История войны и владычества русских на Кавказе. Георгиевский трактат и последующее присоединение Грузии. Том 3
Шрифт:
Не менее других трудилася земля сия и народ для защищения веры христианской, а с тех времен, как озарил нас свет покровительства твоего, более пролито здесь крови и более претерпел неприятель. Не нужны и не полезны мы, государыня, ни тебе, ни преемникам твоим, но христианского закона ради, который равно как и грузины исповедуем, просим быть приняты на равном с ними основании под сильное покровительство твое.
Даруй, всемилостивейшая государыня, мне и преемникам моим ту же самую защиту, которая дарована тобою карталинскому и кахетинскому царю Ираклию и светлейшего дома его наследникам. Сохрани равно в лице моем и наследников моих права и преимущества прежних царей имеретинских. Луч милости и самодержавия твоего, всемилостивейшая государыня, да просветит наконец царство сие, настоящего оным владетеля, князей, воинство и народ. Все в сердцах своих суть рабы, все единогласно желают быть под защитой освященного твоего престола, все отвергаем в лице всего света всякую власть над нами кого-либо другого, кроме Всероссийского престола и сие всеподданнейшее наше прошение подтверждаем подписанием и печатями нашими» [97] .
97
Прошение
Прошение не достигло еще С.-Петербурга, когда в Имеретин произошла перемена в правительстве. 23 апреля Соломон скончался апоплексическим ударом. Утром в День ев. Георгия он встал совершенно здоровым и после утренней молитвы хотел одеваться, но едва надел половину одного чулка, как упал и лишился языка. Находившийся при царе Соломоне доктор Виттенберг, посланный в Имеретию нашим правительством, принимал все возможные меры к его спасению, но усилия его остались напрасны [98] .
98
Рапорт доктора Виттенберга Потемкину 25 апреля 1784 г.
За три дня до смерти Соломон отправил депутатами в Россию своего шурина князя Зураба Церетели и князя Эрнстова, но кончина царя остановила их в Имеретин. Вопрос, кто будет преемником скончавшегося царя, живо интересовал депутатов и всю Имеретию. Соломон не имел детей мужеского пола, и потому его скоропостижная кончина привела в замешательство первейших людей Имеретин. Не зная, на что решиться, они отправились к доктору Виттенбергу и спрашивали, что им делать.
«Вы, как мужи разумные, – отвечал тот, – лучше меня знаете пользу отечества своего».
Посовещавшись, представители власти положили по окончании церемонии погребения избрать преемника и тех же депутатов с письмами покойного и вновь избранного царя отправить в Россию.
В Имеретин в то время были два претендента на престол, и оба носили имя Давид, один – двоюродный брат умершего [99] лет тридцати от роду, а другой – племянник одиннадцати лет [100] . Оба имели сторонников и располагали партиями приверженцев. Еще при жизни Соломона царь Ираклий старался примирить его с двоюродным братом Давидом Георгиевичем и настаивал на том, чтобы наследником имеретинского престола был его внук царевич Давид Арчилович. Соломон уступил желанию Ираклия, дозволил Давиду Георгиевичу вернуться в Имеретию и отдал принадлежавшие ему деревни, а одиннадцатилетнего племянника, Давида Арчиловича, признал своим наследником. Признание не имело, однако, никакого значения, и после смерти Соломона произошла обычная борьба партий. Одни хотели возвести на престол племянника, другие – двоюродного брата [101] .
99
Отец Давида, царь Георгий, был младшим братом отца Соломона. За сопротивление Соломону он был изгнан им из Имеретин и жил в Тифлисе на содержании царя Ираклия. Супруга Давида, Анна Матвеевна, урожденная княжна Орбелиани, была внучкой княгини Анны Теймуразовны Орбелиани, родной сестры царя Ираклия (рапорт Бурнашева Потемкину 7 мая, № 34, Госуд. арх. XXIII, № 13, карт. 47).
100
Это был сын Арчила, родного брата Соломона, и внук царя Ираклия и царицы Дарьи.
101
Рапорты Виттенберга Потемкину 25 и 26 апреля. Госуд. арх. XXIII, № 135, карт. 47.
«Нам нужен такой царь, – говорили приверженцы последнего, – который мог бы владеть саблей и защищать свою землю, со всех сторон окруженную неприятелем».
Споры продолжались до тех пор, пока сардарь (фельдмаршал) князь Папуна Церетели, пользовавшийся большим уважением соотечественников, не провозгласил царем своего шурина царевича Давида Георгиевича. Женатый на родной сестре последнего, князь Церетели надеялся, что из-за родства и содействия в возведении на престол он приобретет при новом царе еще большие преимущества, влияние и значение. Предложение князя Папуны Церетели было принято большинством, и 27 апреля Давид Георгиевич был объявлен царем Имеретин. На следующий день он торжественно присягал и обязался защищать права своих подданных, править ими по законам и быть верным подданным русской императрицы. Давид Георгиевич тотчас же уведомил о своем вступлении на престол генерал-поручика Потемкина и полковника Бурнашева, причем отправил к обоим прошение духовенства, князей и народа, в котором они просили ходатайствовать вновь избранному царю утверждение русского правительства. С своей стороны царь Давид, высказывая намерение идти по стезе своего предшественника и отправить посольство к высочайшему двору с изъяснением нужд и желаний имеретинского народа, просил сохранить к нему то доверие, которое русское правительство имело к покойному [102] .
102
Письмо царя Давида генералу Потемкину 1 мая 1784 г. Госуд. арх. XXIII, № 13, карт. 47.
