ИВ. Тетралогия
Шрифт:
Вернувшись в Варадеро, я потратила остаток дня и весь следующий на подготовку, а также постаралась выспаться. Затем особенно тщательно привела себя в порядок. Волосы уложила крупными локонами. Продуманный вечерний макияж, коктейльное платье розово-алого цвета — элегантно и соблазнительно одновременно.
В кабаре я подъехала ближе к рассвету. Самоуверенный грек, конечно же, оказался на месте. Он сидел за столиком, а на коленях у него устроилась та самая девица, которая тогда злобно на меня косилась. Видно добилась-таки своего. Боюсь, придется ее снова огорчить. Опустившись на стул напротив и поймав ее недовольный
— У тебя внезапно прихватил живот, сил нет терпеть, теперь часа три не рискнешь выйти из дамской комнаты.
Побледнев, «страдалица» вскочила и скрылась где-то за барной стойкой.
— Что ты себе позволяешь?! — возмущенно воскликнул Клей.
«А ты что себе позволил, скотина?» мысленно я плюнула ему в лицо, улыбнулась как можно обворожительнее, и с чувственными придыханиями произнесла:
— Неужели будешь переживать из-за этой девчонки? Я безумно соскучилась, милый, а ты так груб!
— Знаешь, дорогуша, в прошлый раз ты вела себя так, что я не уверен в желании продолжать наше знакомство, — обиженно отвернул он греческий нос.
Воображая себя искушенной соблазнительницей, я томно протянула:
— Не будь так жесток, мы, девушки, бываем непредсказуемыми. Нам хочется, чтобы нас поуговаривали. Убегая, я надеялась, что ты остановишь меня или разыщешь. А ты даже не попытался. И я, поняв, что могу потерять тебя, пришла умолять попробовать снова.
Похоже, сегодня он не только танцевал и флиртовал с девицей, но и вновь изрядно выпил, потому что принял все за чистую монету, и, смягчившись, проворчал:
— Что еще можно ожидать от женщины! Вы всегда сначала сделаете, а потом думаете. Даже не знаю, смогу ли простить, — абсолютно неправдоподобно и бездарно играл он. — После ночи страсти вместо благодарности получил идиотские вопросы, нож в горло, а в итоге ты исчезла. А теперь опять добиваешься моего расположения.
— Ну, пожалуйста, котик, — мурлыкала я, поражаясь собственному лицемерию. — Я обещаю тебе романтический вечер, который ты никогда не забудешь.
Пофыркав для приличия еще немного, Клей позволил себя уговорить, и мы выпили за примирение. Слегка пригубив спиртное, я с удовлетворением отметила, что он выпил свой бокал до дна.
В номере я легко убедила его продолжить возлияние. Несколько бокалов шампанского с солидной порцией рома легли на подготовленную почву. Язык у его начал заплетаться, а мысли обрели конкретное направление, поэтому я решила, что он вполне созрел для задуманного.
— А теперь в спальню, милый.
Я почти тащила его на себе, сжав зубы от омерзения, пока он, похотливо сопя, бормотал сальности и пытался схватить меня за грудь. Усаженный на кровать, он полез с пьяными поцелуями, но я ловко вывернулась:
— Раздевайся, я скоро приду. Твоей кошечке надо принять душ.
— Тогда я с тобой, — едва ворочая языком, он попробовал подняться, однако это никак не входило в мои планы.
— Обязательно, в следующий раз. У меня для тебя сюрприз, так что жди. Ты будешь сражен!
Вернувшись через полчаса, я застала именно то, что ожидала. Мужчина крепко спал, похрапывая, раскинувшись на постели. Пришла пора для исполнения мстительного ритуала. Перевернув безвольное тело на живот, я поочередно притянула его руки к массивной кованой спинке и плотно несколько раз обмотала их толстыми ремнями. Какой бы он силы ни был, ему не вырваться так просто. Потом я стащила его брюки, снова лицезрев во всей красе волосатый зад. Аж скулы свело от гадливости. Я отдернула шторы, и утренние лучи радостно ворвались в комнату, медленно приближаясь к постели. Не зря я вчера целый день наблюдала за ними, двигая мебель и выбирая подходящее расположение.
Не пройдет и часа, и солнце дотянется до оголенных мест Клея. Боюсь, что его пробуждение окажется не более приятным, чем мое. Ноги у него свободны, к тому же, вампиры — существа ловкие, у него с запасом хватит возможности, чтобы весь день отодвигаться от освещенных участков, иначе филейная часть покроется хрустящей корочкой, как у индейки на День благодарения. Заодно появится время поразмыслить.
Почти все вещи у меня собраны, сложить остальные — минутное дело. Я уселась в кресло, поглядывая, как коварное светило все ближе подбирается к беззащитному тылу врага. Дождусь этого момента, чтобы убедиться, что грек не настолько пьян, чтобы сгореть во сне. Потом, поеду в Гавану, посвящу остаток каникул достопримечательностям столицы. Надеюсь, мы больше не встретимся.
Номер оплачен на несколько дней вперед. Первоначально я собиралась заткнуть ловеласу рот, а на двери повесить табличку «не беспокоить». Танцору пришлось бы упражняться в гибкости не менее трех дней, прежде чем горничная освободит его. Но потом решила оставить это на его усмотрение. Либо он будет молча пытаться вырваться и, возможно, сделает это до того, как его найдут, либо может позорно звать на помощь.
Вот и кульминация. Обжигающие лучи коснулись, наконец, мужских ягодиц. Запахло паленым, и, вздрогнув, Клей проснулся и задергался, как муха в паутине. Потом он пронзительно взвизгнул и, сообразив, где главная опасность, резко отодвинул бедра в сторону. Заметив меня, он угрожающе заорал:
— Завесь немедленно окно и развяжи меня, идиотка, иначе я размажу тебя по стенке.
Я усмехнулась:
— Сперва доберись до меня, я подожду.
Какое-то время он изрыгал грязные ругательства, пока мне это не надоело.
— Ничего нового я, похоже, не услышу. Прощай, Клей, успехов тебе в танцах.
Солнце вновь неумолимо подползало к пленнику, с ужасом переводящему взгляд, то на него, то на меня. Когда я потянулась за чемоданами, он торопливо заговорил:
— Мэри, я все понял, давай спокойно пообщаемся, обсудим, только задерни вначале шторы. Куда ты собралась? Сейчас же день.
Я не смогла отказать себе в удовольствии подойти к окну, создавая тень.
— Ты не вампир?! Но тогда кто?! — пораженно воскликнул мужчина.
— Тебя именно это беспокоит? — насмешливо проговорила я, отходя в сторону, вынуждая его судорожно двигаться.
Пленник молча взглянул мне в глаза и отвернулся, не произнося больше ни слова, а мне вдруг стало невыносимо стыдно. Неожиданно пришло осознание, что зря я это затеяла, напрасно заманивала его в ловушку. Месть не приносила никакого удовлетворения. Возможность унизить беспомощного вызвала лишь отвращение к самой себе. Неужели я опустилась до такой мелочности? Какая я дура! Он же не злодей, которого нужно казнить. И по его понятиям, не сделал ничего плохого. Разве он виноват, что ему навязалась вампирша, живущая по одной ей ведомым принципам?