Итоги № 7 (2014)
Шрифт:
— Что за история с питерским отделением?
— В этом отделении был конфликт между старыми и новыми членами, носивший частично идеологический, но в основном личностный характер. Мы долго не могли его разрешить. Вместе с Рыжковым мы договорились о принятии в партию 23 новичков в Питере, против чего возражало руководство местного отделения. Рыжков был одним из инициаторов расширения численности, но когда его сторонники убедились, что теряют контроль над отделением, они из него вышли. Я лично звонил им и предлагал остаться. Но они не пожелали вернуться.
— Почему вы не смогли договориться по вопросу о диалоге с властью?
— Мы и тут нашли бы решение, если уж смогли договориться по столь сложному вопросу, как стратегия
— Власть права, утверждая, что, если в одной упряжке оказывается больше одного лидера правых, пиши пропало?
— Я далек от мысли, что власть была активным игроком в нынешней истории, но то, что в Кремле сидят бенефициары произошедшего, очевидно. Демократам и правда сложно договориться: против играют и запредельные амбиции, и недостаток ответственности. Сейчас оппозиционное движение после протестов 2011—2012 годов пребывает в кризисе и подобные конфликты ему сопутствуют. Мобилизация либерального фланга может произойти ближе к следующим выборам в Госдуму. Сейчас она частичная — перед выборами в Мосгордуму. У нас действует соглашение, которое, к слову, поддержал и Рыжков, с партиями Навального и «5 декабря» о совместном участии в выборах в МГД. Поскольку право на это есть только у нашей партии, мы, как Ноев ковчег, берем на борт всех оппозиционеров — и партийных, и беспартийных, как Оля Романова, Маша Гайдар и другие. Уход Рыжкова в этой ситуации — это плохо, но не фатально. Партия сохранится, мы будем участвовать в выборах в МГД, в Питере и других регионах.
— Борис Ефимович, прямо ответьте: вы лично, как Рыжков, с властью сотрудничать готовы?
— Внутрипартийный компромисс был в том, что мы сотрудничаем с властью по некоторым принципиальным вопросам, например, освобождения политзаключенных и политической реформы, а не всегда и не во всем.
— По-вашему, курс власти изменится?
— Пока идет Олимпиада — нет.
— А после?
— После будут закручивать гайки.
— Как думаете, Рыжков вернется?
— Для него и Сергея Алексашенко у нас двери открыты. Считаю, что их решение о выходе из партии было эмоциональным и поспешным.
Самурайка / Политика и экономика / Спецпроект
Самурайка
/ Политика и экономика / Спецпроект
Ирина Хакамада — о том, как Кириенко не вписался в горизонталь, а Немцов — в вертикаль, о спринте с Касьяновым, киллерах, спойлерах, политпиаре, а также о том, за что сел и почему досрочно вышел Михаил Ходорковский
У Ирины Хакамады сложились прекрасные отношения практически со всем кадровым составом нашего либерального эшелона. Почему же дружба дружбой, а партийный табачок — всегда врозь?
— Ирина, как рождался Союз правых сил?
— Нас было в списке трое: Кириенко, Немцов, Хакамада. «Демвыбор России» к этому времени уже все проигрывал, терял позиции и становился все меньше, «Яблоко» шло вровень. Они друг с другом конкурировали. Правда, когда шли законы, защищавшие частную собственность, то тут, слава богу, все голосовали единодушно. У Кириенко после отставки была своя партия, у Немцова — «Россия молодая», у меня — «Общее дело», были и другие партии. Всего девять штук соединилось. Я стала сопредседателем партии и замом Кириенко по фракции. Через полгода Кириенко ушел, фракцию возглавил Немцов, а я стала вице-спикером.
— Почему ушел Кириенко?
— Кириенко — гениальный менеджер, очень технологичный. Считаю, что в 1999 году мы выиграли во многом благодаря ему. Многие считают, что прокричали: «Путина — в президенты!» — и дело в шляпе. Ничего подобного: была огромная оргработа, и Кириенко все поставил на технологический поток. С нами работали эксперты, чтобы все лидеры были психологически совместимы, каждого готовили перед выходом на дебаты. Словом, он молодец. Но в Думе быстро начал вянуть. Дело в том, что есть люди «вертикальные», а есть «горизонтальные». Парламент тогда был выстроен в горизонтальной плоскости: все друг друга могли критиковать и внутри фракции. А уж когда на заседании кто-то выступает, то любой коммунист или жириновец может обложить докладчика по всем статьям. Сергею в такой обстановке было некомфортно. Он человек вертикали: надо мной начальник, подо мной подчиненный. Если я чувствовала себя в исполнительной власти плохо, то Кириенко — как рыба в воде, а в законодательной — с точностью до наоборот. Я его кислое настроение почувствовала и спрашиваю: «Сережа, что ты такой?» Отвечает: «Это не мое». Я поняла, что как только ему будет предложено что-нибудь серьезное в вертикали, он уйдет. Так и получилось. Он ушел полпредом президента в Приволжском федеральном округе.
— Почему партия провалилась на выборах в 2003-м?
— Было несколько причин. Прежде всего ушел Кириенко, партия полностью перешла к Борису Немцову. Это была инициатива и Чубайса, и Гайдара. Я была единственной, кто честно сказал, что это поспешное и ошибочное решение. Борис Ефимович прекрасный политик, но быть всем для партии — для этого нужен больший дисциплинарный опыт. А его у Бориса Ефимовича нет, он слишком эмоциональный. Однако доводы Чубайса были очень простые: не может партия иметь много голов. Должна быть одна голова, и тогда будет порядок.
Но порядка больше не стало. Борис Ефимович — пассионарий, но не управленец. Когда он был вице-премьером, уже возникали такого рода проблемы. Он может прекрасно сыграть «в короткую», а потом ему становится все равно. Он очень хорошо выступает на публике, и его несет туда, в пиар. Немцов так и губернатором работал — пиара много было. А ведь можно было разделить партийные посты, как на Западе: председатель партии — функционер и лидер партии. Тогда, может быть, было бы больше порядка. Но от этой идеи тоже отказались.
Вторая причина неудачи СПС в том, что мы не смогли объединиться с «Яблоком» и в результате отнимали друг у друга голоса. Переговоров было много — участвовали и я, и Немцов, и Ходорковский, который финансировал и ту и другую партии. Помню, он сказал мне: «Ира, меня так достала эта политика! Я вообще-то ненавижу ее. Я не политик и не хочу этим заниматься. Но надо же, чтобы вы как-то победили. Так что давай с Гришей попробуем». Немцов, Чубайс и Ходорковский решили, что переговоры с Явлинским нужно вести мне, потому что у меня с ним сложились самые хорошие из всех нас отношения. Я всегда относилась к Григорию Алексеевичу с восхищением. Ведь девушки, как известно, любят ушами, и чувство юмора Явлинского, его интеллект и галантные манеры меня всегда поражали. Я днями и ночами сидела в его думском кабинете, потом мы созванивались с Ходорковским. Но все равно у нас так ничего и не вышло с объединением.