История войны и владычества русских на Кавказе. Деятельность главнокомандующего войсками на Кавказе П.Д. Цицианова. Принятие новых земель в подданство России. Том 4

Дубровин Николай

Князь Павел Дмитриевич был во всех отношениях честный человек, которому, по его собственному выражению, родители, с самых юных лет, вселили «правила беспристрастия и любления истины» [9] .

– Я не языка законов ищу, – говаривал он, – а их действия к наказанию порочных и к обороне невинных, вот моего звания долг и вот стезя, от коей я не устранялся ни на час. Не имена (то есть название) истины и справедливости меня водят в моем поведении, но самая истина и справедливость – вот мое имущество и вот цель моих душевных побуждений.

9

Акты Кавк. археогр. комиссии, т. II, № 2086.

Такой взгляд князя Цицианова на дела и службу известен был и императору, признавшему его способным уничтожить

беспорядки и неустройство, укоренившиеся в Грузии.

«По дошедшим ко мне жалобам, – писал император князю Цицианову [10] , – и неудовольствиям на управляющих в Грузии, генерал-лейтенанта Кнорринга и действительного статского советника Коваленского, признал я нужным, причислив первого к армии и отозвав последнего сюда для употребления к другим делам, возложить на вас все должности, с званием инспектора Кавказской линии, астраханского военного губернатора, управляющего там и гражданскою частию, и главноуправляющего в Грузии соединенные.

10

От 8 сентября 1802 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. II, № 1.

Из сих обязанностей две первые имеют уже свой установленный порядок. Ревность и усердие ваше ручаются мне, что вы удержите и сохраните его в надлежащем положении.

Но последняя, будучи сопряжена с новым устроением края, принятого Россиею в особенное покровительство, должна привлечь на себя особенное ваше внимание, в основание коего примите следующие примечания:

1) Пределы власти, вам вверяемой, суть те же самые, в коих поставлен был генерал-лейтенант Кнорринг.

2) В наставлении, данном ему при начальном устроении Грузии, найдете вы не только подробные правила о его управлении, но изъяснение главных побуждений, руководствовавших меня в сем деле. Вы найдете в них, что не расширение власти моей и не приумножение собственных польз России я в сем искал, но единственно желал успокоить народ, мятежами внутренними и внешними обуреваемый, издавна России преданный и древнею своею приверженностью особенное ее участие заслуживший. Вы найдете, что введение в нем настоящего порядка дел не было шагом к его завладению, но следствием того рассуждения, что удобнее для России защищать край благоустроенный и постоянно управляемый, нежели, по внезапным только случаям и единственно на вопль усилившихся его бедствий, временно приходить на помощь ему и с большими издержками доставлять ему внешним действием минутные меры поправления, всегда готовые разрушиться, как скоро сила, их поддерживающая, оставит их. Я счел нужным утвердить вас в сей главной мысли, дабы видели вы самое основание плана, на коем управление Грузии должно быть поставлено».

Руководясь такими правилами, князь Цицианов должен был основать на них свое поведение и дать почувствовать грузинскому народу, «что ни отдаленность, ни трудность сношений не воспрепятствуют ему участвовать в благости российского управления и что никогда не будет он иметь причин раскаяться, вверив судьбу свою России».

При вступлении в управление краем князю Цицианову прежде всего вменялось в обязанность исследовать на месте и удовлетворить жалобы грузин на предшествовавшее правление, а потом обратить особенное внимание на состояние доходов в Грузии и приведение в известность уделов, принадлежавших членам царского дома.

«При установлении в сем крае настоящего образа правления, – сказано в рескрипте императора Александра, – я имел личное от генерал-лейтенанта Кнорринга удостоверение, что Грузия собственными своими доходами содержать себя может. Но доселе о количестве доходов сих ничего от него не доставлено, а между тем издержки по разным предметам, день от дня умножаясь, возросли уже до весьма нарочитой суммы, и хотя устроение сего народа сделалось предметом общего попечения правительства, но я никак не желал бы, чтоб тяжесть управления его пала единственно на Россию. С другой стороны, некоторые члены царского дома приносят жалобы, что они оставлены без приличных им способов содержания, определить же сии способы, доколе не будут известны уделы их владений, нет возможности».

Беспрестанные жалобы членов царского дома на отнятие у них средств к существованию, а главное вмешательство их во внутренние дела страны и интриги, клонившиеся к восстановлению прежнего правления, заставили императора принять меры к вызову в Россию всех членов царского дома. Это было тем необходимее, что старания царицы Дарьи о возведении на престол царевича Юлона были тогда в полном развитии, и большинство членов царского дома были с нею в согласии. Кнорринг почти еженедельно доносил, что по подстреканиям царицы Дарьи смежные владельцы готовы вторгнуться в Грузию и что Баба-хан, объявивши царевича Юлона царем грузинским, отрядил уже войска для утверждения его на престоле.

