Истребитель драконов
Шрифт:
Но, если подумать, не всё так просто. Он по–прежнему целиком захвачен сложным стечением событий, отношений и чувств. Он по–прежнему чувствовал некоторую преданность к Готреку. Он не желал выглядеть трусом перед Ульрикой и остальными. Он не желал собственноручно уничтожить представление о своей персоне. Он сознавал, что презирает Улли и Стега за их трусость, хотя и слишком хорошо понимал их чувства. Он не желает походить на них. Он не желает, чтобы Ульрика, Макс и остальные думали о нём подобным образом.
И не было лёгких путей к отступлению. В горах полно орков и бандитов — одному человеку не пробиться самостоятельно, даже
Феликс гадал, находились ли остальные в таком же затруднительном положении, испытывали ли они похожие сложнопереплетённые чувства, что выпали на его долю. По мрачным выражениям их лиц сложно судить наверняка. Лицо каждого, словно маска самоконтроля. Рука каждого тверда.
Не имея желания, однако вынуждаемый к этому, Феликс продолжал передвигать ноги, не сомневаясь, что каждый шаг приближает его к гибели.
Макс столь же уверенно ощущал впереди дракона, как мог ощущать ветры магии. То было присутствие зловещей силы, вызывающей у него желание дрожать от страха. Ему доводилось читать про ауру драконов; как они вселяют страх даже в самое отважное сердце, но, уже испытав подобное однажды, Макс полагал, что подготовился к этому. Он ошибался.
Макс чувствовал, что в любой момент огромный зверь может выскочить и оборвать его жизнь щелчком своих челюстей. «Так, вероятно, чувствуют себя птицы, чуя поблизости кошку», — подумал Макс. Чтобы отвлечься, он потянулся своими чувствами и ухватил ветры магии, готовясь ударить заклинанием при малейшей опасности. Он уже наложил изощрённые и наиболее мощные защитные заклинания на себя и своих товарищей. Он гадал, смогли ли они вообще это заметить?
Макс также осознавал присутствие здесь иных сил. Грозный клинок, который носил Феликс Ягер, начинал вспыхивать энергией. Для магического взора Макса меч сиял, подобно маяку. Макс ощущал, что заключённая в клинке чувствительность начинает активировать собственные чары. Не будь Макс абсолютно уверен, что клинок, как и они, настроен на уничтожение дракона, он бы создал противодействующие мечу заклинания.
Даже думая об этом сейчас, Макс недоумевал, с какой стати он столь уверен в предназначении меча? Возможно ли, что клинок воздействовал на его собственные мысли и заставил поверить в это? Макс сомневался. Он полагал, что сможет почувствовать любое подобное вторжение в свой разум. На всякий случай он проверил персональную защиту разума, выискивая повреждение, но ничего не обнаружил. Опять же, любое заклинание, достаточно утончённое, чтобы воздействовать на его разум, почти наверняка заставило бы предпринять такие же действия.
Макс едва не засмеялся. Ему ли беспокоиться из–за сравнительно незначительной вероятности, когда впереди ощущается дракон с его драконьей магией и невероятной драконьей силой. Какое значение имеет то, что делает меч? Меч тут не единственное магическое оружие. Здесь находится потрясающий топор Готрека — оружие, которое способно изгонять великих демонов.
Чем больше Макс размышлял обо всех случившихся событиях, тем больше он верил в то, что в них прослеживается некая система. Тут находится Малакай Макайссон, вооружённый самыми смертоносными приспособлениями, которые способно произвести мастерство гномов в обработке
Макс обнаружил, что тихо улыбается. Это опасное направление для мыслей. Воины и волшебники, которые полагают, что находятся под особой защитой богов, по обыкновению, рано оказываются в могилах. Возможно, их смерть служит целям богов, а возможно и нет. Высшие силы редко открывают замыслы своим последователям–людям и вовсе необязательно добры к ним.
Если быть честным, то оказался Макс здесь из–за Ульрики, желая её защитить. Для волшебника это глупый и нелогичный поступок, но так и есть. И если сие приведёт его к гибели, так тому и быть…
Макс сделал очередной вдох. В ветрах магии он ощутил испорченность и искажённость. Это не был обычный запах зла. Это было похоже на смрад поражённой гангреной плоти, который ему доводилось обонять в хосписах за время своего обучения лечебной магии. Внутри него зашевелилась слабая надежда.
Возможно, дракон куда сильнее пострадал от своего нападения на воздушный корабль, чем они полагали. На мгновение у него полегчало на сердце, но затем суровая реальность вновь заявила свои права. Даже если существо тяжело ранено, вовсе необязательно, что сие добрый знак.
Драконы, как и большинство зверей, всегда наиболее опасны, будучи ранеными.
Ульрика держала лук наготове. Она не была абсолютно уверена, сможет ли одна стрела чем–либо повредить столь могучему чудовищу, как дракон, но, по крайней мере, собиралась это выяснить. Она уже отдала приказы Станде и Олегу, чтобы те делали то же самое, что собирается Ульрика — стреляли по глазам. Не имеет значения, насколько хорошо бронировано тело существа, раз его глаза по–прежнему уязвимы. По крайней мере, она на это надеялась, потому как не представляла себе, каким образом глаза тоже могут оказаться бронированными. Уверенности ради, Ульрика придерживалась этой мысли.
Это было ужасное место. Смердело разложением и смертью. Вокруг были разбросаны кости прежних жертв дракона, проглядывая сквозь проржавевшие кольчуги и оплавившиеся кожаные доспехи, уставившись пустыми глазницами в небеса. Похоже, что до них зверя пытались убить сотни претендентов, и никто не добился успеха.
В сотый раз Ульрика гадала, почему она тут оказалась. Она могла отделиться от Истребителей и попробовать пойти своей дорогой на север по Главному тракту. Она могла даже из Карак Кадрина уйти по обходному пути на запад. Ульрика этого не сделала, о чём временами жалела. Выбор иного направления означал, что придётся оставить Феликса, а к этому она не была готова. Ну и дура.
Ульрика чувствовала, что ради незнакомца отринула свои обязанности по отношению к отцу и соотечественникам. И ради чего? Она думала, что любит его, но если любовь такова, то совсем не похожа на то, что воспевают поэты. Это гнев и раздражение, и нездоровая восприимчивость по самым пустяковым поводам. Это страх как потери, так и обладания. Это ощущение, что перестаёшь быть собой и становишься совершенно незнакомой себе личностью. Это мощная грубая сила, что заставляет тебя думать о человеке, даже полагая, что поговорить с ним не придётся, даже направляясь в логово дракона.