История всемирной литературы Т.4
Шрифт:
Лабрюйер — непосредственный предшественник просветителей XVIII в., писатель, прокладывавший им путь, и мыслитель, острые противоречия в сознании которого глубоко уходят своими корнями в почву французской действительности конца XVII столетия — периода, преисполненного сложных и мучительных противоречий, своеобразной переходной полосы от одной эпохи к другой.
*ГЛАВА 5.*
АНГЛИЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА XVII ВЕКА. (Самарин Р.М.)
Понятие «литература XVII века» в истории английской литературы не совпадает с хронологическими границами этого столетия.
Еще в 10-е годы, но особенно в 20-е годы XVII в. намечаются существенные сдвиги в английском искусстве, и прежде всего кризис его гуманистической традиции, столь широко развитой в эпоху Возрождения. Последовавший затем этап, примерно до 90-х годов того же столетия, отмечен напряженной борьбой между искусством, отражавшим настроения монархических кругов, по преимуществу связанных с феодальной Англией, и искусством, выражавшим настроения оппозиционных социальных групп и классов. Эта борьба, шедшая с переменным успехом, закончилась к исходу века победой нового искусства, выдвинувшего на рубеже XVII и XVIII столетий плеяду английских писателей-просветителей, прежде всего Д. Дефо и Дж. Свифта, а также многочисленную группу других деятелей раннего английского Просвещения. Их творчество в своей совокупности отразило сложность английской общественной жизни после так называемой «славной революции» 1688 г., когда династия Стюартов была свергнута голландским штатгальтером Вильгельмом при помощи сговора английских аристократов и представителей крупной буржуазии, условившихся о разделе власти. Переворот 1688 г. представлял собой компромисс между землевладельческой и торгово-промышленной Англией, надолго определивший историю английского общества и развитие его культуры. С этого момента начинается новый период в истории английской литературы, отмеченный прежде всего становлением просветительских тенденций. Таким образом, можно определить общие границы развития английской литературы XVII в. приблизительно 1620—1690 гг.
Эти семьдесят лет в истории английской литературы теснейшим образом связаны с общественными процессами в Англии — с событиями революционной эпохи. И хотя периодизация литературного процесса не всегда обусловлена историческими событиями, тем не менее в данном случае — и это важная черта специфики английской литературы XVII в. — именно исторические события определяли эволюцию литературы и этапы ее развития.
В литературе 1620—1640 гг. отражается обострение общественных противоречий в стране, созревание той ситуации, которая окончательно сложилась в годы революции. С середины 40-х годов XVII в. и по 1660 г. отчетливо намечается второй период в развитии противоречий, проявившихся еще в середине 40-х годов. Наконец, 60-е годы (и до конца 80-х) — третий период, в котором развертывается борьба направлений, сложившихся после падения республики в условиях реставрированной монархии.
ЛИТЕРАТУРА В КАНУН БУРЖУАЗНОЙ РЕВОЛЮЦИИ Английский культурный процесс в канун буржуазной революции отличается постепенной кристаллизацией основных противоречий, все более отчетливым противостоянием враждебных друг другу направлений и сил в английском обществе.
Борьба между королевской властью и парламентом велась в значительной мере вокруг вопросов церковной политики. Защита епископальной церкви, провозглашенная королем, обозначала решительный поворот абсолютизма в сторону религиозной нетерпимости. Гонения на нонконформистские вероучения затронули прежде всего различные секты и религиозные течения, вербовавшие сторонников среди широких демократических кругов населения.
Но усиленное требование верности религиозной догме англиканства, повышение роли церковников в жизни общества были причиной гонений и на свободную гуманистическую мысль, на гуманистические традиции, укоренившиеся в английской культурной жизни во второй половине XVI в. Теперь сам король показывает пример изуверства, лично руководя многочисленными процессами против людей, обвиненных в колдовстве, и еретиков (король Яков считал себя выдающимся богословом).
Все отчетливее определявшийся поворот в сторону укрепления деспотического государства, развивавшего тенденции последних лет царствования Елизаветы, вызывал и все более активную реакцию различных кругов народа, недовольных и религиозными преследованиями, и изменением курса внешней политики, и политическими преследованиями, и особенно растущей коррупцией и распущенностью двора и высшего общества. Широкие круги оппозиции, весьма отличавшиеся друг от друга по своим политическим интересам и взглядам, стали, как правило, обозначаться общим понятием «пуританизм» (от лат. purus — чистый), под которым подразумевались приверженцы очищения нравов, порядков, распространившихся в Англии в правление Стюартов. Среди пуритан можно было встретить и пламенных последователей гонимых вероучений, и убежденных поклонников гуманистического свободомыслия, и людей из джентри, и банкиров из Сити, и ремесленников, и йоменов, недовольных продолжавшимся и даже усилившимся «огораживанием земель». Важной особенностью всей английской литературы XVII в. в целом было заметное усиление морально-религиозной проблематики, связанное, с одной стороны, с теми формами религиозного движения, в которых совершалась общественная борьба того времени в Англии, а с другой — с воздействием континентальной религиозной идеологии (т. е. различных течений как католической, так и кальвинистской церкви), влиявшей на английский идеологический процесс. Библейские мотивы, переводы и обработки псалмов, проповеди, библейская стилистика, прямое обращение к уже забытым было традициям литературы раннего христианства характерны и для литературы буржуазной революции, и для деятелей различных демократических и последовательно антифеодальных движений (левеллеры, диггеры), и для литературы абсолютистской реакции. По поводу Английской буржуазной революции Маркс заметил, что «Кромвель и английский народ воспользовались для своей буржуазной революции языком, страстями и иллюзиями, заимствованными из Ветхого завета» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 8, с. 120).
