Иудифь

Иудифь

О КНИГЕ ИУДИФЬ

Наименование свое книга «Иудифь» носит от имени главной героини своего повествования — прекрасной и благочестивой израильтянки Иудифи, прославившейся спасением своего отечества от Олоферна, посланного Навуходоносором, царем ассирийским, для опустошения и покорения Иудеи.

Подлинность книги и историческая достоверность послужили предметом немалых споров в науке, благодаря значительному количеству исторических, археологических, географических и другого рода важных ошибок, допущенных в книге. Несмотря на это, книга Иудифь с самых давних пор пользовалась величайшим уважением, доходившим до придания ей канонического достоинства. Такое достоинство воздаёт ей блаж. Иероним, ссылаясь на собор Никейский, хотя

между правилами этого собора не находится ни одного, которое бы рассуждало об этой книге, и сам Иероним нигде не приводит такого правила. Блаж. Августин и вся африканская церковь так же признавали эту книгу канонической. Вообще же в последующее время в церкви более утвердилось признание неканонического достоинства этой книги.

Писатель книги точно неизвестен, хотя некоторыми исследователями называется по имени. Так, по мнению блаж. Иеронима, книгу написала сама Иудифь; по другим — автором книги был первосвященник Елиаким; третьи приписывают ее Ахиору Аммонитянину, упоминаемому в книге, или Иисусу, сыну Иоседекову, сотоварищу Зоровавеля при возвращении из плена вавилонского, и т. д. Из различных текстов книги наиболее известны: греческий LXX, древние переводы — сирский и латинский, известный под именем Италийского (Vetus Latinus), и Иеронимовский в Вульгате, сделанный им с утраченного ныне халдейского текста. Первоначальный текст книги был, по мнению авторитетов, еврейский.

Время написания книги определяется исследователями лишь приблизительно и двояко — в зависимости от того, как для кого разрешается недоумение, вызываемое важнейшей исторической обмолвкой книги, дающей такое или иное освещение всему ходу ее повествования: т. е. или после возвращения из вавилонского плена , и в таком случае должно быть вычеркнуто из повести или исправлено имя Навуходоносора, да еще называемого царем ассирийским, или же — если признавать ненарушаемую силу и правдоподобность последнего, возможно тогда отнести написание книги к допленному времени, и признать в этом случае неуместными указания повествования на позднейшее послепленное время, как вышеприведенное место Иудифи, . Какое из этих мнений имеет за себя наиболее веские доводы и должно быть предпочтено, сказать нелегко, как невозможно указать и такого царя, который бы удовлетворял всем до крайности запутанным подробностям изложения дела автором книги.

Более точно время написания книги многие исследователи относят ко временам Маккавейским, а дальнейшую обработку даже и еще позднее — ко временам первохристианским. Отсюда понятно, почему известность Иудифи в письменных памятниках древности начинается довольно поздно. Филон, Иосиф Флавий и вообще писатели ветхозаветного времени ничего не говорят об этой книге. Первое упоминание о книге принадлежит лишь св. Клименту Римскому (в 1 послании к Кор., гл. LV). Последующие отцы и учители церкви — Климент Александрийский, Ориген, Тертуллиан, Амвросий, блаж. Августин и другие хотя пользуются книгой Иудифи для целей назидания, но не сообщают никаких известий или преданий об ее происхождении.

Что же касается самого происшествия, составляющего содержание книги, то одни видели в нем простую метафору — изображение победы благочестия иудейства над нечестием языческого многобожия. Другие считали историю Иудифи благочестивою поэмою, представляющею смесь действительности и вымысла и написанною с целью подействовать на религиозно-патриотические чувства иудеев. Наконец, третьи соглашаются признать и действительную историчность всего происшествия — однако — не иначе, как под условием изменения в повествовании всех ошибочных имен и неточностей и относя событие ко временам владычества царей сирийских (эпоха Маккавеев).