Между тем устраненный от престолонаследия царевич Давид Арчилович по совету своих приверженцев обратился к Ираклию, своему деду, с просьбой защитить его право, основанное на торжественном признании его покойным царем Соломоном наследником престола [103] . Эта просьба и борьба партий могли породить междоусобицу в Имеретин, где разнонаправленность интересов была гораздо больше, чем в какой-либо другой стране. Едва скончался царь Соломон, как правитель Мингрелии князь Дадиан, в последнее время отложившийся от власти имеретинского царя, желая приобрести еще больше самостоятельности и независимости, стал интриговать против Имеретин, стараясь усилить борьбу партий и произвести всеобщее волнение. Дадиан отправил нарочного к находившемуся в изгнании князю Кайхосро-Абашидзе, призывая его в Имеретию и обнадеживая своей помощью. Ходили слухи, что такой же посланный отправлен был Дадианом и в Константинополь с уведомлением, что Соломон скончался и что Порте представляется самый удобный случай привести имеретинский народ к покорности.
103
Рапорт Бурнашева П.С. Потемкину 7 мая 1784 г., № 34. Там же.
Интриги Дадиана не прошли бесследно. Князь Абашидзе прибыл в Трапезонд с намерением пробраться в Имеретию и произвести там волнение, Сулейман-паша Ахалцихский, узнав о вступлении на престол Давида, требовал, чтобы он по зависимости Имеретин от Порты отправил в Константинополь посольство с просьбой об утверждении его на престоле.
Опасаясь, что турецкий двор воспользуется неизбежным волнением при перемене правления в Имеретин, наше правительство считало необходимым как можно скорее упрочить власть царя Давида, и потому Ираклию внушено было не вмешиваться во внутренние дела Имеретин и признать установившийся там порядок. Ираклий, хоть и считал себя оскорбленным, что престол вопреки обещанию Соломона не перешел к его внуку Давиду Арчиловичу, согласился, однако же, признать избрание Давида Георгиевича законным. «Опасаясь какого-либо беспорядка или междоусобия в Имеретин, – писал Ираклий П.С. Потемкину [104] , – я в настоящее время уклонился от моего права и дал свое согласие на признание Давида Георгиевича царем, но, когда мой внук придет в совершенный возраст, тогда судьба его будет зависеть от императорского двора».
104
В письме от 3 мая 1784 г. Госуд. арх. XXIII, № 13, карт. 47.
Грузинский царь просил, чтобы русское правительство обязало царя Давида отдать во владение его внука все имения, которыми владел его отец Арчил, чтобы Давид признал своего племянника наследником и чтобы кроме имений уступил ему две вооруженные крепости со всеми принадлежащими к ним землями. Для более успешного достижения цели Ираклий старался соединить свое требование с политическими вопросами и говорил, что уступка крепостей необходима в случае уклонения царя Имеретинского от интересов России, ибо тогда он может быть ослаблен противодействием царевича Давида Арчиловича [105] . В сущности же, грузинский царь главным образом хлопотал о том, чтобы внук его мог безопасно жить в Имеретин, так как боялся, как бы из угождения новому царю услужливые люди не отравили его.
105
Письмо Ираклия полковнику Бурнашеву от 12 мая 1784 г. Там же.
Образование государства внутри государства не могло быть допущено нашим правительством, и потому требования Ираклия остались неудовлетворенными. Во избежание же вражды между членами царского дома и возможной междоусобицы генерал-поручик Потемкин поручил полковнику Бурнашеву отправиться в Имеретию и устроить там дела царства. Бурнашев пригласил с собой имеретинского католикоса Максима, давно оставившего свое отечество и жившего в Грузии [106] .
Максим пользовался большим уважением в Имеретин, где его присутствие, как человека, преданного России, могло быть полезно не только для наших интересов, но для подкрепления царя Давида и удержания знати от взаимной вражды и своеволия. Царь Давид, понимая огромное влияние, которое имел Максим на его подданных, и нуждаясь в его содействии, также приглашал его в Имеретию. Максим отказывался ехать, но вынужден был уступить настоянию полковника Бурнашева [107] .
106
Поводом к удалению Максима из Имеретин было его несогласие на бракосочетание сына Соломона, царевича Александра, который хотел вторично жениться при живой жене, оставленной им в Тифлисе. Соломон несколько раз предлагал Максиму вернуться в Имеретию, но тот, зная непостоянство соотечественников, оставался в Грузии.
107
Рапорт Бурнашева Потемкину от 25 мая, № 44.
«Одна только всеподданейшая верность ее императорскому величеству, – говорил он, – и повиновение, на кои я в бытность в России присягал, заставляют меня туда следовать. Если угодно великой всемилостивейшей государыне, то я готов и жизнью пожертвовать».
1 июня полковник Бурнашев вместе с католикосом Максимом выехал из Тифлиса. Непроходимость рек вследствие прошедших пред тем сильных дождей задержала их, и только 9 июня они достигли до резиденции Давида, селения Цха-Цхоро, находившегося на Сурамской дороге верстах в сорока от Кутаиси. Царь, духовенство, князья и множество народа выехали версты за три от селения навстречу прибывшим. «Я нашел их всех, – доносил Бурнашев [108] , – вооруженных партиями, с примерным беспокойством, как будто в ожидании от приезда моего своего успокоения. Всяк жаждал слушать слова, обнадеживающие их в высочайшей милости и покровительстве Екатерины Великой».
108
Рапорт полковника Бурнашева Потемкину 13 июня, № 51.