Италия. Путешествие Бродяги в Риме
Шрифт:
Местную еду не сразу распробовала еще и потому, что бутербродов заботливой Умки действительно хватило на несколько дней.
***
День второй, 3.02.2020. Дошла до Колизея днем. По дороге купила карту, открытки, фигурку Колизея за 1,5 евро у старичка в неприметной сувенирной лавке на первом этаже симпатичного двухэтажного дома. Прошла через Форум и площадь Венеции (Мурашечная площадь – здесь находится, как по мне, самое красивое сооружение в стиле барокко в Риме – Vittoriano, самое эффектное и помпезное творение, которое я видела в своей жизни). Перед этим заскочила в базилику святого Франциска, потому что бесплатно, и тебе сначала кажется, что времени достаточно. Там вниз по лестнице от алтаря есть помещение, где лежит скелет, одетый в церковное облачение, а над входом написано «Силенцио» – «Тишина», так, будто человек там просто спит, и его можно случайно разбудить. Поставила свечку бабуле и уже после узнала, что святой покровительствует в основном животным, но не только, конечно. Надеюсь, ТАМ ничего не перепутают.
У Римского Форума туристов развлекает мим, изображающий статую, везде летают чайки и все с ними фотографируются (но чайки, конечно, дополняют атмосферу, особенно когда кружат над Vittoriano, в камне которого отражаются солнечные лучи, а с флагштоков рвутся в небо полотна флагов). Тут, как и у Колизея, к туристам пристают бродяги с сувенирными браслетами и еще мужик в костюме, похожий на Петра I, балансирующий на грани между настойчивостью и открытым нападением на людей.
Афроамериканцы одергивают прохожих, пытаются завести диалог, задают легкие непринужденные вопросы вроде: «
Where
are
you
from
?». Остановившимся, чтобы ответить, уличные вымогатели суют в руки браслеты и другие безделушки вроде бы просто так, на память и от всей души, а потом внезапно начинают просить помочь деньгами больному ребенку, семье, и застигнутые врасплох туристы вынуждены либо быстро сконфуженно ретироваться, вернув «подарки», либо откупаться мелочью (от воротил просто так не отделаться, мои знакомые в итоге так приобрели пару браслетов за десятку или больше евро, один из которых достался мне в качестве сувенира, потому я была предупреждена).
По дороге от Колизея к площади Венеции у Римского Форума стоят статуи императоров как увеличенные фигурки игрушечных солдатиков. Над развалинами рынка и бывшей народной площади, между колоннами храмов и их обрушившимися стенами туда-сюда с нахальной беспечностью тамбовских голубей снуют те же чайки (они же таскаю объедки со столиков в пиццерии Ватикана на открытом воздухе и даже берут кусочки хлеба и печенья из рук, но обретают величие, поднимаясь на крыльях над барочными статуями, составляющими архитектурную композицию Vittoriano на Мурашечной площади, становятся трогательными и поэтичными, как бодлеровские альбатросы).
Когда я ходила по весеннему солнечному и теплому Риму, похожему на рай, как Будда когда-то безмятежно гулял по садам своего дворца, тот старик, у которого я купила фигурку Колизея, выныривая из памяти, как будто говорил мне: «Не обманывайся, и здесь есть старость, болезни и смерть». Но будучи уже даже в преклонных летах и скверном состоянии все равно можно продавать сувенирку.
Впечатления этих шести дней сливаются из-за постоянной беготни в попытках увидеть больше, но несколько моментов остались четкими, есть даже воспоминания с оттенками безмятежности и покоя. Момент величия Рима, по-человечески ожившего в панораме, открывающейся с террасы Vittoriano на Мурашечной площади. Поднимаясь по мраморной лестнице мимо статуй и фонтанов, солдат, несущих караул у вечного огня, портика с чайками, которых туристы фотографируют на фоне флагштоков, шпилей и площади, попадаешь в небольшое кафе. По удачному стечению обстоятельств много мест свободно – можно было бы подумать, что из-за дорогого меню, но нет. Везде за относительно разумную цену можно взять хотя бы кофе с круассаном. На раздаче мальчики-итальянцы предлагают на выбор сэндвичи, рогалики и другую выпечку.