Вся совокупность и подробности рассказа во всяком случае носят неустранимый отпечаток действительной историчности происшествия, независимо от отдельных неточностей описания. Рассказ сообщает немало драгоценных сведений по истории, географии, хронологии, дает обстоятельную родословную Иудифи, упоминает о празднике, установленном в память победы этой героини; наконец, древние иудейские молитвы в первую и вторую субботы праздника Освящения, представляющие сокращенное изложение

сущности книги Иудифь, также показывают, что евреи верили в действительность фактов, в ней переданных, так как не могли же они благодарить Бога за вымышленное освобождение. К этому надлежит еще прибавить существование нескольких древних мидрашим, независимо от книги Иудифь рассказывающих о тех же событиях. Всеобщее предание искони допускало строго исторический характер книги, и никто до Лютера не сомневался в этом. И доныне — все возражения, приводимые против истинности фактов книги Иудифь, должны быть отнесены к числу малоубедительных и маловажных (Вигуру. Руководство к чтению и изучению Библии. Т. II, 1-я полов.). Что касается, наконец, собственно царя (называемого ассирийским, Навуходоносором), ко времени которого должно быть отнесено с наибольшею вероятностью описываемое событие, то все попытки указать точнее в истории такого царя, наиболее вероятного и соответствующего всем подробностям изложения дела кн. Иудифь, обречены на безнадежную сомнительность и неразрешимую необоснованность. И недаром — не осталось, кажется, ни одного царя — ни до, ни после плена, — которого бы не считали за наиболее тождественное лицо с Навуходоносором — при одинаковой совершенно и правдоподобности и малоосновательности — в одно и то же время; мы не излагаем здесь отдельных мнений и доводов в пользу их и не вступаем в бесплодную полемику, предпочитая удерживаться в точных указаниях Библии и позволяя каждому приспособляться к ним своими собственными воззрениями.

Юдифь в мировой культуре

История Юдифи является одной из тем, к которым в европейской литературе и живописи обращаются наиболее часто. В период Средневековья увлекались упорядочиванием событий Священной истории. Ренессанс же видел в Юдифи храбрую героиню, тогда как барокко притягивала связь ужасного и эротического.

В изобразительном искусстве образ Юдифи впервые встречается в средние века, как пример добродетели, побеждающей порок. Один из ранних циклов — миниатюры Библии Сан Паоло фуори ле Мура (Рим, 9 в.). Затем несколько эпизодов изображены на северном портале собора в Шартре (XIII век) и Сен-Шапель (XIII век).

В эпоху Возрождения картина её победы являлась парной к сюжетам «Самсон и Далила» и «Аристотель и Кампаспа». Это сопоставление доказывает, что тогда эта тема являлась также аллегорией несчастья мужчины, оказавшегося в руках женщины, замышляющей коварство.

В живописи Нового Времени эта тема популяризируется с «Возвращения Иудифи» Сандро Боттичелли (ок. 1470). изваял знаменитую бронзовую скульптуру «Юдифь и Олоферн», используя её как аллегорию борьбы флорентийской коммуны против тирании. Принадлежность Олоферна к ассирийцам ассоциируется у итальянцев с их извечным врагом — турками, и делает изображение над ним особенно приятным для их глаз.

изобразил Юдифь в углу Сикстинской капеллы, на восточной надсводной части арки (1509). Эта тема интересовала , ,, («»), , , (якобы моделями послужили его возлюбленная Маццафирра и её мать), , (ок. 1616) и т. д.

В литературе образ Юдифи распространился в европейской литературе. Ок. о ней написал проповедь англо-саксонский аббат (см. «»). В эпоху Возрождения история вдовы стала примером мужества местных жителей перед лицом иностранной интервенции. Далмацкий гуманист (1450—1524) обработал эту легенду в ренессансный роман «Judita», вдохновляясь современной ему героической борьбой хорватов против Оттоманской империи.

Как символ гордости и сластолюбия Олоферн упоминается в «Кентерберийских рассказах» Чосера и в «Божественной комедии» Данте, где помещён в чистилище на Уступе Гордыни. С XVI века сюжет становится популярным среди протестантов, которые интерпретируют историю Юдифи как аллегорию победы праведности над пороком. Мартин Лютер особо рекомендовал этот сюжет для драматургов. Также любят его ренессансные авторы. Образ сохранил свою популярность в 17-19 вв. В русской литературе этому сюжету посвящали свои произведения замечательные поэты: А.С.Пушкин, Лев Мей, Николай Гумилёв, Бальмонт, Анна Ахматова, О.Мандельштам, Марина Цветаева и др.