Иудейские древности. Иудейская война (сборник)

Флавий Иосиф

2. Тогда возгорелся его гнев, и прежде всего на жену Фероры, которую Саломея преимущественно очернила. Он созвал собрание родственников и друзей, и жалуясь перед ними на эту женщину, вспомнил, между прочим, ее оскорбительное обхождение с его дочерьми; дальше, что она денежными подарками подстрекнула к сопротивлению фарисеев и колдовством отвратила от него сердце брата. В заключении своей речи он обратился к Фероре и предложил ему на выбор: отречься или от своего брата, или от своей жены. Когда же Ферора заявил, что охотнее он расстанется со своей жизнью, чем с женой, Ирод, не зная что делать, обратился к Антипатру и приказал ему прекратить всякие сношения с женой Фероры, с этим последним и со всеми его приближенными. Этот запрет Антипатр не смел преступить открыто, но тайно он целые ночи проводил в их обществе; а так как его пугал надзор Саломеи, то он посредством своих римских друзей затеял поездку в Рим. Последние написали, что следовало бы Антипатра через некоторое время командировать в качестве посла к императору. Ввиду этого Ирод немедля снарядил его в путь с блестящей свитой и большой суммой денег, поручив ему представить императору его завещание, в котором царем назначен был Антипатр,

преемником же последнего – Ирод, сын Мариамны, дочери первосвященника.

3. Одновременно с ним ехал в Рим аравитянин Силлай, не исполнивший приказов императора ввиду того, что Антипатру поручено было возобновить против него то самое обвинение, которое еще раньше было возбуждено Николаем [1003] . Кроме вражды с Иродом, Силлай находился еще в не менее сильном разладе со своим же царем, Аретой, многих друзей которого, в том числе Соема – могущественнейшего человека в Петре, – он лишил жизни. Большими суммами он пытался залучить в свою пользу императорского домоправителя Фабата и надеялся найти в нем поддержку также против Ирода. Но последний предложил еще большую плату и отвлек от Силлая Фабата, которому также поручил взыскать с Силлая присужденную ему императором сумму. Но Силлай отказался от уплаты денег; он шел еще дальше и жаловался на Фабата императору: Фабат, доносил он, не преследует интересов своего повелителя, а служит только целям Ирода. Тогда Фабат, все еще состоя в высокой милости у Ирода, до того озлобился, что выдал тайны Силлая [1004] и открыл, между прочим, царю, что тот подкупил одного из его телохранителей, Коринфа. «Пусть только, – сказал он, – арестуют его». Царь поверил этому доносу, потому что Коринф вырос во дворце и был араб по происхождению. Он немедленно распорядился о задержании не одного только Коринфа, но и двух арабов, из коих один был другом Силлая, а другой – предводителем одного из аравийских племен. Последние, будучи подвергнуты пыткам, сознались, что обещанием Коринфу большой суммы денег они уговорили его убить Ирода. Таким образом, и они после вторичного их допроса сирийским правителем, Сатурнином, были отправлены в Рим.

1003

Одновременно с ним ехал в Рим аравитянин Силлай, не исполнивший приказов императора, в виду того что Антипатру поручено было возобновить против него то самое обвинение, которое раньше еще было возбуждено Николаем. – По обвинению Николая Дамасского император приговорил Силлая к смертной казни, но предварительно отправил его на родину для уплаты Ироду старого долга в 60 талантов. Процесс об этих 60 талантах обошелся Ироду в несколько сот талантов.

1004

..Фабат, все еще состоя в высокой милости у Ирода, до того озлобился, что выдал тайны Силлая… – За выдачу этой тайны Силлай убил Фабата.

