Истребители аварий (Роман лавин Тянь-Шаня)
Шрифт:
С Млечными одеждами,
Тайными надеждами,
Подари мгновение,
Приоткрой мне мнение,
Разожги задумочку,
Ведь задела струночку!..
Но она с косицами
Ветерок ресницами,
По тропе-веревочке,
С рюкзаком в штормовочке,
Напилась росицею,
Разлетелась птицею,
В гонке нет усталости,
Коль идешь по радости!
К середине дня четверка Шепитько вышла на перевал, а другая подошла к соседнему перевалу, чуть западнее. Туман облаков беспросветно прикрывал лежащее за хребтом ущелье. Андрей в паре с Ингой Снегиревой поднялся по гребню до вершины ближайшего жандарма, чтобы просмотреть и спуск и долину ледника, если вдруг появится просвет. Вторая связка так же прошла по гребню в другую сторону. Спустя час вернулись на седловину. Начало спуска определенно просматривалось, но и только. На дневной связи выяснилось, что у другой части группы результаты те же.
* Что ж, будем спускаться. Сомневаюсь я, что мы кого-то найдем, но дело надо доделать! Подготовить снаряжение!
* Тильки трэба нам обэда...
* Да, уж обед-неть вы не позволите!
* Мы едим, чтобы жить, но за обедом, командир, это не так: за обедом мы живем, чтобы есть!..
* Да, тонкая наука от толстого Пацюка: черт, как говорится, с вами!
* Пославшему к черту, пожелаем ни пуха, ни пуховки!
* А мы на той седловине, ущелье то самое, где замечены следы?
* Может быть, и не то, но тогда "то" - соседнее, где наш Валера... Нет, это все-таки то ущелье! По всем признакам то! Хватит сомнений, ребята. У нас вполне конкретная техническая задача: докончить этот перевал. Он нам зачтется. На скалах я тур обнаружил с запиской позапрошлого года. Перевал именуется "Нагелла". Видимо, красивое женское созвучие фамилии одного из руководителей узбекских альпинистов, Нагела. А может, и что другое... Указанная сложность - 2Б, свердловчане проходили его с ледника Каинды...
Спустя два часа группа сбросила около полукилометра по наиболее трудному техническому участку и уже когда внизу остался более пологий снежный выкат к плато, огромное облако чуть раздвинулось и приоткрыло вид внизу. Следов не увидели, но ясно увидели пятнышко туристского бивака на плато ледника, - две палатки, стоящие рядом, причем одна еле виднелась, прикрытая ветрозащитной стенкой из снежных кирпичей.
Андрей вынул монокуляр и разглядел бивак: палатки стояли рядом, сильно утопленные в снег. Изначально поставленные с углублением в снег, по штормовому, они еще больше утонули от снегопада. Часть снега отброшена в сторону. Рядом с палатками никого не видно. Одна из палаток - небольшая, стандартная "памирка-серебрянка", а вторая, более крупная, - четырехскатная каркасная юрта голубого цвета.
* Что-то явно не то... Какая-то другая группа. Правда, у Лапина была "серебрянка", но вот юрты... Юрты у них не было.
Вспыхнувшая с появлением палаток надежда почти погасла, превратившись в досаду. Осталось надеяться только на то, что, может, кого-то эта группа видела или встречала, или что-то знает. Или что "эта серебрянка" все же лапинская. Андрей увидел, что из юрты появился человек, и тут опять плато прикрыло туманом налетевшего облака.
* Обитатели палаток на месте! Минут через двадцать все узнаем. Связываемся и "сыпем" вниз, в направлении палаток. Держать интервалы в связках и не более одного кольца в руке (27*).
* Привет, бродяги! Здоровеньки булы! Хай живе? Откуда родом?
* Что-то чудится родное, - раздалось из юрты, - из Донецка! А вы откуда? Знакомый говор!
Наружу встречать пришедших вылезли все, кроме одного, обитатели маленького лагеря, - пять ребят и одна девушка в разноцветных пуховках. Своя среда, - "ТУРЬЕ", - они сразу нашли общий язык, разбились на кучки слушателей и рассказчиков, бойко переговариваясь и на русском, и на украинском.
* Да, свои, - харьковчане. Поисковая группа. Ищем пропавших. Кого-нибудь встречали?
* Нет, не встречали. Мы только начинали акклиматизационное кольцо, да заболел руководитель группы. У вас врач опытный есть?
* Врач? Инга! Надо побачить больного!
* Что случилось?
* Третий день стоим, не знаем что делать. Рассчитывали, что пройдет у него все, - как бы виновато рассказывал Степан Корзун, заместитель больного Юрия Яценко, - да все не проходит. Боли сильные, до стона, совсем скрутило мужика, слабость, рвота... Есть не может... Собирались уже выходить за помощью КСС на заставу. Заставлять его идти опасно...
* Когда началось?
* Два дня назад. Тогда и решили встать на дневку. Самочувствие медленно ухудшалось: возникли сильные боли в животе, жар и другие тревожные симптомы.
* Но-шпу давали?
* Давали... И папаверин. Вначале вроде помогло, потом опять ухудшилось...
Инга мучительно пыталась установить симптомы заболевания, степень опасности. Она, инженер-электрик, не была профессиональным врачом и имела медицинское образование в объеме подготовки сандружинниц и фельдшерской самоподготовки к походу. Искала в памяти строки прочитанного по медицине... Что же это может быть? Налицо учащение пульса, сильные боли, лицо землистое, со страданием... Черты обострены, дыхание учащенное... Живот вздут...
* Андрей, сколько до ближайшей связи?
* Трехчасовую мы пропустили. Теперь в шесть - через два пятнадцать.
* Нужна консультация с базой. Попытайся связаться на "аварийке", а я еще подумаю. Если удастся связаться, попроси позвать врача. Иваницкую бы нам...
Она задумалась, что-то вспоминая. Потом резко развернулась, нырнула в юрту.
* Ну-ка, Юра, попробуем. Потерпи немного. Так больно, - спросила она, медленно надавливая ладонью на живот.
* Нет, ничего, ничего, не больно...
Инга надавила сильнее, сильнее и резко отдернула руку.
* У-у!!
– лицо Юрия исказила гримаса боли, по которой ей все стало ясно.
* Симптом Щеткина-Блюмберга! Прости, Юра, но надо было узнать.
* Что это?
– спросила Оксана, дежурившая у больного участница донецкой группы.
* Подожди-ка! Пошли со мной.
Инга вылезла наружу, подозвала Андрея и Степана, но слетелись и остальные. Пробил ее час, - час, когда так много зависело от нее, и она оказалась на высоте положения.