Истребитель зверья
Шрифт:
Готрек стоял чуть впереди, высоко подняв топор, пристальным бесстрашным взглядом следя за приближающимся противником. Увидев тех двоих, что попытались преградить ему путь, всадник презрительно расхохотался. Его лошадь с грохотом приближалась. На её губах выступила кровавая пена. Её жёлтые зубы запачкались красным, и Феликс заметил, что это не лошадиные зубы, а острые клыки наподобие волчьих. Он не понимал, почему сие его удивило. Среди последователей Хаоса он наблюдал и куда более необычные мутации. Подскакав ближе, всадник в седле склонился набок, чтобы получше нанести Готреку удар. Истребитель выжидал, стоя неподвижно, как изваяние.
За секунду до столкновения Истребитель сдвинулся. Он взмахнул своим топором. Стремительный и неотвратимый, словно удар молнии, удар пришёлся по ногам скакуна Хаоса. Зверь упал, из его разрубленных конечностей хлестала кровь. Всадник кубарем выкатился из седла и, проскользив по твёрдому земляному грунту, грохнулся у ног Феликса с лязгом, который могла бы издавать лавка жестянщика в момент землетрясения. Практически не раздумывая, Феликс взмахнул мечом и погрузил его в горло мужчины, прорубаясь сквозь кольца кольчуги, защищающей тело между шлемом и нагрудником. Воин Хаоса издал булькающий звук. Из отверстий в броне запузырилась кровавая пена. Феликс освободил меч и рубанул снова, отделяя голову от туловища. Не испытывая сожаления, он прошёл мимо упавшего скакуна. Возможно, это безмозглый зверь, но возможно и нет. Некоторые из подобных созданий неестественно разумны. Все они опасные противники.
Феликс и Готрек направились в гущу боя. Они словно были захвачены водоворотом тел. Вокруг них вставали на дыбы лошади, молотя друг друга копытами. Гусары пиками протыкали защищённых доспехами хаоситов. Люди сражались с несдерживаемой яростью. Смертоносный Готрек двигался, рубя налево и направо, убивая всё на своём пути. Прикрывая спину Истребителя, позади шёл Феликс, поражая мечом любого, кто пытался их окружить. Мгновения спустя они стояли перед грудой мёртвых лошадей и умирающих людей. За спиной Феликса слышалось всё больше боевых кличей, и он понял, что к схватке присоединяются выходящие из города солдаты. Цокот копыт подсказал ему, что кое–кто из крылатых гусар пришёл в себя и возвращается в бой. Через некоторое время соотношение сил в бою изменилось, и воины Хаоса отступили, преследуемые кислевитами. Со стен раздались радостные крики.
Феликс обнаружил, что взгляд его остановился на молодом кислевитском аристократе, восседающем на превосходном белом скакуне. Волосы и брови аристократа были столь же белы, как и его лошадь. Взгляд голубых глаз был холоден. В отличие от остальных кавалеристов, на нём были тяжёлые доспехи немалой стоимости. Отделанная золотом рукоять меча, который аристократ держал правой рукой, указывала на немалый достаток. Феликс решил, что видел его на непродолжительной аудиенции у князя. Это был Виллем — брат правителя.
— Мало кто из людей вышел бы под атаку проклятых, отринув безопасность городских стен, — произнёс Виллем, поглаживая длинный белый ус, свисавший ниже подбородка. Такие усы были в моде у молодых кислевитских аристократов. — Похоже, мы в долгу перед вами не только за предупреждение, доставленное царице, нашей законной правительнице.
— А я не человек, — заявил Готрек. — Любому дурню заметно, что я гном.
Воины подле аристократа встрепенулись и взяли оружие наизготовку. «Просто замечательно, — подумалось Феликсу, — мало нам врагов за пределами
— Слышал я, что представители Старшей расы горды и обидчивы, а истребители — более прочих, — произнёс аристократ.
— Не существует истребителя, которому есть чем гордиться, — заявил Готрек.
— Как скажешь, — ответил незнакомец, хотя по его весёлому тону было понятно, что он не совсем этому верит. — Да будут свидетелями все присутствующие, что я, Виллем из рода Козинских, выражаю благодарность за вашу отвагу, которая будет вознаграждена.
— Единственная награда, которая мне требуется — место в передних рядах в грядущем сражении.
— Это вполне легко устроить, друг мой.
Феликс молился, чтобы Истребитель не отпустил какое–нибудь едкое замечание. Помимо прочего, перед ними не какой–то там обычный аристократ — Готрек на полпути к тому, чтобы затеять потасовку с братом князя–правителя.
— Я позабочусь, чтобы мой брат и сеньор услышал о ваших доблестных подвигах.
— Благодарю вас, милорд, — произнёс Феликс.
— Нет, это я должен благодарить вас. Вы гражданин Империи. Немногие проделали долгий путь, чтобы сражаться, а возможно и погибнуть, защищая наши земли. Подобная храбрость должна быть вознаграждена.
Феликс внимательно смотрел на него. Виллем выглядел вежливым молодым человеком приятной наружности, но Феликс научился не доверять аристократам вне зависимости от того, насколько те обходительны. Тем не менее, сейчас не лучшее время говорить об этом. Судя по слухам, вражда с Виллемом может быть крайне неприятной.
— Добрая битва — всё, что нам требуется, — раздражённо произнёс Готрек. — И очевидно лишь одно, стоя тут, мы этого не дождёмся.
— Потерпи несколько дней, друг мой, — сказал Виллем. — Будут настолько жаркие и упорные бои, что хватит любому, даже истребителю.
Свита вельможи закивала в знак согласия. Феликс также не видел причин сомневаться в его словах. Готрек попросту сплюнул на землю и уставился вдаль, наблюдая за клубами дыма, поднимающимися на горизонте.
— Подать–ка их сюда, — заявил он.
Виллем непринуждённо рассмеялся.
— Хорошо, что хоть одному воину в городе не терпится встретиться в врагом, — заметил он. — Ты воодушевляешь нас всех, Готрек, сын Гурни.
— Именно этого я всегда и хотел, — кисло ответил Готрек.
Если он и отметил колючие взгляды приспешников вельможи, то вида не подал. Истребитель едва ли выказывал хоть какое–то почтение правителям своего народа, не говоря уже о том, чтобы делать это для людей.
Феликс гадал, не эта ли характерная черта послужит причиной того, что однажды их обоих прикончат. Он ощущал потребность извиниться за поведение Истребителя, но понимал, весьма вероятно, что Готрек в любом случае станет его опровергать, а потому держал рот на замке и молился на то, что Виллем столь же сдержан, как кажется на вид.
Вельможа не показал вида, что оскорбился, и, принимая во внимание наличие поблизости тысяч солдат, поклявшихся защищать его персону и город, Феликс счёл это добрым знаком.