История сыска в России. Книга 2
Шрифт:
Должной высоты политический сыск за границей не достиг и в 1884 году, как то показывает докладная записка, поданная Департаменту полиции Семякиным 12 марта 1884 года после его заграничной командировки.
Приводим наиболее важные данные из этой крайне обстоятельной и интересной записки.
Семякин указывает, что наблюдение за деятельностью эмигрантов за границей осуществляется при помощи: 1) консулов в Париже, Вене и Берлине и вице-консула Шафи-рова в Сулине, 2) сношения пограничных жандармских офицеров с пограничными прусскими, австрийскими полицейскими властями, 3) краковского полицейского комиссара Костржевского и 4) корреспондентов Департамента полиции в Бухаресте, Вене, Женеве и Париже.
Семякин
1) Консулы в Вене и в Берлине, поддерживая оживленные сношения с Департаментом, вполне обстоятельно исполняют все требования последнего и сообщают ценные сведения как о русских подданных, участвующих в революционной деятельности преступных сообществ в Австрии и Германии, так и о проявлениях социально-революционного движения вообще в названных государствах. Генеральный консул в Париже, не имея, по-видимому, связей с Парижской префектурой, ограничивается формальным исполнением требований полиции. Расходы всех трех консулов на секретные надобности не превышают двух тысяч рублей в год.
Вице-консул в Сулине Шафиров доставляет сведения неравномерно, и Департамент полиции даже не знает личного состава, деятельности и сношений эмигрантов в Румынии. По мнению Семякина, командировка Милевского в Бухарест исправит положение дела; но, кроме того, необходимо увеличить денежные затраты на агентуру в Румынии. Шафиров получает всего на это дело 3 тысячи рублей в год.
2) Сношения пограничных жандармских офицеров с соседними прусскими и австрийскими полицейскими властями не дали до сего времени, по новизне дела, ощутимых результатов. Лишь сношения капитана Массона с краковской полицией приносят, по мнению Семякина, значительную пользу для уяснения социально-и национально-революционных происков галицийских поляков. Майором же Дедил-лем (сношения с галицийскими властями) и начальником Подольского губернского жандармского управления Мазуром Семякин недоволен, особенно последним, так как его экзальтированные сообщения представляются бессвязным лепетом нервно расстроенного человека. Впрочем, и расход на эти международные сношения был крайне незначительный - 300 рублей Массону и 90 рублей пособия Мазуру.
3) Несомненное значение имеют обстоятельства и вполне верные сообщения Костржевского, но, к сожалению, меланхолично сообщает Семякин, сношения эти совершенно не оформлены, и отсутствие какого-либо вознаграждения за них не дозволяет Департаменту злоупотреблять любезностью Костржевского. Эта любезность была вскоре вознаграждена: комиссар Костржевский получил орден Станислава 3-й степени.
4) Корреспонденты Департамента: Милевский - человек добросовестный, исполнительный, получает 150 рублей, просит 200 рублей ввиду дороговизны жизни в Бухаресте.
Стемковский в Вене - вполне бесполезен, пишет редко, дает ложные сведения, повторяется, получает 200 рублей.
Гурин в Женеве - “несомненно внутренний агент”, проницательно заявляет Семякин, и находится в сношениях с видными представителями эмиграции. Все сообщения гурина до сего времени представляли интерес и многие из них подтвердились фактами. Судя по его частной переписке с Рачковским, Гурин, человек добросовестный и агент школы современной, на почве “воздействия и компромиссов, получает 275 рублей с разъездами”.
Корвин-Круковский и бригада Барлэ. Семякин дает весьма лестный отзыв о деятельности Барлэ, но совершенно уничтожающий о Корвин-Круковском, который, по его мнению, делом не интересуется, не понимает его и даже не дает себе труда разбирать письма, доставляемые ему Барлэ, заваливая всяким хламом департамент. Из 4 тысяч рублей, отпускаемых ежемесячно Круковскому, он получает на свою долю не менее 1500 рублей, расписывая их по разным рубрикам отчета. Барлэ утверждает, пишет Семякин, что для ведения всего дела в Париже достаточно 6 тысяч франков в месяц (2400 рублей).
Из записки Семякина видно, что содержание всех агентов департамента за границей обходилось в то время в 58080 рублей в год.
Семякин не задается широкими преобразованиями заграничной агентуры, но все же предлагает некоторую внутреннюю реорганизацию, которая сводится, в сущности, к следующему: увеличить суммы, отпускаемые на шпионскую деятельность консулам, увеличить жалованье Милевскому и предоставить в распоряжение австрийского комиссара в Галиции Костржевского 3 тысячи рублей ежегодно; что касается парижской и женевской агентур, то прежде всего Семякин предлагает уволить Корвин-Круковского и заменить его Рачковским, как человеком довольно способным и во многих отношениях соответствующим этому назначению. Рачковскому может быть назначено сверх получаемого им содержания в 250 рублей еще 250 рублей в месяц на разъезды в Женеву и другие места, телеграммы, почтовые и иные мелкие расходы. Кроме сего, подчеркивает Семякин, необходимо приобрести в Париже из местных эмигрантов внутреннего агента, который находился бы в непосредственных сношениях с Рачковским.
Семякин предлагает также предоставить Барлэ полную самостоятельность в организации и заведовании французскими агентами внешнего наблюдения, а также и в расходе ассигнованных ему на эту агентуру 5 тысяч франков в месяц; лишь контроль в расходовании этой суммы возлагается на Рачковского. Не забывает Семякин и самого себя, так как предлагает ассигновать в распоряжение делопроизводителя 3-го делопроизводства Департамента полиции, каковую должность он занимал в это время, 1500 рублей ежегодно на экстренные и случайные расходы и на награды заграничным агентам.
К этому делопроизводству Семякин предлагает присоединить иностранный отдел из трех чиновников, который будет ведать не только сообщениями агентов, но и всеми сообщениями пограничных властей, сообщениями начальника Варшавского жандармского округа о сношениях польских революционеров с Галицией и Познанью, сообщениями консулов как агентурного характера, так и о выдаче им паспортов русским подданным за границей; кроме того, этот иностранный отдел должен составить не существующий доныне список эмигрантов, регистрировать всех лиц, состоящих под негласным надзором, выбывших за границу… еженедельно представлять обзор наиболее выдающихся сведений, полученных из поименованных выше источников и ежемесячно выпускать сборник сведений: а) о происходящих в течение месяца событиях, б) о вновь установленных адресах и сношениях эмигрантов как за границей, так и с лицами, в империи проживающими, в) о выбывших за границу поднадзорных или бежавших преступниках и задержанных при возвращении, г) о вновь вышедших за границею революционных изданиях на русском языке или имеющих отношение к России.
20 мая 1884 года проект Семякина получил одобрение директора Департамента Плеве и товарища министра Оржевского. Для удаления же Круковского в Париж был послан в конце марта 1885 года Семякин, который и уладил дело, выдав Круковскому 10 тысяч франков и взяв расписку об отсутствии претензий к Департаменту полиции; Семякин же ввел Рачковского в управление парижской и женевской агентурой.
Корвин-Круковский не мог так легко утешиться в своем падении и уже 20 июля 1884 года обратился с письмом к Семякину, в котором, жалуясь на свое тяжелое материальное положение, просил выдать ему за прежние услуги пособие в размере 3 тысяч франков или хоть ссуду в тысячу франков, угрожая в случае отказа обратиться к царю. Вместе с тем Круковский указывает, что он, несмотря на свое стесненное материальное положение, отклонил выгодные для него предложения некоторых французских газет разоблачить в ряде статей устройство русской полиции в Париже.