История шпионажа
Шрифт:
В то время как Лонсдейл принес себя в жертву ради спасения друзей, Гоутон пытался спасти свою жизнь, предложив свои услуги в качестве свидетеля обвинения.
Через день после ареста Гоутон попросил о встрече с детективом Смитом. По словам Смита, Гоутон «хотел заключить сделку, чтобы не появляться в зале суда, а стать вместо этого свидетелем обвинения… он хотел предоставить информацию, которую можно было передать властям и использовать против остальных обвиняемых». Смит ответил, что не может на это согласиться.
Гоутон сказал Смиту, что может по фотографиям опознать русских и поляков,
Заключительные речи адвокатов звучали как примирение с существующими доказательствами. Однако В. М. Ф. Хатсону, адвокату Лонсдейла, удалось заронить семя сомнения, когда он говорил о радиосигналах из Москвы, которые МИ-5 получал в течение нескольких дней после ареста агентов. Он сказал: «Я уверен, что глупость существует везде, но не должен ли этот факт убедить вас, как бы вы ни относились к русским, в том, что, если этот человек русский шпион, его руководители, ответственные за его поступки, кем бы они ни были, должны были к тому времени знать об аресте этого человека.
Мы знаем, что шпионы существуют по обе стороны этого несчастного мира, известно также, что шпионы относительно умны, и кажется невероятным, что его руководство продолжало передавать сообщения, которые, и это они должны были знать, будут прослушиваться МИ-5, чтобы окончательно доказать, что этот человек — русский шпион».
Этот аргумент, какие бы сомнения он не вызвал, не произвел впечатления на присяжных, которые 23 марта в 14 часов 33 минуты удалились на совещание. Они вернулись в 16 часов с вердиктом «виновны».
Приговор, вынесенный Верховным судьей лордом Паркером, был очень строгим — суммарно 95 лет тюремного заключения — самый суровый коллективный приговор, вынесенный в Великобритании в мирное время. Лонсдейл получил львиную долю, причину этого объяснил лорд Паркер:
«Очевидно, что Вы профессиональный шпион. Это опасная профессия, готовясь к которой (а Вы несомненно готовы к ней), человек должен знать, что его могут арестовать. Более того, я понимаю, что из пяти человек, вовлеченных в это дело, именно Вы имели решающий голос».
Крогеры получили по двадцать лет каждый: «Вы также несете полную ответственность за это, так как вы тоже профессиональные шпионы, и единственное различие, которое я вижу между вами и Лонсдейлом, заключается в том, что вы не имели решающего голоса и вы старше его».
Гоутон получил пятнадцать лет: «Вам уже пятьдесят шесть лет — Вы уже далеко не молоды, — и нашим принципам противоречит любой приговор, в результате которого Вы можете умереть в заключении. Если бы не этот фактор, Вы могли бы получить больший срок».
О мисс Ги, также получившей пятнадцать лет, лорд Паркер сказал: «Я не думаю, что то, что Вы сделали, сделали из-за слепого увлечения Гоутоном. Увидев Ваше поведение во время суда, я склоняюсь к мысли, что у Вас, по сравнению с Гоутоном, более сильный характер. Я полагаю, что Вы действовали, исходя из алчности».
Помимо этого,
Приговоры кажутся необычайно суровыми, особенно если сравнивать их с приговорами Алану Нанну Мэю и Клаусу Фуксу, которые получили 10 и 14 лет соответственно за разглашение секретов об атомных разработках. Все пятеро осужденных подавали прошения на обжалование приговоров, но их апелляции 9 мая были отклонены. Гоутон снова пытался получить особое обращение. Его адвокат предоставил суду письменное «признание», которое сообщало дополнительную информацию о людях, участвовавших в шпионской сети.
Адвокат сказал: «Гоутон полагает, что в этом документе он делает для своей страны столько же, сколько раньше сделал против нее». Судья, председательствовавший на заседании, просмотрел документ и сказал, что «его следует сохранить».
Еще одним смягчающим фактором для Гоутона стало то, что, когда он находился в тюрьме до суда, к нему подошли двое заключенных и предложили ему 5000 фунтов и работу в Дублине за то, чтобы на суде он не называл определенного имени. Гоутон заявлял, что он отказался от этого предложения с риском для собственной жизни.
Интересным моментом в слушаниях по обжалованию приговоров стал аргумент, приведенный адвокатом Лонсдейла. Он признал, что Лонсдейл был членом советских секретных служб, а потому «его действия не отмечены печатью позора. В его деле не было предательства. Он делал то, что от него требовалось, и он приехал в эту страну, подчинившись приказам руководства. Таким образом, элемент запугивания, первичная причина для тюремного заключения», был совершенно бесполезен для Лонсдейла. «Когда он освободится, — сказал адвокат, — он не задержится в этой стране. Устрашение не подействует и на тех, кто готовит подобные операции».
Судьи, рассматривавшие апелляции, отказались обсуждать проблему эффективности тюремного заключения в качестве устрашающего фактора для профессиональных шпионов, и все приговоры остались в силе. Гоутона, Крогера и Лонсдейла отправили в тюрьму «Уормвуд скрабс». Гоутон стал работать в цеху по производству почтовых мешков, а Крогер и Лонсдейл в швейном цеху. Женщин отправили в женскую тюрьму «Холлоуэй призон».
11. «Я люблю измену, но не предателей» [21]
21
Октавий Цезарь.
В истории всегда существовали Абели и Лонсдейлы, предатели — хотя о них известно меньше — тоже не были редкостью, но за годы холодной войны фигура перебежчика приобрела такую значимость, что одной из важнейших функций советской и американской разведок стало поощрение недовольных «сменить систему». Человек отворачивается от своей страны, работы, семьи, он бросает все и принимает новую веру, новые принципы и обязанности, которые иногда ему совсем не подходят. Перебежчики постоянно движутся в обоих направлениях, и в Москве и Вашингтоне уже можно найти целые кварталы, в которых они живут.