4. Ирод все еще продолжал настаивать на разлуке Фероры с его женой; ибо сколько бы он ни ненавидел ее, он все-таки не мог придумать другого средства, чем отмстить ей, пока, наконец, в порыве гнева, он прогнал из дворца их обоих. Ферора мирился с этой обидой, удалился в свою тетрархию [1005] , но поклялся при этом, что только смерть Ирода положит конец его изгнанию, а доколе тот будет жив, он никогда не возвратится назад. И он не пришел даже тогда, когда брат заболел, несмотря на то, что тот настойчиво звал его к себе и послал ему сказать, что он перед скоро ожидаемой смертью своей хочет оставить ему некоторые поручения. Сверх ожидания он опять выздоровел, но вслед за тем заболел Ферора. Тогда Ирод показал себя более великодушным: он приехал к нему и участливо за ним ухаживал. Но Ферора не перенес болезни и умер через несколько дней. Хотя Ирод любил брата до конца его дней, молва все-таки и эту смерть приписывала ему: говорили, что он отравил его ядом. Его тело Ирод велел перевезти в Иерусалим, предписал всему народу самый глубокий траур и устроил ему блестящие похороны. Так постигла смерть одного из убийц Александра и Аристобула.

1005

.. удалился в свою тетрархию… – Т. е. в Перею.

Глава тридцатая

Производя следствие по поводу смерти Фероры, Ирод узнает о попытке Антипатра отравить его. – Он прогоняет Доридуи Мариамну, замешанных в этом деле, и лишает наследства сына последней, Ирода

1. Месть подвигалась вперед и приближалась к главному виновнику того убийства – Антипатру. Смерть Фероры послужила как бы сигналом. Некоторые из его вольноотпущенников явились глубокосокрушенными к царю и сказали ему, что его брат Ферора умер от яда: его жена будто подала ему какое-то необыкновенное снадобье, по съедении которого он сейчас заболел; помимо того, за два дня до его смерти мать и сестра его жены привезла из Аравии женщину, сведущую в травах, для того чтобы приготовить Фероре зелье любви; но вместо этого арабка, по уговору с Силлаем, с которым она знакома, поднесла ему смертельный напиток.

2. Ошеломленный массой нахлынувших самых мрачных подозрений, царь приказал подвергнуть пыткам рабынь и некоторых свободных служанок. Одна из них в своих мучениях воскликнула: «Господь Бог, Царь небес и земли, да карает Он виновницу наших страданий – мать Антипатра!» Эти слова послужили для Ирода исходным пунктом, с которого он начал дальнейшее следствие. Та же личность открыла дружеские отношения матери Антипатра к Фероре и его семейству, их тайные собрания и как Ферора и Антипатр по приходе от царя кутили и бражничали целые ночи вместе с женами, не допуская к себе ни одного слуги или прислужницы. Вот почему все это показала одна из свободных служанок.

3. Тогда Ирод велел пытать

отдельно каждую рабыню. Все показания последних в общем согласовались между собою и выяснили еще то обстоятельство, что поездка Антипатра в Рим и отъезд Фероры в Перею были заранее обдуманы ими и предприняты по взаимному соглашению. Часто они выражались таким образом: раз Ирод справился уже с Александром и Аристобулом, то он еще доберется до них и их жен; после того как он задушил Мариамну и ее детей, то никто не может ждать от него пощады; лучше всего поэтому по возможности не встречаться с этим кровожадным зверем. Часто Антипатр жаловался своей матери, что он уже поседел, а отец с каждым днем становится все моложе, и он, вероятно, еще должен будет умереть, прежде чем вступит в правление. Но пускай даже отец опередит его смертью – когда же это будет? – то, во всяком случае, царствование принесет ему кратковременную радость. Головы гидры – дети Аристобула и Александра, растут, а виды для его собственных детей отец у него похитил, потому что в завещании он преемником его (Антипатра) не назначил ни одного из его сыновей, а Ирода, сына Мариамны. Впрочем, в этом отношении он не более как старый простофиля, если воображает, что его завещание после смерти его останется в силе: он уж позаботится о том, чтобы никто из его потомков не остался в живых. Никогда еще отец так ненавидел своих детей, как Ирод, но его братская ненависть простирается еще выше: недавно только он дал ему 100 талантов за то лишь, чтобы он ни слова не вымолвил с Феророй. На вопрос последнего «Что я ему сделал худого?» Антипатр ответил: «Мы должны почитать себя счастливыми, что он, отняв у нас все, дарует нам хоть жизнь. Но невозможно спастись от такого кровожадного чудовища, которое даже не терпит, чтоб открыто любили других. Теперь, конечно, мы вынуждены скрывать наши свидания; но вскоре мы это будем делать открыто, если только мы будем мужественны и смело подымем руку».