Хотя находившихся

в Грузии русских войск и было достаточно для того, чтобы покушения врагов не имели важных последствий, но их было недостаточно для защиты всей границы и обеспечения пограничных селений от разорений, неизбежных при вторжении неприятеля и тем более такого, которому были чужды правила войны, усвоенные европейскими народами. Следовательно, предупредить такое вторжение и уничтожить интриги, как источник всех неприязненных действий против Грузии, делалось настоятельно необходимым. Еще при вступлении Грузии в подданство России правительство предвидело, что восстановление спокойствия в стране возможно только при совершенном удалении всех членов царского дома, и потому тогда же было решено вызвать их в Россию. «Но, – писал император Александр, – переменчивость в началах главноуправлявшего, который то о пользах их ходатайствовал, то приносил на них жалобы, а может быть, и недостаток известной твердости доселе решение сие оставляли неисполненным. Между тем вы сами познаете, сколь сие нужно, и потому между первейшими обязанностями вашими поставите принять все меры убеждения, настояния и, наконец, самого понуждения к вызову сих неспокойных царевичей, а особливо царицы Дарии в Россию. Меру сию считаю я главною, к успокоению народа, при виде их замыслов и движений, не перестающего колебаться в установленном для счастья их порядке».

Тем не менее, прежде чем прибегать к силе, император поручил главнокомандующему употребить все усилия к тому, чтобы склонить к добровольному выезду в Россию царевичей и царевен, как живших в Грузии, так и ушедших в Имеретию. Относительно последних князь Цицианов, по прибытии в Тифлис, должен был отправить посланного к имеретинскому царю Соломону и стараться склонить его, даже при помощи денег, выдать царевичей. Для большего успеха император сам писал письма как Соломону, так царицам Дарье и Марии.

«Из обнародованного в Грузии манифеста, – писал Александр I царицам [11] , – вам, конечно, известны те распоряжения, коими я был подвигнут на ограждение Грузии от бедствий, ее постигших, установлением в ней прочного правительства и порядка.

Продолжая то же самое о сей единоверной стране промышление, с удовольствием я видел, что первые начала благоустройства, в ней положенные, восприяли уже свое действие.

Споспешествуя их распространению и между тем из всех доходящих до сведения моего обстоятельств усматриваю, что остатки беспокойных мыслей в народе, поджигаемые иноверными соседями, кои силятся различными внушениями и слухами расстроить первые основания учреждаемого в сем краю порядка и даже поколебать ту доверенность, каковую к вам и всем членам царского дома имею. В отвращение тех беспокойств, какие слухи сии вам лично нанести могут, так как и к совершенному их пресечению, нашел я нужным предложить вам предпринять на время, со всем вашим семейством, путь в Россию, доколе преднамереваемое к счастию сей страны распоряжение совершенно в ней утвердится и когда вам можно будет возвратиться в отечество ваше с совершенным для вас самих спокойствием и безопасностию.

11

В рескриптах от 3 октября 1802 г., за № 16 и 17. Арх. Мин. внутр. дел, департ. общих дел, ч. VII.

Предполагая, что назначение таковое найдете вы и сами столь же для вас полезным и необходимым, как и твердо мною решенным, – я считаю для себя приятным в то же время вас уведомить, что для спокойного и выгодного путешествия вашего в Россию все нужные и приличные достоинству вашему распоряжения повелел уже я устроить главноуправляющему в Грузии генерал-лейтенанту князю Цицианову».

Почти такого же содержания были написаны графом Кочубеем письма царевичам Юлону, Вахтангу, Александру, Парнаозу и Давиду [12] . Вызывая их в Россию, правительство имело главнейшею целью уничтожить интриги и, пользуясь отсутствием лиц царского семейства, привести в систему и ясность запутанные дела Грузии, а затем кротким, справедливым, но притом и весьма твердым поведением главноуправляющего в том крае стараться приобрести доверенность не только Грузии, но и соседственных владений. Император Александр I выражал уверенность, что там, где привыкли видеть «только лютость власти персидской, всякие поступки сильной державы, основанные на правосудии и твердости, почтутся, так сказать, сверхъестественными и приобрести неминуемо должны их к ней приверженность» [13] .

12

Письма графа Кочубея царевичам от 3 октября 1802 г. Арх. Мин. внутр. дел, департ. общих дел, ч. VII.

13

Рескрипт князю Цицианову от 26 сентября 1802 г. Акты Кавк. археогр. комиссии, т. II, № 5.