Истребитель
Шрифт:
Никита занял одну из кабинок, развалившись на массивном мягком стуле. Он окинул взглядом ещё три таких же, полированный пластик столика, японский гобелен с хрусталинкой бра над ним, и стал ждать меню.
– Алка, отнесёшь заказ парнишке в третью, да раскрути его на капусту! У него, по ходу, баксы есть, если не чморик, который вшивую стипендию обменял в валютном, – приказал Хубба девушке в красно-белой униформе официантки. Он внимательно разглядывал Никиту из-за столика и самого бара, не переставая мять в мускулистой руке эспандер. Огромные челюсти местного вышибалы
– Ладно, – бойко бросила Алла, радуясь своей мизерной доле с очередного дельца, финалом которого станет шмон этого русого парня в третьей кабинке.
Она шагала к нему с подносом, наполненным не столько кучей жратвы, как заказывают многие здесь, сколько изысканными закусками: икра, балычок, спинка, сервелат и зелень, порция «Наполеона» да минералка. Для студента это очень шикарно, а в том, что он студентик, Алка не сомневалась.
Намеренно чётко завиляв задом, хотя лучше сказать, попкой, так как её пятая точка была изумительна, она подошла к Никите, отметив его изучающий взгляд. Глаза его горели недобрым огнём, но лицо оставалось серьёзным и чем-то озадаченным.
– Ваш заказ, пожалуйста! – ласково произнесла Алла, выставляя еду на столик и грациозно изогнувшись.
– Спасибо, милая! – Никита отложил меню, до этого раскрытое перед ним, и заметил ожидание на симпатичной мордашке официантки. – Чё, оплата щас?
Он вынул из кармана портмоне, которое хотя и выглядело туго набитым, но содержало больше разных записок и визиток, чем денег, и покрутил им в воздухе.
– Не сейчас, потом, – остановила его Алла, двусмысленно подмигнув, – ещё что-нибудь желаете?
Тогда Никита решил идти напролом:
– Я бы ещё одно блюдо заказал… – Никита шепнул что-то французское.
– О, это по спецобслуживанию! – не растерялась официантка, но густо покраснела. – Сейчас мне нельзя, а потом, как закончишь…
– …Когда я закончу, мне уже не надо будет такого блюда, – улыбнулся Никита, принимаясь за трапезу, и добавил, – я шучу. Иди, спроси у своего босса, разрешит он тебе или нет!
Алла ещё гуще покраснела, чего не случалось даже тогда, когда она первый раз делала то, что просил парень. Она фыркнула, но ругательство застряло в горле, развернулась на коротких каблучках и пошла докладывать Хуббе.
Бармен, от зоркого взгляда которого никогда не ускользало ничего подобного, усмехнулся: парень обречён. Ему дадут доужинать, выйти на улицу, а уж там Витяй с Боксёром обуют его, как щенка. Да ещё звездюлей вставят. «А портмонуха у него толстовата… даже чересчур!» – подумал он, почесав на щеке пробивающуюся щетину, не догадываясь, что через какие-то семь-восемь минут будет лежать своим красивым личиком в луже крови и разносортного алкоголя…
…Опрокинув рюмку бренди в рот, Никита сунул туда же веточку петрушки и лепесток балыка, а в следующую секунду заметил в кафе-баре новых посетителей.
Трое вошедших обратили на себя внимание пары десятков глаз. Первые двое парней внушительных размеров, в драповых коротких курточках и «адиковских» штанах, развязно подрулили к вышибале, а третий, в котором Никита узнал знакомого по туалету металлиста, кривлялся и что-то бормотал. Сразу видно: парень только что принял дозу, а теперь приставал к одному из двух верзил, подёргивая того за рукав куртки. Увалень спортивно-рэкетного вида не обращал на Гемороя внимания, а глазами раздевал Алку, принимавшую плату у одного из клиентов. Дружок его, Бык, еле слышно переговаривался с Хуббой, безмятежно раскинувшимся на стуле.
Никита, естественно, не знал ни Хуббу, ни двух других – Быка и Боксёра, мирно обсуждавших что-то, он видел наркомана в «коже» и предчувствовал, что сейчас будет. И, как всегда, мозг тотчас начал анализировать ситуацию. Тело готовилось к схватке – то расслаблялось, то наливалось напряжением и силой. Нужно было чувствовать каждую его часть, точку, клеточку. Глаза шарили в поиске вспомогательных предметов. Короче, организм проводил привычную аутотренинговую подготовку, медитацию, какую обычно делал все прошлые разы.
Никита, заметив крошки на вельветовых джинсах, смахнул их ладонью, окинул оценивающим взглядом туфли – «трайлеры» с глубоким протектором – лёгкие (не под стать чудовищному виду и 44-му размеру), крепкие, удобные.
Интуиция, всегда помогавшая ему, не подвела и здесь. Опознание его наркоманом было отмечено громким вскриком и отборным матом, огласившим помещение забегаловки.
– Бля буду! Это ведь он, – кинул парень своим дружкам и неровной походкой направился в сторону Никиты, – ага, вот ты где, курва, а я тебя в танцзале ищу!
Бык и Боксёр медленно последовали за своей «шохой» с напутствиями:
– Геморой, дай пацану похавать!
– Давай, дрищ, накорми его!
Никита мысленно отметил их высказывания, оценил тревожную ситуацию, и понял, что делать. Все в обоих залах – и гости, и Хубба, невозмутимо восседавший в прежней позе, испуганная Алка и ухмыляющийся бармен, обслуга кафе-бара – все затаили дыхание в ожидании развязки, которая не заставила себя долго ждать.
Геморой приблизился к кабинке своего ненавистного врага, сверля его гневным взглядом, рявкнул что-то вроде: «Сидит, придурок, ест спокойно! Лох гавённый!» В следующий момент он чуть развернулся к товарищам корпусом, как бы дав им возможность созерцать дальнейшее, а рукой, пестрящей наколками, ухватил бутылку минералки и, широко размахнувшись, двинул ею по голове обидчика.
Но всего доля секунды понадобилось Никите, чтобы уклониться, и стеклянное оружие разлетелось вдребезги о высокую спинку стула. ещё секунда – отодвинулся стул, а мощный полуботинок сильно ушиб нападающему колено, затем Никита, руками сделав лёгкий упор в столик, с наклона боковым ударом ногой в голову отправил Гемороя в сокрушительный зрелищный полет. Наркоман мешком рухнул на ближний столик, разметав посуду, закуски и влюблённую парочку, поспешившую мигом убраться подальше. Тело его прокатилось по пластиковому покрытию и, окутанное турецкой скатертью, исчезло за столом.