Сложившаяся ситуация не могла не привести к усиленной поляризации в английской культурной жизни: с одной стороны, еще более определилась цивилизация знати и подражавшей ее вкусам высшей буржуазии, с другой — приобрела особое значение разнообразная духовная деятельность проповедников, затрагивавших все более широкие проблемы английской жизни, повысился интерес грамотной демократической части общества — как бы ни была она невелика — к обсуждению этих проблем. В этой поляризации особенно сложным было положение английских гуманистов, которые хотели остаться верными традициям недавнего прошлого, запечатленным в литературе английского Возрождения. Одни находили пути к защите прав парламента и народа, становились на сторону нараставшей революционной волны. Другие, растерявшись и утратив веру в ценности гуманизма, стали жертвой тяжкого кризиса, они попадали под власть восстанавливаемого примата церковной идеологии, принимали участие в создании той кратковременной, но не лишенной ярких красок придворной цивилизации, которая возникла в Англии в первые десятилетия XVII в.
ДОНН И «ПОЭТЫ-МЕТАФИЗИКИ»
Крупнейшей фигурой среди английских писателей начала века был Джон Донн (1572—1631). Он стал известен более или менее широкому кругу читателей только в XVII в. Но большая группа лучших произведений Донна относится к 90-м годам XVI в. Это прежде всего лирический цикл «Песни и сонеты». Любовная лирика с ее всепобеждающей чувственной страстью, с ее языческим преклонением перед возлюбленной относится еще полностью к поэзии Ренессанса. Черты ренессансного реализма живут в сатирах поэта; в них содержатся живые зарисовки обычаев, нравов и типов английского общества на рубеже XVI—XVII вв. Весьма примечательны элегии Донна. Поэт придал этому жанру глубину и эмоциональность непосредственного восприятия действительности, культивируемую в английской элегии последующих времен. Сильна традиция Ренессанса и в двух эпистолах Донна — «Шторм» и «Штиль», которые могли бы быть сочинены и автором «Бури». Но уже в них начинает звучать тема ничтожества и бренности земного существования, появляются сетования на жалкую человеческую натуру.
Эта тема становится основной в его большой лирической поэме «Путь души» (1601) и особенно в «Анатомии мира» (1611), исступленной иеремиаде о бренности и ничтожности человека. С огромной горечью пишет поэт о бессилии и слабости смертного, о трагизме его заблуждений, о тщете его порывов и о ничтожности его познаний и свершений. С самоубийственным пафосом топчет Донн человеческое достоинство и все ценности гуманизма, разрушает гордый образ человека, созданный Ренессансом, воспевает человека, осознавшего свою зависимость от провидения божьего, с болезненным умилением рисует он человека как червя, пресмыкающегося в грязи и крови. В этих произведениях автор мучительно расстается с иными идеалами, которые были дороги ему ранее. Здесь звучит историческое раскаяние флагелланта, бичующего себя за свои мнимые грехи, бесконечно соблазнительные для него и теперь и потому особенно страшные. Поэмы Дж. Донна воспринимаются тем более трагично, что они создаются почти в то же время, когда Шекспир отстаивает идеалы гуманизма в «Буре» и «Цимбелине», а Бен Джонсон формирует свою эстетику, верную примату несокрушимого разума.
Исаак Оливер. Портрет Джона Донна
1616 г. Миниатюра. Виндзор
Личная интеллектуальная драма Донна, вероятно, была обострена еще и тем, что, приняв по настоянию короля Якова I сан священника, он стал со временем одним из самых популярных проповедников в духе англокатолицизма, должен был вновь и вновь напоминать самому себе и пастве, восхищенной его искусством, о незыблемости и твердости своей веры. Поэзия Донна несет на себе печать кризиса сознания, взаимоотрицающие противоречия, в ней затронута тема необходимости смирения жалкого человека перед всесильной мощью божества. Донн твердо избирает для себя путь служителя церкви и проповедника. Постепенно его поэзия удаляется от былых ренессансных тем, и ее основными образами становятся жалкий, грешный, легкомысленный человек, раб божий, и всемогущее, всевидящее беспощадное начало, к которому направлены помыслы лирического героя поэта, измученного сомнениями в себе и в тех гуманистических идеях, которые были для него еще недавно святыней. Навсегда одним из ярчайших примеров кричащих противоречий в мировой литературе останутся поэзия и проповеди Донна, в которых заключены и непосредственный лиризм, глубокий психологизм, и воинствующая мистика.
Но эти противоречия не в силах заслонить ни силу поэтического таланта Донна, ни остроту его стихотворных сатир и проповедей, в которых переданы реальные черты английской действительности его эпохи.
Острая противоречивость мировоззрения Донна воплощена в хаотичных и гротескных образах его поэзии. Корабль, захваченный бурей, трясется, как больной лихорадкой; трюм, наполняющийся водой, как пораженные водянкой внутренности больного. Смерть уподобляется приступу тошноты; матросы, истомленные тропическим зноем, — библейские отроки в пещи огненной. Суда — это застывшие в штиле острова, и человек в своем одиночестве подобен острову.