Итальянец
Шрифт:
— Эти горы опасны, брат мой. Здесь нередко путника ждут разбойники. Чем больше людей держится вместе, тем безопасней.
— Если вы так устали, брат, то как вам удалось нагнать наших лошадей? — поинтересовался Винченцо. — Более того, вы уже обогнали нас.
— Это страх перед разбойниками, брат мой. Он двигал нами.
— Вам нечего их опасаться. Достаточно замедлить шаг, и вас нагонит большая группа паломников, которые следуют за вами. Они совсем близко.
На этом он закончил беседу с незнакомцем, пришпорил лошадь, и вскоре навязчивые путники остались позади. Когда они исчезли из виду, Винченцо
ГЛАВА II
С вершины горы их взору открылось сверкающее в лучах взошедшего солнца озеро Челано, а на горизонте — предгорья Апеннин. Отсюда, решил Винченцо, их путь в Неаполь будет более безопасным. Эти глухие места лежали вдали от больших дорог и монастыря Сан-Стефано. Им теперь не должны грозить неожиданные встречи с паломниками. Мысль о монастыре напомнила ему, что в этих краях они тоже, очевидно, есть, и в одном из них они с Элленой могли бы обвенчаться.
Путники спустились в оливковую рощу, и вскоре попавшиеся навстречу крестьяне указали им дорогу на Л'Акуило. Они ехали через апельсиновые и лимонные рощи, вдыхая аромат цветущих деревьев, и мечтали об отдыхе в одной из разбросанных среди деревьев крестьянских хижин.
Однако большинство из них было пусто в этот утренний час. Их хозяева, видимо, трудились в цитрусовых рощах и виноградниках или же пасли овец и коз на лугах. Паоло первым услышал звук пастушьего горна и обратил на это внимание Винченцо.
— Слышите, синьор? Если это пастухи, то у них мы можем раздобыть что-нибудь из еды для синьорины.
Винченцо тоже услышал совсем близко звук пастушьего барабана.
Они последовали через луг на звук рожка и вскоре увидели хижину в тени олив, а невдалеке и ее владельцев. Расположившись под каштаном, пастухи услаждали слух звуками пастушьего рожка и барабана. Эта мирная сценка, еще встречающаяся в далеких предгорьях Абруцци, своей идиллической простотой и покоем вызывала в памяти рассказы об античной Аркадии.
Пастухи, люди с грубыми загорелыми лицами, дружелюбно встретили путников. Старший из них, видимо глава семьи, выслушав их просьбу, тут же провел их в хижину, где угостил козьим сыром, лесным медом и сушеным инжиром.
После завтрака падающая от усталости Эллена получила возможность отдохнуть в сравнительной безопасности. Винченцо сел на скамью у входа, а Паоло, заняв место под оливой, внимательно осматривал окрестности. Вполголоса хозяин и слуга обсуждали завтрак и недавно встревожившую их встречу на дороге.
Час спустя, когда Эллена смогла присоединиться к нему, Винченцо предложил ей не спешить с отъездом, пока не спадет жара. Решив, что Эллена, отдохнув, выслушает его более спокойно и благосклонно, он снова завел речь о том, как важно ускорить их бракосочетание, ибо впереди их
Девушка, задумчивая и печальная, молча слушала. В душе она соглашалась с его доводами, но мысль о том, что отец и мать Винченцо расценят этот брак как бестактное вторжение нежеланной невестки в их дом, приводила ее в ужас. Ведь они открыто высказали свое презрение и враждебность. Их несправедливость уже причинила ей тяжкие страдания, и она едва избежала еще более страшной участи. Незачем быть деликатной и совестливой в отношении их. Но мысль о Винченцо, о себе и их любви и счастье остановила ее и повергла в смятение. Ей хотелось сказать, что она любит его и благодарна за все, и объяснить, что мешает ей дать свое согласие.
— Скажи мне сам, — наконец не выдержала она и перебила Винченцо, — могу ли я стать твоей женой, если твоя семья… твоя мать… — Тут выдержка изменила ей, Эллена мучительно покраснела и разрыдалась.
— Умоляю тебя, Эллена, не плачь. Мне невыносимо видеть твои слезы! — воскликнул в отчаянии и испуге юноша. — Мне тягостно и больно знать, кто повинен в твоих страданиях. Я не хочу сейчас вспоминать о той, чье бессердечие и жестокость заставляют тебя плакать…
Искреннее страдание исказило лицо юноши. Он вскочил и зашагал по комнате, а затем так же внезапно вышел во двор и остановился под деревом.
Но вскоре, овладев собой, снова возвратился в хижину и сел рядом с Элленой на скамью у двери. Взяв девушку за руку, заговорил тихо и проникновенно:
— Эллена, ты не можешь не знать, как дорога мне, и не должна сомневаться в моем чувстве к тебе. Ты давно дала мне обещание, дала торжественно и перед лицом той, кого уже нет с нами, но чье незримое присутствие мы всегда ощущаем, даже сейчас. Это она поручила мне опекать и любить тебя… Умоляю, хотя бы ради этих дорогих нам воспоминаний, довериться мне, забыть о том, что я сын той, кто так жестоко отнесся к тебе! Ни ты, ни я не знаем, какие злые козни плетутся против нас в эту минуту, теперь, когда ты убежала из монастыря Сан-Стефано. Если мы будем медлить, если нас не свяжут сейчас же узы брака, я боюсь… я чувствую, знаю, что потеряю тебя…
Эллена была настолько потрясена его полной отчаяния речью, что не нашлась что ответить. Наконец, осушив слезы, она ласково сказала:
— Поверь, моя обида и негодование не имеют никакого отношения к тебе. Мне кажется, я не испытываю их даже к маркизе, твоей матери. Но есть уязвленная гордость, и она велит поступить иначе. Будь я достаточно горда, я должна была бы тотчас отказать тебе…
— Отказать? — испуганно воскликнул потрясенный юноша. Лицо его побледнело, во взгляде, устремленном на возлюбленную, были недоумение и испуг. — Неужели ты способна сделать это, Эллена?
— Боюсь, что нет, — неуверенно ответила девушка.
— Боишься? Следовательно, это возможно? Неужели я уже потерял тебя? Скажи, что у нас есть еще надежда, и я буду верить и надеяться.
Боль и отчаяние, с которыми он произнес эти слова, тронули девушку. Она почувствовала новый прилив нежности к нему и улыбнулась.
— Страх, надежда! Нет, не они руководят мною сейчас, а такие чувства, как благодарность и привязанность. И я верю, что мне никогда не придется отказаться от тебя, пока ты такой, каким я тебя знаю.