История жизни, история души. Том 1
Шрифт:
2Самуил Борисович Болотин (1901-1970) - литератор.
20 ноября 1949
Дорогой Борис! Твой изумительный Шекспир1 дошёл до меня уже давно, а мне так не хотелось отвечать на него наспех и вкратце, я всё ждала, что вот-вот будет настоящий свободный вечер, когда я смогу быть наедине с тобой — несмотря на расстояние, с ним (с Шекспиром, то есть!), несмотря на столетия, разделяющие нас, и, наконец, с самой собою, несмотря на всё на свете. Ничего не получается. Такие вечера ждут меня, видно, только на том свете, а пока что приходится писать тебе так, как голодная собака кусок глотает — вполне судорожно.
Я,
На какой-то промежуток времени — вне времени — жизнь становится сестрою, ну а потом всё сначала. Снег, снег и ещё тысячу тысяч раз снег. Эта самая белизна иной раз порождает ощущение слепоты, т. е. абсолютно-белое, как и абсолютно-чёрное, кажется каким-то дефектом зрения. Север раздражает тем, что он такой альбинос, хочется красного, синего и зелёного так, как при пресной пище болезненно хочется кислого, солёного, острого. Раздражает ещё чувство неподвижности, окостенелости всего, несмотря на беспрерывный ветер, атлантическими рывками, помноженными на туруханские морозы, бьющий и толкающий тебя то в грудь, то в спину. Дышать очень трудно, сердце с трудом переносит всю эту кутерьму, стискиваешь зубы, чтобы не выскочило. Вообще хлопот множество: пока отогреваешь нос, замерзает рука, пока греешь руку, смерзаются ресницы. Первый настоящий снег выпал 18 сентября, в день моего рождения. Потом и пошло, и пошло, и дошло пока что до 45°, и это, увы, далеко не предел всех туруханских возможностей.
Весна начнется в июне.
Работа у меня бестолковая и трудоёмкая, по 14—16 часов в сутки, я ужасно устаю, совсем мало сплю и далеко не всегда успеваю есть. Живу в избёнке, где во все щели дует, у хозяйки, бывшей кулачки, которая до сих пор не поймёт, куда и почему девались её 30 голов рогатого скота, пять швейных машин, не считая сельскохозяйственных, и семь самоваров. Она окружена роднёй и нуждой, и от этого у нас всегда людно, нудно и тесно. Одна бываю только тогда, когда иду с работы или на работу, да и то мороз оказывается таким спутником, при котором не очень-то ценишь свои 15-20 минут одиночества. Есть собака, рыжая лайка с еврейским именем «Роза», которое ей никак не к морде. Я, кажется, единственное существо, делающее какие-то попытки её кормить и гладить. Спит Роза на улице, по утрам у неё вся морда в инее. При виде меня она выплясывает какую-то собачью сегидилью, потом мы с ней идём на работу, каждая на свою — (она возит воду и дрова). Так и живём.
В клубе, или «Районном доме культуры», где я работаю, часто бывает кино. Когда-то, девочкой, я очень любила его, сейчас же совсем не переношу. Все его условности — грим, декорации, освещение — угнетают. Никогда ничего не смотрю, некогда и не хочется. На днях, идя с работы, проходя через тёмный зал, увидела случайно на экране несколько кадров американской картины «Ромео и Джульетта»3. Джульетта с чёрными от помады губами, с волосами, взбитыми а 1а «маленькие женщины» Луизы Мэй Олкотт4, в кафешантанном дезабилье ворковала на чистейшем американском диалекте с Ромео из аргентинцев — из аргентинских парикмахеров. За сводчатым окном что-то чирикало, какой-то соловьино-жавороночный гибрид. Экран гнулся под тяжестью двуспальной кровати, убранной с голливудским великолепием.
Задерживаться я, конечно, не стала, а придя домой, донельзя усталая и сонная, схватила твой перевод «Ромео и Джульетты». Страшная, страстная, предельно простая и ужасно близкая к жизни вещь. Современно и архаично, как сама жизнь. Какой ты молодец, Борис! Спасибо тебе за Шекспира, за тебя самого. Спасибо тебе за всё, мой родной. Ужасно я бессловесная, а когда словесная, то ужасно косноязычная, — надеюсь, что ты и так всё понимаешь, что хотела бы, да не умею сказать.
Книг у меня совсем нет. Я бы очень хотела получить твои «Ранние поезда». Вообще всё что возможно твоего. Если нетрудно. Если трудно — тоже. Крепко тебя целую. Напиши мне.
Твоя Аля
А как чудесно изданы книги! 55
Е.Я. Эфрон и З.М. Ширкевич Туруханск, 3 января 1950
Дорогие мои Лиля и Зина! Под самый Новый год получила две Лилиных открытки, которые как раз и создали мне что-то вроде новогоднего настроения. Только про Зину Лиля ничего не пишет, надеюсь, это обозначает, что она здорова, насколько возможно. Безумно жаль, что посылку вернули - без красок и кистей работать очень, очень трудно, а ещё того более жаль, что вы столько денег потратили. Ведь и краски, и кисти — дорогое удовольствие, да и сама посылка тоже.
Лиленька, Вы спрашиваете, с кем и как я живу. Живу с очень милой женщиной, с которой мы ехали вместе с самой Рязани, она там тоже преподавала55. Живём с ней, в общем, довольно дружно, хотя очень друг на друга непохожи - у неё кудрявая и довольно пустая головка, в которой до сих пор прочно сидят воспоминания о браках, танцах и флиртах, хоть она и старше меня на 10 лет. Кроме того, она, мягко выражаясь, чрезмерно разговорчива, что очень утомительно, т. к. я и без того целый день на людях, но сердце у неё золотое и человек она благородной души и таких же поступков. Когда-то, видимо, была очень хороша собой и пользовалась успехом, теперь прошли те времена и те успехи.
Квартирка у нас очень и очень неважная, холодная, сырая и неудобная. Вечером выдвигаем наши койки на середину, а то за ночь одеяло примерзает к стене. Под кроватью — большой слой снега, в общем, что-то вроде ледяного домика Анны Иоанновны. Помимо двух коек есть стол, табурет и хромая скамейка. С нами же живёт старая ведьма-хозяйка и её внучонок, очаровательный шестилетний мальчик. По здешним понятиям — квартира неплохая, ну и слава Богу. С продуктами после закрытия навигации стало легче, т. к., кроме
местного населения, никто ничего не покупает, а то всё расхватывали пассажиры пароходов и прочих видов речного транспорта. В частности, стало легко с хлебом, летом же это -большая проблема. Из продуктов есть крупа, конфеты, сливочное масло, солёная рыба. Иногда бывает сахар. Картошки, каких бы то ни было овощей в каком бы то ни было виде в продаже нет, как и мяса и, конечно, фруктов.
| |
| Ада Александровна Шкодина |