История Востока. Том 1
Шрифт:
В конце IV в. политической раздробленности и междоусобицам на севере пришел конец: вождь одного из сяньбийских племен Тоба Гуй захватил власть на территории всего бассейна Хуанхэ и основал династию Северная Вэй (386—534). Ликвидировав соперников, правители династии Тоба стали проводить энергичную внутреннюю и внешнюю политику. В борьбе с южно-китайским государством Сун они одерживали успех за успехом, достигнув к концу V в. берегов Янцзы в районе ее низовьев. Внутренняя политика сяньбийских правителей сводилась к китаизации администрации, хотя этот процесс и был осложнен в 50—70-е годы V в. междоусобными распрями при дворе. Особо следует сказать об аграрной политике правителей из дома Тоба. Еще Тоба Гуй начал переселение китайских земледельцев поближе к столице, дабы обеспечить снабжение ее зерном. Переселение было чем-то вроде наделения крестьян землей за счет государства. Эта практика
Согласно указу от 485 г. была официально возрождена введенная двумя веками ранее Сыма Янем надельная система. Надел на мужчину равнялся 40 му (женщине – 20), но к семейному наделу добавлялись теперь дополнительные наделы на вола или раба, если они были (а в завоеванном кочевниками Северном Китае было и достаточно скота, и немало обращенных в рабов). Кроме того, каждая семья получала 20—30 му приусадебной садово-огородной земли, которая не подлежала спорадическим перераспределениям вместе с наделами пахотной земли, а закреплялась за двором как бы навечно. Чиновники, как то было и при надельной реформе Сыма, получали служебные наделы во временное условное владение, причем обрабатывали их земли обычные крестьяне, платившие налог не в казну, а владельцу служебнбго надела. Введение надельной системы не исключало существования частного землевладения сильных домов или храмов, равно как и казенного землевладения членов царского дома. Однако оно означало заметный сдвиг в сторону перераспределения земельного фонда и было направлено, как и реформа Сыма в 280 г., на ограничение различных форм частного землевладения. Одновременно введенная издревле известная в Китае административная система круговой поруки в рамках пятидворок тоже была призвана ослабить влияние богатых домов на местах.
Реформы Тоба Хуна, о которых идет речь, включали в себя также запреты носить сяньбийскую одежду и говорить по-сяньбийски при дворе. Всем знатным сяньбийцам было предложено сменить имена и фамилии на китайские. Правда, спустя несколько десятилетий, когда на смену единому северному сяньбийскому государству пришли два других (Северное Ци, 550—577 гг., и Северное Чжоу, 557—581 гг.), эти запреты были забыты, а вместо них наступила короткая эпоха так называемого сяньбийского ренессанса, т. е. возрождения среди правящих верхов сяньбийской культуры, включая и имена. Однако ренессанс был недолгим: в VI в. сяньбийский Северный Китай превратился по существу в китайский. И едва ли стоит этому удивляться: иноземцы составляли в Северном Китае едва 20%; все остальное население, несмотря на массовые миграции китайцев на юг, было китайским.
Что касается Южного Китая и так называемых южных династий, то их история в IV—VI вв. кое в чем заметно отличалась от северокитайской, хотя и были некоторые общие черты. То главное общее, что объединяло север и юг, заключалось в крупномасштабном перемещении народов, в их миграциях и ассимиляции. Как только север стал подвергаться варварским вторжениям, сопровождавшимся массовыми уничтоженьями и порабощением китайцев, сотни тысяч их, причем в первую очередь богатые и знатные, хозяева сильных домов и образованные конфуцианцы-ши, мигрировали на юг – всего, по некоторым подсчетам, до миллиона человек. Южные районы, сравнительно недавно присоединенные к империи и еще далеко не освоенные ею, были неспокойным местом. Именно там в эпоху Троецарствия велись нескончаемые войны, в которых принимали участие и аборигенные племена. Пришлые с севера раньше всего заселили плодородные речные долины, где стали активно выращивать рис. Рисовый пояс Южного Китая со временем стал основной житницей империи.
Пришельцы с севера, среди которых видное место занимала знать, включая и императорский двор (династия Восточная Цзинь), стали не только преобладать. Они принесли с собой довольно высокий уровень культуры, как материальной, так и духовной. Конечно, то и другое существовало на юге и до того, как были там свои сильные дома и конфуцианцы-ши. Но волна мигрантов с севера означала резкое ускорение процесса конфуцианизации южных районов, включая и колонизацию земель, и китаизацию населения, и ассимиляцию местных народов. Все это дало свои результаты. Уже с V в. на плодородных полях рисового пояса начали собирать по два урожая в год, что практикуется и поныне. На юге быстрыми темпами стали создаваться новые города, развиваться старые и возникать новые виды ремесел, расцветать торговля и товарно-денежные отношения.
