История шпионажа
Шрифт:
На суде в Олд-Бейли стало известно, что Коэны и Абель встретились в 1948 году. Семья переехала в квартиру на 71-й улице и, по словам детектива Смита, «в начале 1950 года Коэны устроили праздничный обед, на котором Абель был представлен как преуспевающий английский бизнесмен». Детектив Смит сказал, что Абель назвался «Мильтоном». Мильтон в английском языке соответствует Эмилю, и вполне возможно, что Абель, зная, что он больше не встретится с гостями, назвался английским бизнесменом, а не художником Эмилем Голдфусом.
Коэны переехали в Ист-Сайд, рядом с которым работал Моррис. В то время он преподавал в четвертом и пятом классах в школе на углу
В это время он сдает экзамены, чтобы получить возможность преподавать в средней школе. Коллеги помнят его «спокойным, хорошим» учителем, которому немного не хватало опыта.
Результаты экзаменов, опубликованные летом 1950 года, показывают, что Коэн занял первое место среди преподавателей начальной школы и третье место среди учителей средней школы. Однако он никогда не узнал своих результатов, так как в августе их семья исчезла.
Коэны уехали в то время, когда начала рушиться сеть Розенбергов. Существование сети раскрыл Клаус Фукс, которого арестовали в феврале 1950 года. Джулиус и Этель Розенберги знали, что ФБР подбирается к ним, и собирались бежать летом 1950 года. Мортон Собель, еще один участник сети, бежал в Мексику, где и был арестован. Дэвид Грингласс, брат Этель Розенберг, знал, что ему тоже нужно готовиться к отъезду. Однако, разочаровавшись к тому времени в коммунистических идеях, не собирался уезжать. Его намерение остаться подтвердилось в разговоре с Розенбергом, который состоялся в июне 1950 года: «Ты думаешь, что мы сможем обмануть ФБР?» — спросил Розенберг. «Не знаю». — «Знаешь, если мне скажут, что становится слишком жарко, мы уедем и оставим здесь детей и жен. (У каждого из них было по двое детей)».
«Двух женщин и четверых детей? Мы оставим их и уедем? Мы когда-нибудь увидим их?»
«Не знаю… Русские постоянно кого-то присылают, их могут убить, они ни перед чем не остановятся».
Розенберг сказал Гринглассу, что уже организовал отъезд агентов сети. Через несколько дней после этого разговора был арестован Грингласс, что и привело ФБР к Розенбергам.
В день ареста Грингласса Коэны закрыли свои банковские счета и получили часть сбережений наличными. В августе Коэн уволился из школы, сказав друзьям, что уезжает на Западное побережье, чтобы попробовать себя в качестве сценариста. (В документах Гильдии сценаристов Голливуда нет упоминаний о том, что он стал им.) Отъезд супругов из Нью-Йорка был таким спешным, что Лона Коэн оставила в квартире свои драгоценности, косметику, большую часть одежды.
Избежав ареста, Коэны отправились в Австрию. Оттуда Коэн написал письмо в посольство Новой Зеландии в Париже. Представившись человеком по фамилии Крогер, он попросил выдать новозеландские паспорта ему и его жене. Они получили паспорта, пользуясь поддельными свидетельствами о рождении и свидетельством о браке, выданном людям, которые были гражданами Новой Зеландии, но умерли задолго до описываемых событий. Коэны приехали в Великобританию в 1954 году.
Здесь, впервые с окончания Второй мировой войны, они могли свободно вздохнуть. Супруги укрылись в неизвестности британской провинции, купили коттедж, похожий на тысячи других, и начали вести спокойную, на первый взгляд скучную, жизнь.
В 1955 году Крогер начал работать над своей легендой, став торговать букинистической литературой, специализируясь на американских книгах. Он открыл небольшой магазин на Стренде, усердно посещал аукционы, регулярно печатал свою рекламу в журнале «Критик».
Он состоял в Обществе
Но Крогеры, несмотря на все свое дружелюбие, были самыми опасными людьми из пяти человек, арестованных по делу о разглашении государственных секретов. Лонсдейл был русским и работал на свою страну. Гоутон и мисс Ги плохо осознавали свою причастность к шпионажу и смотрели только на увеличивающийся поток фунтов.
Крогеры же были людьми, отказавшимися от своей страны, связав себя узами международного коммунизма. Они вряд ли когда-нибудь ездили в Россию, но для Лонсдейла являлись близкими людьми. Они были опытными агентами, за которыми охотились почти по всему миру, которые несколько раз меняли имена, национальность. Они были преисполнены фанатизма, о котором Ребекка Вест, присутствовавшая на суде, писала:
«Где бы их не встречали, становилось ясно, что они ведут какую-то яростную борьбу с действительностью, как будто хотят доказать, что она в некоторых отношениях не такая, как о ней думают.
Они могли бы быть нудистами и полагать, что носить одежду неестественно, они могли бы верить в то, что Земля плоская, они могли бы разговаривать с духами. К счастью, их инакомыслие выражалось в том, что они были коммунистами, но они так сильно верили в коммунизм, что стали похожи на религиозных фанатиков».
Когда детектив Смит постучал в их дверь и начал задавать вопросы, Крогеры сразу же поняли, что пришло время многое объяснить. Но они все-таки решили поиграть в кошки-мышки.
«Я хочу, чтобы вы назвали мне имя и адрес джентльмена, который приходит к вам каждые выходные, в частности, в первую субботу месяца. Он приезжает около четверти восьмого», — сказал Смит.
Крогер погладил подбородок, он, казалось, был озадачен. «Ну, у нас много друзей». Супруги быстро назвали несколько фамилий, не упоминая Лонсдейла.
Смит сказал им, что они арестованы, и миссис Крогер спросила, может ли она затопить котел, перед тем как они уйдут. Смит разрешил, но попросил сначала осмотреть сумочку, которую она держала в руках. Миссис не хотела отдавать сумочку и прижимала ее к себе. Смит потянул сумочку в свою сторону, она расстегнулась, и оттуда выпал белый конверт. В конверте лежало письмо на русском языке, написанное Лонсдейлом своей жене. Миссис Крогер должна была переснять его на микропленку и отправить в Москву через Париж. Кроме того, в сумочке лежали три микропленки, наклеенные на стекло, чтобы их было удобнее читать, — это были письма жены Лонсдейла, — список восьми лондонских улиц, на которых проходили встречи агентов, лист бумаги с шестизначным кодом.