История военно-окружной системы в России. 1862–1918
Шрифт:
Попытки правительства популистскими мерами поднять свой авторитет в глазах солдат, как правило, оканчивались плачевно. Составленные в демократическом духе приказы, продавленные советами и военными комитетами, зачастую усугубляли развал армии, делали его необратимым. Под давлением солдатских масс, а также министра земледелия А.И. Шингарева, заявившего, что «если не будет сброшено с рациона до миллиона ртов», то он совершенно не берет на себя ответственности за питание армии»2,10 апреля 1917 г. правительством было принято решение о демобилизации солдат, достигших 43-летнего возраста. Ранее, 5 апреля, Временное правительство санкционировало отпуск из запасных частей внутренних округов на сельхозработы в родные края солдат старше 40 лет. С точки зрения правительства эти решения должны были способствовать предотвращению кризиса сельского хозяйства, лишившегося рабочих рук. Громадный же негативный их эффект состоял в том, что в армии эти распоряжения были восприняты как начало демобилизации; более молодые солдаты возмущались тем, что остаются в окопах и казармах, самовольно покидали части. Само увольнение старших возрастов протекало хаотично: «Никакая нормировка не могла уже остановить стихийного стремления уволенных вернуться домой, и массы их, хлынувшие на станции железных
820
Деникин А.И. Указ. соч. С. 134.
821
Россия в Мировой войне 1914–1918 годов (в цифрах). М., 1925. С. 20.
На окружном уровне также нередки были подобные инициативы, имевшие разлагающий эффект. Так, в штабе Петроградского округа по распоряжению заместителя командующего войсками поручика А.И. Кузьмина, члена эсеровской партии, издали непродуманный приказ о восьмичасовой службе, понятый во всех частях по-своему: от восьми часов строевых занятий до восьми часов просто нахождения в казарме. От этого возникло немало недоразумений и в конце концов приказ стали считать пожеланием, «приводимым в исполнение сообразно особенностям службы» [822] .
822
Половцов П.А. Указ. соч. С. 63.
Одним из неудачных способов избавиться от избыточных солдатских масс в тылу, снизить революционный накал и одновременно ликвидировать некомплект в действующих частях стало ускоренное формирование третьеочередных дивизий из состава запасных частей с последующей их отправкой на фронт. Запасные полки в полном составе стали отправляться в действующую армию. В июне и июле в общей сложности туда отбыло 90 запасных полков [823] . Всего до конца августа 1917 г. на фронт было отправлено 1,9 млн человек [824] . В результате в условиях, когда нормальная система призыва на военную службу практически разрушилась (к тому же были исчерпаны источники пополнения), численность постоянного и переменного состава в частях внутренних округов стала резко падать. Так, к 1 июня 1917 г. войска в этих округах насчитывали около 1 800 000 человек, а к 1 сентября там оставалось только 1 087 000 человек. Отправка полков проходила в условиях чрезвычайного брожения в солдатской среде; повсеместно принимались резолюции о «контрреволюционном» характере действий властей, выводивших из городов «революционные гарнизоны», выполнявшие функции «защиты демократии» [825] . После зачитки в полках телеграммы о предстоящей отправке резко увеличивалось дезертирство. В некоторых ротах из 250 человек оставалось около 60 [826] . В Московском и некоторых других военных округах возникшие в июле беспорядки были подавлены с помощью оружия. Выставляемые окружными управлениями заслоны на узловых станциях ежедневно задерживали сотни дезертиров. По некоторым данным, дезертирство из маршевых подразделений, прибывавших на фронт в 1917 г., составляло от 50 до 90 % [827] . В то же время неясная политическая обстановка тех дней и массовость явления приводили к тому, что местные воинские начальники не решались применять к дезертирам крутые меры, а ограничивались лишь их задержанием.
823
Россия в Мировой войне… С. 20.
824
Там же.
825
Революционное движение… С. 135–137, 141–142, 145–146 и др.
826
Там же. С. 147.
827
Будберг А.П. Указ. соч. С. 201.
Прибывшие в действующую армию в течение 1917 г. пехотные дивизии, укомплектованные запасными и ратниками старших возрастов и неопытными офицерами, по единодушному мнению мемуаристов, сразу стали самой благоприятной почвой для антивоенной агитации, «гнойными нарывами», быстро разлагавшими и соседние соединения [828] .
К сказанному следует добавить, что приобретшее катастрофические масштабы дезертирство по пути следования на фронт сводило на нет все усилия по пополнению полевых дивизий. По данным А.И. Верховского, с сентября 1917 г. занимавшего должность военного министра, на 25 августа некомплект во всех фронтах возрос в общей сложности до 674 тыс. человек. Оставшиеся во внутренних округах людские ресурсы, годные для отправки в действующие войска, исчислялись цифрой не более 450–500 тыс. человек [829] .
828
Там же. С. 219.
829
Головин Н.Н. Указ. соч. С. 103.