Несмотря на то что южные династии тоже достаточно быстро сменяли друг друга (Сун, 420—479; Ци, 479—502; Лян, 502—557; Чэнь, 557—589; сосуществовавшая
Справедливости ради нужно заметить, что правители северных династий тоже покровительствовали этой появившейся из Индии религии, развивавшейся вначале усилиями западных миссионеров. По всему Китаю, как на севере, так и на юге, активно строились буддийские храмы, создавались монастыри, которым отписывалось немалое количество земли с обрабатывавшими ее крестьянами. Буддизм попал в Китай в очень удачное для себя время: обстановка междоусобиц и варварских нашествий ослабила не только центральную власть, но и официальное конфуцианство, которое не сумело пресечь попытки чужой религии укрепиться в Китае. Что же касается противостоявших конфуцианцам даосов, то они даже помогли буддизму укрепиться: именно из их рядов выходили первые китайские буддисты, их термины и понятия использовались буддийскими монахами в качестве нужных китайских эквивалентов при переводе на китайский язык древних буддийских текстов на пали и санскрите. Ко всему этому стоит добавить, что в смутное время войн буддийский монастырь с его глухими стенами давал возможность страждущим найти приют, беглецам – покой и отдых, усталым интеллектуалам – необходимое уединение, возможность для спокойного общения. Все эти факторы помогли буддизму не только укрепиться в Китае, но и стать там процветающей религией, постепенно приспособившейся к условиям Китая и заметно китаизировавшейся.
И еще одно важное обстоятельство необходимо отметить: бежавшие на юг аристократы и знатоки конфуцианства, включая представителей известных в Китае сильных домов, принесли с собой в Южный Китай освященные конфуцианской этикой нормы социально-семейных отношений, в том числе практику совместного проживания нерасчлененными семьями, большими кланами, особенно характерную для социальных верхов. Хотя подобная практика была, видимо, неплохо знакома и не слишком еще развитому местному населению, важно в данной связи отметить одно: именно социальные верхи, осев на юге в наилучших местах, способствовали укреплению в южных районах Китая поселений кланового типа, подчас однокланового. Южный Китай стал и средоточием китайской традиционной культуры (обогащенной буддизмом), и образцом конфуцианских норм кланового общежития, и вообще конфуцианских этических ценностей. Все это со временем начинало цениться и на севере, где выходцы из Южного Китая в V—VI в. пользовались немалым почетом, а иногда и приобретали высокие посты и соответствующий официальный престиж.
В заключение стоит обратить внимание на специфику сложившейся в Китае в IV—VI вв. ситуации: все многочисленные и весьма непростые политические, этнокультурные, социальные и экономические процессы, которые в своей совокупности в иной конкретно-исторической ситуации вполне могли бы кардинально изменить облик государства либо направить его дальнейшее развитие по несколько иному пути – как это случилось, скажем, с Ближним Востоком и даже частично с Индией после исламизации, – в конфуцианском императорском Китае ни к чему похожему не привели. Не стало империи, было сильно ослаблено официальное конфуцианство, но глубинная основа того и другого, отработанная еще в Хань и приобретшая силу социального генотипа, во многом определяла эволюцию страны в период ее раздробленности и ослабленности. Пережив эпоху Нань-бэй чао, страна возродилась, а с ней восстановилась и конфуцианская империя.
Глава 9
Китайская конфуцианская империя в период расцвета (VI—XIII вв.)
Процесс китаизации как варваризованного севера, так и энергично осваивавшегося юга, в ходе которого основные ценности китайской конфуцианской культуры, включая и политическую (система администрации, принципы взаимоотношений государства и общества и т. п.), были заново широко распространены по всему Китаю, создал, как это было и тысячелетием раньше при Цинь Ши-хуанди, серьезные предпосылки для объединения страны. В 581 г. полководец царства Северное Чжоу Ян Цзянь, проведший незадолго до того ряд успешных войн и, в частности, разгромивший северокитайское царство Ци, объединил весь Северный Китай под своей властью, провозгласив новую династию Суй (581—618). Уничтожив вскоре после этого южнокитайское государство Чэнь, Ян Цзянь (суйский Вэнь-ди) оказался во главе объединенного им Китая.