4. Так показали служанки, подвергавшиеся пытке; дальше они сообщили, что Ферора имел в виду бежать вместе с ними в Перею. Упоминание о 100 талантах придало в глазах Ирода достоверность всем прочим их показаниям, потому что об этом он ни с кем не говорил, кроме Антипатра. Прежде всего его гнев разразился над Доридой – матерью Антипатра: он отнял у нее подаренные ей раньше драгоценности, стоившие много талантов, и прогнал ее во второй раз. Женщин Фероры он помиловал и велел вылечить их от ран, причиненных им пытками. Сам же он был повергнут в такое отчаяние, которое лишило его всякого самообладания: самое ничтожное подозрение подымало бурю в его душе; массу невинных он поволок к пыткам только для того, чтобы не обойти ни одного виновного.

5. Так он добрался к самарянину Антипатру, управлявшему домом Антипатра. Подвергнутый пыткам, он признался в следующем: Антипатр поручил одному из своих близких друзей, Антифилу, доставить из Египта смертельный яд для царя; Антифил вручил яд дяде Антипатра, Феодиону [1006] ; этот передал его на руки Фероре, которому Антипатр предложил отравить им Ирода в то время, когда он сам будет находиться вне пределов подозрения – в Риме, а Ферора отдал яд на сохранение своей жене. Царь сейчас же послал за нею и приказал ей выдать полученное. Она вышла как будто с намерением принести яд, но тут же бросилась с крыши, чтобы избегнуть следствия и жестокого обращения царя. Но по явному предопределению Провидения, которое хотело наказать Антипатра, она не упала на голову, а на другие части тела, и осталась живой. Когда ее внесли во дворец, царь приказал подать ей подкрепляющие средства (потому что она была ошеломлена от падения) и спрашивал ее затем о причине, побудившей ее броситься с крыши. Если она скажет правду, то он клянется освободить ее от всякого наказания; в противном случае, если она что-нибудь скроет, он прикажет так обработать ее тело пытками, что ничего от нее не останется для погребения.

1006

..Феодиону… – Феодион – брат Дориды, женатый на Беренике, дочери Саломеи.

6. После краткой паузы женщина начала: «3ачем мне хранить еще тайну, когда Ферора уже мертв? Или должна я щадить Антипатра, который всех нас погубил? Слушай же, царь, и Бог, которого обмануть нельзя, да будет Он вместе с тобою моим свидетелем, что я говорю истину. Когда ты в слезах сидел у смертного одра Фероры, он призвал меня к себе и сказал: “Да, жена, я жестоко ошибался в моем брате! Тяжело я провинился перед ним! Его, который так искренно любит меня, я ненавидел! Того, который так глубоко сокрушается моей смертью даже до наступления ее, я хотел убить! Я теперь получаю возмездие за мое бессердечие; ты же принеси сюда яд, оставленный нам Антипатром для его отравления и хранящийся у тебя, и уничтожь его сейчас на моих глазах для того, чтобы я не уносил с собою духа мщения в подземное царство”. Я повиновалась ему, принесла яд и б'oльшую часть высыпала перед его глазами в огонь; но немного я сохранила для себя на случай нужды и из боязни перед тобою».

7. С этими словами она протянула баночку, содержавшую незначительную дозу яда. Тогда царь подверг пытке мать и брата Антифила; они сознались, что эту баночку Антифил привез из Египта, получив ее от своего брата, александрийского врача. Духи Александра и Аристобула, витавшие над дворцом, вывели, таким образом, на свет самые сокровенные преступления и привели к суду таких лиц, которые больше кого-либо других были далеки от подозрения. Так открыто было, что в заговор была посвящена также дочь первосвященника, Мариамна; братья выдали ее под пыткой. Царь наказал также сына за дерзость матери: он вычеркнул Ирода из завещания, в котором последний назначен был преемником Антипатра [1007] .

1007

Царь наказал также сына за дерзость матери: он вычеркнул Ирода из завещания, в котором последний назначен был преемником Антипатра. – Вместе с тем Ирод лишил первосвященнического сана отца Мариамны, Симона, и назначил на его место Маттафию, сына Феофила.