После ликвидации июльского 1917 г. политического кризиса в Петрограде, положившей конец двоевластию, и последовавших вслед за этим беспорядков в различных округах у некоторых военачальников «почувствовалась возможность командовать войсками, а не только заниматься бесконечной болтовней» [830] . В частях стали налаживаться занятия, появились элементы дисциплинированности. Сыграли свою роль и объявления о введении военно-революционных судов и смертной казни на фронте. Однако уже в конце июля ситуация вновь стала выходить из-под контроля. Большинство арестованных в начале июля агитаторов, в основном из числа большевиков, вскоре были выпущены на свободу по требованию солдат. Из-за противодействия последних фактически не действовали чрезвычайные судебные органы. Смертная казнь из-за справедливых опасений военного руководства вызвать ею еще большие беспорядки не получила какого-либо распространения.
830
Верховский А.И. Россия на Голгофе (Из походного дневника 1914–1918 гг.) // Военно-исторический журнал. 1993. № 7. С. 60.
После корниловского выступления в конце августа 1917 г. настроение солдатской массы существенно изменилось, в военных комитетах обострились политические противоречия. Уже 13 августа командующий войсками Московского округа А.И. Верховский, присутствовавший на Государственном совещании в Москве 12–15 августа, заметил в своем дневнике, что царящий на совещании настрой на вооруженный переворот обречен на неудачу и лишь окончательно изолирует офицеров от солдат, «такая авантюра толкнет разложение гигантскими шагами вперед» [831] .
831
Там же. С. 65.
Действительно, оборонческая риторика находила все меньше отклика в армии. Большевики укрепляли свое влияние в комитетах, в большинстве из которых произошли перевыборы.
Параллельно бурно развивавшейся революционной трансформации армии и как бы независимо от нее Временное правительство пыталось решить армейские проблемы традиционным способом – путем создания разного рода согласительных комиссий, диалога между высшими военными чинами и гражданскими властями. В состав таких комиссий приглашались и представители от солдатских комитетов, однако их активность на заседаниях документами не зафиксирована.
Непосредственно военно-окружной системы касалась работа комиссии по сокращению территории, на которую распространялся режим военного положения. Актуальность этого вопроса не вызывала сомнения, и Временное правительство под давлением общественности стремилось вернуть под гражданское управление как можно большую территорию в прифронтовой зоне, которая включала в себя на момент Февральской революции 9 губерний Царства Польского и 26 российских губерний (правда, немалая их часть была «временно оставлена противнику»). Правительство и Советы очень болезненно воспринимали ущемление в этих губерниях демократических свобод и прав собственности граждан, выражавшееся в предоставлении военным властям возможности закрывать газеты, запрещать митинги, производить реквизиции и направлять жителей на принудительные работы, уничтожать частное имущество, привлекать граждан к военным судам и т. д. [832] Военные там могли отменять любые распоряжения гражданских властей. Жесткие правила о местностях, объявленных на военном положении, были приняты еще Александром III в 1892 г. в условиях, когда самодержавие было незыблемым и располагало мощным репрессивным аппаратом.
832
ПСЗРИ. Т. II. СПб., 1892. С. 254, 255.
Уже в марте 1917 г. вопрос о сокращении полномочий военных властей на ТВД рассматривался на совместном заседании представителей Временного правительства и Военного министерства. Весь июнь в Петрограде работала комиссия по пересмотру действующих правил о местностях, объявленных на военном положении. В состав комиссии вошли как гражданские (В.Н. Претер, А.А. Станкевич, И.С. Цызырев, НА. Ленский, Н.М. Томский, Ю.Я. Хейфиц), так и военные лица (полковник В.Я. Жуков, подполковники В.Н. Нечаев, В.В. Яковлев, прапорщик В.В. Волков). Со стороны Военного министерства в работе комиссии приняли участие руководители ГУГШ и родов оружия (войск). Представители правительства призывали «в связи с изменениями общественно-политических условий жизни страны» принять в рассмотрение «соображения не только стратегического, но и политического характера» [833] . Комиссия взяла курс на сокращение числа тыловых районов, состоявших на военном положении. Одновременно был поднят вопрос об учреждении должности представителя (комиссара) Временного правительства при Верховном главнокомандующем, главнокомандующих армиями фронтов, командующих войсками армейских соединений (объединений) и округов.
833
РГВИА. Ф. 2000. On. 1. Д. 1888. Л. 179.
Проект новых правил о местностях, объявленных на военном положении, в короткое время был составлен НА. Ленским, но, поскольку Временное правительство вообще старалось не брать на себя законодательных функций, та же комиссия посчитала, что «текущий момент не может почитаться удобным» для «распубликования нового закона». Были внесены лишь некоторые изменения в существовавшие правила от 1892 г., согласно которым только Временное правительство могло объявлять или отменять режим военного положения на той или иной территории, а Верховному главнокомандующему, главнокомандующим армиями фронтов и командующим армиями и округами придавались комиссары правительства [834] . В целом Временное правительство пошло навстречу многим требованиям военных и оставило за ними немало репрессивных функций: право закрывать собрания и газеты (здесь использовался эвфемизм «отсрочивать»), верховенство военных в деле поддержания порядка и т. д. [835]
834
Там же. Л. 181.
835
Там же.