньше доказательств; а предрассудки или волнение присяжных могут привести к обвинительному приговору на основании простого утверждения того, что обвиняемые вступили в сговор, в то время как при попытке доказать само преступление суд скорее всего вынесет оправдательный приговор в связи с недостаточностью улик.
В сложившейся ситуации неудивительно, что во всех странах во времена напряженности представляется очень много обвинений в заговорах, многие люди обвиняются в этом и приговариваются к заключению, хотя против
Избавившись от слабой системы безопасности, правительственные организации стали чересчур осторожными. Ученые, занимавшиеся атомными проектами, рассказывали сотни анекдотов об абсурдных и неэффективных мерах, связанных с ее обеспечением. Например, говорится, что офицеры, охранявшие секретность в лаборатории в Саванне, штат Джорджия, которая занималась разработкой водородной бомбы, получили приказ вычеркивать из писем все упоминания о водороде. Тем не менее жена кого-то из ученых получила одно из писем нетронутым. В нем говорилось: «Дорогая, мы работаем над таким секретным проектом, что я ничего не могу рассказать тебе о нем. Я даже не могу назвать главный компонент, хотя если ты соединишь две части его с одной частью кислорода, то получишь воду».
ЦРУ, основанное в 1947 году, стремилось найти исторические доказательства существования разведки в США. В первом абзаце его брошюры говорится, что «Соединенные Штаты занимаются разведкой еще со времен Джорджа Вашингтона, хотя эта работа систематизирована только после Второй мировой войны».
Сам Вашингтон и не знал, что дает основания для подобного заявления своим письмом Джону Хэнкоку, датированным 26 июля 1777 года:
«Необходимость обеспечить надежную разведку ясна и не нуждается в дальнейших обсуждениях. Единственное, что можно добавить — пожелание сохранить всю эту деятельность в тайне. Именно от секретности зависит успех большинства подобных мероприятий, в то время как ее отсутствие приведет к провалу, вне зависимости от того, насколько хорошо все спланировано».
Это и еще семь писем выставлены в главном зале ЦРУ.
Избавившись от ярлыка «антиамериканской», разведка получила благословение отцов-основателей государства. У генерала Вашингтона была целая сеть разведчиков за вражескими линиями. Он не получал платы за руководство армией, а вел книги, которые помогли бы ему впоследствии возместить убытки. Среди его счетов можно найти следующую запись: «Пять гиней выдано на расходы и как вознаграждение жителю Джерси за доставку корреспонденции через линию фронта».
Таким образом, ЦРУ перестало обращать внимание на традицию, считавшую шпионаж делом бесчестным, о чем Эддисон сказал, что «если человек способен на такое позорное дело как шпионаж, значит, он будет хорошо работать только за вознаграждение».
Так возродилось к жизни старинное убеждение, что шпионаж необходим для выживания мощной державы, а моральные возражения становятся в этом случае лишними. Секретность, предательство, подкуп, хитрость — все было одобрено и признано необходимым для государства. ЦРУ другим путем пришло к философии, которую уже исповедовали КГБ и ГРУ. Вполне возможно, что руководители разведывательных организаций и СССР, и США могут назвать своим духовным отцом китайского военного теоретика Сун Цу, который еще в 500 году до н. э. написал трактат о шпионах, который назывался «Корни стратегии — искусство войны». В частности, он говорил:
«Узнать о войсках противника можно только с помощью человека. Следовательно, нужно использовать шпионов, которых можно разделить на пять классов: местные, внедренные, оборотни, обреченные, выживающие.
Когда работают все пять типов шпионов, раскрыть тайную систему становится невозможно. Такая система становится наиболее ценной для руководителя.
Местный шпион — человек, живущий в определенном районе, чаще всего местный житель. (Русским особенно везло с коммунистическими партиями).
Внедренный шпион — обычно чиновник противника. (У русских им был Гарри Декстер Уайт, у американцев — польские дипломаты, передавшие ЦРУ содержание секретного доклада Хрущева на XX съезде партии.)
Оборотни — люди, вербующие шпионов противника и использующие их в своих целях. (Современные примеры — Мартин и Митчелл, Петр Дерябин и другие дезертиры, сбежавшие либо на Восток, либо на Запад).
Обреченные шпионы выполняют свои задания открыто с целью обмана, задачей которых становится выявление наших шпионов. (Сейчас они известны как „приманка“).