Истребитель гулей. Роман о Готреке Гурниссоне
Шрифт:
Она навис над ней, его голос звучал глухо.
— Я знаю, что мне грозит, Ведьмин Клинок, однако у меня просто нет сил, чтобы запустить их. Машины слишком долго были инертны, поэтому, чтобы оживить их, понадобилось бы огромное количество эфирного огня.
Внизу скакун князя взревел, когда на него набросились трупоеды, раскалывая кости, из которых был составлен зверь. Князь рявкнул приказ, и змий выплюнул ещё один поток смертельной пыли. Однако это было всё равно, что пытаться сдуть гору. Гули продолжали бестрепетно наскакивать на Воланта.
— Попробуй
Трахос шагнул к альвийке, сдёргивая молоты с пояса.
Инстинкт бойца велел ей пригнуться, и почти тут же она услышала треск ломающейся кости.
Она резко развернулась, приготовив кинжалы, и увидела, что трупоеды начали карабкаться по лестнице.
— Доберись до рыцарей! — выдохнула она. Трахос кивнул и они начали спуск.
Маленет пыталась убивать, как её учили, каждым порезом почитая Бога Убийства, однако оказалась слишком поглощена тем, чтобы увернуться от хватающих конечностей, так что в итоге единственное, что она смогла сделать, это использовать собственный импульс, чтобы перескочить через плечи и головы гулей.
Трахос применил похожую тактику, но, так как он был намного тяжелее альвийки, то просто использовал собственную массу, чтобы проломиться сквозь гулиные толпы.
К тому времени, когда они добрались до конца ступеней, Маленет уже едва видела что-то вокруг из-за залившей лицо крови, однако всё же сумела пробиться в круг рыцарей Могильной стражи, защищавших князя.
Трахос пробился следом и сразу же начал изничтожать всех трупоедов, кто сумел прорваться внутрь круга. Он был необычайно тих, молчалив, и частенько бросал взгляд на светящиеся над головой машины.
Готрек оказался в нескольких футах от него, кромсая пожирателей плоти, и сердито нахмурившись, посмотрел на грозорождённого.
— Что случилось? — проревел он.
— Это невозможно, — ответил Трахос.
Готрек с новой яростью набросился на гулей, его опор превратился в размытое золотое пятно.
— Невозможно?! — прорычал он, его слова были искажены яростью.
Сражавшийся у основания поваленной колонны Истребитель вырвался из боя, взобрался на неё, вытер кровь с лица и огляделся. Он был похож на капитана тонущего корабля, стоящего на носу и смотрящего на захлёстывающие палубу волны.
— Значит, это моя погибель? — руна в его груди яростно пылала, подпитываемая резнёй. — От этих жалких тварей? В таком ничтожном месте? — казалось, он говорил сам с собой, а не с кем-то конкретно. — Хорошо, что ты не дожил до этого, приятель. Подобная смерть не заслуживала бы саги, — он постучал по сверкающей руне. — Давай, спаси себя, Гримнир! Дай мне что-нибудь получше!
Дверь в дальнем конце зала задрожала, и в воздух полетели куски стены, когда внутрь попытался проникнуть великан. Его морда была настолько большой, что даже полностью не помещалась в проделанную брешь. Готрек рассмеялся.
— Айе, пожалуй, это подойдёт!
Истребитель оглянулся на князя и сражавшихся вокруг него воинов.
— Уходите, — закричал он. — Пусть я не могу вытащить твои коконы, но я могу защитить тебя. Я задержу этих ничтожеств. Уходи. Пока можешь.
Однако Аурун лишь покачал головой.
— К Истребителю! — закричал он, махая своим людям
— Не глупи! — заорал Готрек. — Уматывай!
— Что мы без мудрости наших предков? — выкрикнул Аурун в ответ, одновременно с атакой Могильной стражи. Голос наместника Бесплодных местечек звучал ясно и решительно, несмотря на царившую вокруг бойню. — Какой смысл жить, если мы потеряем прошлое?
Во взгляде Готрека полыхнуло пламя, но на этот раз в нём появилось что-то ещё, кроме ярости.
— Хорошо сказано! — он оскалил зубы в усмешке. — Действительно, чёрт меня дери, хорошо, человече!
Он поднял свою секиру, позволив яростному пламени руны перейти с его груди на лезвие. Дуардин напоминал падавшую комету, пылавшую, пока вокруг неё рушился мир.
— Что ж, тогда встретим свою судьбу вместе! — затем он перевёл взгляд своего единственного здорового глаза на колосса, пробивающего себе путь внутрь зала. — Но это — моё!
Маленет изо всех сил старалась не отстать, пока рыцари пробивали себе путь всё глубже в гущу трупоедов.
— Нет, — оскалилась альвийка. — Я не собираюсь здесь умирать.
Рыцарь за рыцарем находили свой конец, щиты вырывались из рук, глотки рвались зубами и когтями. И что бы ни думал себе Готрек, Маленет отказывалась видеть в их жертве что-то благородное. Люди умирали попусту. Может, им это и подходило, но точно не подходило для невесты Кхаина.
Она яростно боролась, выигрывая время, пытаясь что-нибудь придумать, однако, до конца оставались считанные минуты.
Самостоятельно добраться до выхода в дальней части зала было невозможно — скопище трупоедов на пути было слишком плотным. Она оглянулась на Готрека, который, опустив голову, пробивался сквозь толпы каннибалов к гротескному существу, ломившемуся в двери. Сейчас дуардин пылал так ярко, что глазам было больно на него смотреть.
— Бог Убийства, — выдохнула она, — как я раньше не додумалась? — она выпотрошила очередного трупоеда, и, когда тот согнулся, расплёскивая кишки по полу зала, вскочила ему на спину, поднявшись над битвой. — Трахос! — закричала альвийка.
Трахос был всего в нескольких шагах от неё. Его бирюзовые доспехи были сплошь покрыты кровью и потрохами, но он всё ещё стоял, возвышаясь над сражением, и без устали размахивал молотами, собирая кровавую дань с безумных тварей. Услышав Маленет, грозорождённый обернулся и посмотрел на неё.
— Сила! — закричала она и, уклоняясь от очередного дикого взмаха когтями, попыталась указать на Готрека.
Трахос в замешательстве покачал головой.
— Руна! — рявкнула она, в ярости от тупости воина Зигмара. — Руна Черномолота! Её сила!