История третья. Так не бывает
Шрифт:
Постепенно под моими руками Саша расслаблялся, я сильными движениями растирала, мяла, разгоняла образовавшийся длительной неподвижностью застой.
— Саша, а ты ведь можешь встать на ноги? — Наступать на больное было неправильно, но очень хотелось знать почему он себя запускает.
— Не было желания совсем. Знаешь, когда ты молодой, сильный, успешный, перед тобой открыты многие двери и чуть ли не любая женщина стремится в твою постель… А потом — раз, авария, по вине дуры, которая решила закатить во время движения истерику. Ладно бы в пробке стояли, а то загородная трасса. И ты — с дикими болями и невозможностью
— И ты не отпустил?
— Не отпустил. Я тогда ее так возненавидел, что понял, не успокоюсь, пока не превращу ее жизнь в ад. Но за ее спиной мой друг, ее брат, не менее молодой и успешный, а еще злой и с такими связями в определенных кругах, что не подпустят. Не дадут изматывать ее постепенно, день за днем, на расстоянии. Тогда созрел план сделать все, чтобы привязать к себе, хотя бы временно. Как я тогда рыдал, просил не оставлять, дать нам шанс. Она поверила. Сыграл на ее чувстве вины. Ну, это я так думал, наивный. А потом подслушал случайно ее разговор с одним из парней ее брата. Она, оказывается с ним крутила давно. Он шипел на нее говорил, что инвалид ей не нужен. А она ответила, что ей нужен не инвалид, а его деньги, поскольку Глеб заявил, что если она меня бросит такого, то он не даст ей ни копейки. А она финансово зависит от него.
Так и повелось, она спит с этим укурышем, Глеб пасет всех, а я начинаю проявлять склонность к садизму и с каждым днем ненавижу себя больше и больше. И ее, и окружающих, и эту гребаную жизнь.
— Так Глеб и не в курсе всей ситуации? — Я, чуть прищурившись, разминала Саше ступню и поглядывала периодически на его лицо.
— Не в курсе. Я слишком им дорожил и знал насколько он привязан к сестренке. Показать ему какую суку он вырастил… Никогда. — Тихо закончил Саша свою пафосную речь.
— Предпочел, чтобы над тобой надругались? Оно того стоило? — Я откровенно не понимала его мотивов.
— Ты не представляешь через что Белому пришлось пройти и насколько он тяжело воспринимает…скажем так, многие вещи. И я был бы последним подонком, если бы заставил проходить через очередной ад его еще раз.
— Да уж… Прав был Глеб, что я оказалась не в том месте, не в то время…
Саша потянулся и схватив меня за руку, дернул на себя, чуть сморщившись от остаточных болевых ощущений в мышцах. Уложил головой на свое плечо и прижал сверху горячей, большой ладонью.
— Боишься, что убегу? — Насмешливо поинтересовалась, впрочем, весело мне не было совершенно. Прикосновения других все еще казались неприятными.
Ответом мне было недолгое молчание и серьезный, немного напряженный ответ:
— Боюсь. Ты слишком настоящая, чтобы тебя отпускать. Лен, будешь со мной? Ты не смотри, что я инвалид. Хочешь, я на занятия пойду, если еще не поздно? Я все сделаю… Ходить, как раньше не буду, а уж тем более бегать, — он горько усмехнулся, — но сносно передвигаться с палочкой должно получиться.
— Я не хочу, чтобы ты делала это ради меня, Саш, — я приподнялась и заглянула в его такие красивые, сейчас открытые, как никогда, но такие блядские глаза. — Ты должен это делать ради себя. Чтобы не чувствовать себя приложением к жизни, а попытаться стать ее полноправным хозяином.
Глаза
Неделя прошла в каком-то слишком быстром и наглухо стремном водовороте. С работы меня не уволили. Вернувшая из отпуска главбух посверлила мое заявление мрачным взглядом и прошествовала, как королева в кабинет директоров. Она оставалась там более получаса, о чем говорили — не знаю, но вернувшись, Кристина Олеговна демонстративно разорвала мое заявление в клочья и, нависнув всем своим мощным телом над моим столом, от чего он отчаянно заскрипел и начал прогибаться, сообщила:
— Я не знаю, детка, кому из наших змеищ или змеев ты перешла дорогу, но больше обижать своего человека не дам. Этим могу заниматься только я. А теперь вытри слезки и давай за работу, у нас еще платежи за прошлую неделю не сведены.
И несгибаемым ледоколом монументальная женщина поплыла на свое рабочее место.
Я и сама не заметила, как по щекам покатились слезы облегчения. Она права, нечего тут сопли на кулак наматывать, когда тебя на работе есть кому подстраховать и направить, а дома ждет мужчина с сияющими серо-зелеными глазами, которые смотрят на тебя с нежностью. За все три дня, как мы стали вроде как встречаться, он ни разу не пристал ко мне и не сделал ни одного пошлого намека. Складывалось ощущение, что он на уровне интуиции чувствует, что не время и готов ждать, пока я не отпущу свои страхи и не решу, что это самое время наступило.
Сегодня пришлось задержаться на работе. Поглядывая на наручные дешевенькие, но весьма симпатичные часики, я спешила домой. Да, теперь я туда не плелась, не стремилась забиться, а именно спешила. В голове лопались восторженно-розовые пузырики, как в шампанском. И от этих колючих пузыриков я была пьяна. Мир вокруг казался прекрасным: и пыльная улица, и переполненные мусорки с тыльной стороны дома, и смакующие чужую жизнь бабульки на детской площадке.
Сегодня мы с Сашей планировали посмотреть вместе фильм. И поэтому вчера весь вечер бурно обсуждали, чуть не до драки, что именно будем оставлять для просмотра из всего списка. В итоге решили, что идеальным вариантом остается просмотр одного фильма из тех жанров, что нравились мне, на другой — те, что нравятся ему. Ну, или не каждый день, а как получится, но в строгом порядке.
Нет, мелодрамы выбирала не я. Вообще не понимаю, как можно смотреть эту сопливую муть. Особенно комедийные! От хорошей исторической драмы и сама не откажусь, но это… Лучше уж третью часть трансформеров пересмотреть. Там хоть зрелище, пусть бестолковое и беспощадное.
Но, как оказалось, Саша тот еще романтик, ага… Это сейчас был сарказм. Поэтому, внимание, фильм мы будем смотреть под пиццу, которую должен был уже заказать сосед. Сам!
Но на площадке я неожиданно столкнулась с Ириной, которая сегодня на работу почему-то не пришла.