Итальянское каприччио, или Странности любви
Шрифт:
— А когда же нам потрепаться?
— Сегодня.
— И еще два месяца, — весело заметил Франко.
— Умница ты моя, — ласково произнесла Лена и погладила Франко по плечу.
— Лен, он все понимает, может, мне лучше по-русски с ним говорить? — спросила Аня.
— Конечно, понимает — я ведь с Роберто разговариваю только по-русски. Но тебе лучше, как я сказала, иначе не развяжешь язык. Потом, когда наслушаешься итальянской речи, перейдешь на итальянский. Они, кстати, не очень любят английский.
— Лен, я заметила, ты уже несколько раз сказала «они».
— Ну и что?
— Ничего, я просто отметила.
— Странно было бы за каких-нибудь два года… — начала Лена.
— Что ты хочешь сказать? — не поняла Аня.
— Видишь ли… несмотря на все, итальянцы пока остаются для меня «они». Не знаю, как тебе объяснить…
Аня подумала, что здесь речь идет о чем-то достаточно сложном, глубоко засевшем в подсознании, и не стоит сейчас фиксировать на этом внимание.
Они проскочили надпись «TORINO» и теперь мчались по улицам города, совсем непривлекательным, похожим на те, что уже встречались на пути.
— Это и есть Турин? — разочарованно спросила Аня.
— Мы въезжаем с северо-востока, тут новые пригороды. Центр и исторические кварталы южнее. А нам сейчас по набережной и на холмы на высоком берегу По — помнишь такую реку из уроков географии?
— Ленка, ты из меня совсем дурочку не делай. — Аня прилипла к окошку, за которым мелькнула река в густой зелени деревьев.
— Машин немного, — заметила Аня.
— Суббота. Франко, чуть помедленнее, хорошо? Вот собор Гран Мадре ди Дно, посвященный Божьей Матери. Здесь похоронены павшие в Первую мировую войну. Франко, сделай, пожалуйста, круг у собора. Вот смотри, там на углу гостиничка, милая чистенькая трехзвездная гостиничка. Видишь? В ней я остановилась в самый первый приезд в Турин, и сюда меня провожал Франко…
Они выехали на набережную, проехали немного вдоль реки и свернули на улицу, ведущую в гору. Довольно скоро Франко остановился у ограды. Ворота бесшумно растворились, как в кино, они въехали во двор трехэтажного дома, за которым отлого поднимался вверх по склону просторный зеленый участок с двумя фонтанами-брызгалками.
После раскаленного воздуха на шоссе, врывавшегося в машину, здесь все дышало прохладой, зеленью, чистотой.
— Дом на холмах — наше спасение. Там, внизу, летом невозможно, — объясняла Лена, вылезая из машины. — В доме шесть квартир, соседи — милейшие люди.
Франко остался с машиной, а женщины поднялись на третий этаж. Лена открыла дверь в квартиру, и Аня увидела чудо!
Чудо стояло посреди просторного холла, держась за палец курчавой сероглазой девушки, и совершенно не походило на те фотографии, что присылала в письмах Лена.
— Роберто, поздоровайся с тетей Аней, — обратилась к нему Лена по-русски.
Чудо улыбнулось, закивало головой и что-то вякнуло, похожее на «Ня-ня».
— Ленка, он вылитый ты! — воскликнула Аня.
— Как будто ты меня помнишь в его возрасте. Аня присела на корточки.
Роберто отпустил палец девушки и доверчиво пошел к ней. «Боже мой, неужели вот это волшебное существо — Ленкин сын, кусочек ее, настоящий, не на фото? — думала она, глядя, как топает Роберто толстыми крепкими ножками по мраморному полу. — Разве может быть что-нибудь выше счастья смотреть на него каждое утро и целовать на ночь каждый вечер?»
Она поцеловала упругую, нежную щечку, выпрямилась, взглянула на Лену вдруг заблестевшими глазами и сказала:
— Веди меня в ванную, приму с дороги душ, переоденусь, и отпусти свою няньку на все время моего пребывания здесь
Когда Аня наигралась с Роберто, нацеловалась, натискалась, поражаясь, как открыто и бестрепетно он пошел к ней и принял ее, Лена провела ее по квартире.
Но мысли Ани были все еще заняты Ленкиным сыном, его запахом, ощущением его литого тельца, его нежностью и доверчивостью, и поэтому она не сразу поняла, что ей отведена отдельная комната.
Всего комнат в квартире было четыре плюс огромная кухня-столовая, называемая кучина, почти как по-русски, и еще одна комнатушка для спортивных тренажеров.
— Сгоняю вес, — с гордостью заявила Лена, — иначе зарасту жиром. Впрочем, тебя подобная проблема не волнует.
Потом они вернулись в Анину комнату. Лена открыла шкаф. Там висели два платья, костюм из тонкого хлопка и шелковые брюки.
— Подарки от меня и Франко тебе. Я выбирала на свой вкус, но, думаю, подойдет.
Аня прослезилась.
— Ну вот еще, — заворчала Лена.
— Псих ненормальный, — только и смогла проговорить Аня и поцеловала подругу.
— Я понимаю, что теперь все можно купить и в Москве, — говорила Лена, показывая платье и костюм, — но к вам, уверена, везут с распродажи, а мы покупали в хороших магазинах. Босоножки и вечерние туфли в коробках, примерь, пожалуйста, а то с обувью всегда трудно заочно решать.
Аня примерила, прошлась по комнате.
— Легко, как в домашних тапочках.
— Это здесь умеют. У них потрясающие мастера по обуви и изумительные колодки. Только нужно точно подбирать по себе.
Аня принесла свою сумку, достала подарок для Роберто: деревянный дергунчик, раскрашенный яркими цветами.
Они пошли в детскую.
Роберто раскачивался на огромном надувном дельфине. К дергунчику отнесся с интересом — сначала попробовал сунуть его в рот, но потом сообразил, как нужно дергать за нитку, чтобы тот дрыгал ногами и руками, и занялся игрушкой основательно. Девушка с серыми глазами — «бебиситтер», как назвала ее Лена, — заинтересовалась игрушкой не меньше, чем Роберто.
— Как два ребенка, — улыбнулась Аня.
— Она и есть ребенок — ей всего восемнадцать лет. Очень исполнительная, милая и внимательная девочка. Привязана к Роберто.
— Она приходит каждый день?
— Нет. Мы вызываем ее, когда нужно. Здесь это распространенное явление. Она студентка университета и подрабатывает таким образом.
— Пойдем, я тебе кое-что покажу. — Аня обняла Лену, и они зашли в Анину комнату. Там она извлекла из сумки целый набор янтарных украшений, которые подбирала в разных магазинах таким образом, чтобы они сочетались по оттенку, по стилю и мелким включениям в толще камня. Тут были серьги, браслеты, бусы, кулон и запонки с галстучной булавкой для Франко.