Остановка здесь была точкой сборки, значимым осязаемым узелком моей жизни, моментом, разделяющим ее на «до» и «после», финальной сценой еще одного акта, плодом трудов и наградой за работу над собой последних двух лет. Здесь глаза отдыхали в мягких, уже вечерних сумерках. Колизей, однозначно определяющий город, лежащий передо мной, отвлекал от беспокойства и суеты. Крики чаек и музыка, доносившаяся снизу со стороны Форума, доставляли наслаждение высшего порядка, которое вряд ли поймут охотники на анатомические макароны. Для меня было заслуженной честью быть там, где воздух так сладок, а красота побеждает смерть. Впечатление было столь сильным, что на глазах выступили слезы, которые можно назвать слезами счастья или восхищения, но так же и облегчения оттого, что Рим тебя увидел, это был один из тех моментов, когда чувствуешь, что все было не зря.
Мурашечная площадь выходит на улицу Корсо, усеянную магазинчиками на первых этажах невысоких и тесно стоящих домов. Этот уют малой этажности так приятен мне и в родном городе. Здесь же он будто является проявлением гостеприимства стремящегося тебя обнять города. В сумерках кажется, будто заходишь в лабиринт. Здесь я ненадолго ныряю в магазинчики, прицениваюсь к одежде, присматриваю себе чемодан – небольшой и правильный, с ручкой и на колесиках, который мне будет в радость возить с собой дальше, когда я отправлюсь искать легендарный Олимп в окрестностях Греции (или Турции?), знакомый танцующий дом в Праге и другие интересные места.
Такой чемодан нашелся ближе к вечеру этого дня. Перед этим я свернула в переулок-подворотню в небольшое кафе подкрепиться Маргаритой. В местных кафешках, похожих на наши булочные, можно отведать десятки видов порционной пиццы: с грибами, салями, креветками, овощами, фаршем, морепродуктами, сыром и ветчиной и пр. Хоть эти места и туристические, а о какой-то особой пицце местной кухни я наслышана от К., но и сейчас не знаю, о чем речь, думаю, можно сказать, что дегустация мне в моем путешествии вполне удалась. Почему-то я упорно избегаю еды как цели, и в Риме эмоции настолько переполняют меня, что до гастрономических достопримечательностей дело доходит в последнюю очередь, и часто у меня уже нет сил есть, или эстетическое насыщение начисто лишает меня другого естественного аппетита. Но все же, чтобы набраться сил, когда они уже очевидно иссякают, я забегаю в эти кафешки, когда голод избавляет меня от мук выбора, а усталость – от попыток найти какое-то особенное место (все места в Риме для меня в этот раз особенные).
В кафе высокие маленькие столики и стулья, играет знакомая музыка, деньги принимает автомат, а на «бонжорно» (добрый день) в это время суток иронично приподнимают брови, отвечая «бонсера» (добрый вечер) с игривой улыбкой.
После долгого дня, проведенного на ногах, стоит только расслабиться, усталость наваливается на все тело, придавливая даже веки. После недели в Италии мои скудные жировые запасы превратились в мышечную массу – мы замеряли на Умкиных умных весах. «Подворотня», к слову, тоже оказалась какой-то достопримечательной – пьяцца с колонной, покрытой рельефом и надписями. Нельзя зайти куда-либо в Риме, чтобы не увидеть во дворе арку, фонтан, статую или деревья с красивой кроной. Ж.Ч. говорит, что это ее естественная форма – когда растение получает достаточно света и тепла, оно выглядит так, будто его уложили в барбершопе.
Даже баки для раздельного сбора мусора на обочинах выглядят здесь интересно. И маленькие итальянские разноцветные машинки, похожие на рассыпанные по улицам конфеты M&M, и редкие коты – уличные братья Бродского, и виртуозные музыканты, и даже в меру заинтересованные в вас уличные торговцы. Все здесь приковывает взгляд, очаровывает и будто флиртует с тобой. Рим – вампир, тысячелетний щеголь с замашками лондонского денди, вытягивающий из тебя все силы своим магнетизмом, величием, впечатляющей многовековой архитектурой и несбыточными обещаниями сделать тебя частью вечности.