Шрифт:
Старший сын царя Кащей Первого и Единственного вырос юношей ладным. Мало кто помнил внешность царя по молодости – сейчас-то он молодильными яблочками матери тещи своей не злоупотреблял и выглядел соответственно возрасту, достаточно почтенному для сказочно-фольклорного персонажа. Но сын его старший златые кудри и голубые глаза явно от родителя унаследовал, поскольку маменька его глаз имела зеленый, а косу темную. Ростом тоже судьба Ивана-царевича не обидела, а уж силу богатырскую он лично выпестовал, ежедневно упражняясь с дружинниками и стрельцами, не получая поблажек ввиду звания.
И вот в момент начала нашего повествования Кащей привычно извергал гневные речи, обрушивая на голову сына отцовские упреки.
– Вырос?! Поумнел?! – Кащей добавил язвительности, чтобы яснее донести идею презрительного недовольства. – Да у тебя еще молоко на губах не обсохло! Не посмотрю, что двадцать лет тебе, живо розги вспомнишь.
– Смею заметить, ваше величество, двадцать один, – на столь же повышенных тонах парировал Иван-царевич. – И я уже вполне совершеннолетний. И даже на троне вашем сидел, пока вы отсутствовал изволили.
– И что насидел?! Кто Хана Восточного к самым воротам столицы допустил!
– Территорию в границах удержал? Бунта не было? Вас, папенька, не подсидел? Стало быть, справился! – не уступал Иван-царевич.
– А Варьку за простого стрельца кто спровадил? – припомнил Кащей старшую дочь и роман ее с собственным телохранителем, возникший вследствие той истории.
– Это побочный эффект от разделенных опасностей в процессе поисков вас с маменькой, – отмахнулся Иван.
(Заинтересовавшихся смыслом данных упреков приглашаем изучить летопись «Бездорожная сказка», архив библиотеки, полка десятая.)
– И она теперь не желает ни за кого другого замуж идти! – фыркнул Кащей.
– Дело ее! – настаивал царевич.
– А вот и нет, дорогой мой! – Кащей жахнул кулаком по столу, отчего тот жалобно крякнул. – Вы – дети царя. Вы должны поступать согласно нуждам государства. И – в частности – жениться на том, на ком родители пожелают. Ишь! Мнения у них свои есть!
– Да, так вот, – припомнил Иван-царевич причину начала беседы на повышенных тонах. – Варька желает за стрельца пойти. А я не желаю на дочке правителя Сосновых земель жениться!
– А мне плевать, желаешь ты или нет! – заорал Кащей. – Есть государственные интересы! Мне те земли, что Шишк за дочкой своей дает, очень пригодятся! А потом и тебе!
Иван-царевич упрямо выпятил нижнюю губу.
– Вы, папенька, на маменьке по большому чувству женились.
– Да какое там! – не сдерживал сарказма Кащей, постаравшись не слишком заметно покоситься на супругу, пока что молча сидевшую в уголке и делавшей вид, что всецело погружена у чтение художественной летописи. – Мне земли ее полцарства нужны были. Помолвку-то я еще с младенцем организовал! Освежи в памяти историю рода!
Царица Марья, которую жених в свое время для упрочнения помолвочных клятв младенцем обратил в лягушку, подняла бровки, но от чтения не оторвалась.
(История эта подробно изложена в летописи под архивным названием «За тридевять земель», желающие могут ознакомиться за отдельную плату в царской библиотеке).
– Но вы видели эту Шишаниду? – возмутился царевич.
Кащей отмахнулся:
– А ты считаешь, я знал, как мать твоя выглядеть будет, когда женился на лягушке?
– У вас шансы были повыше жену-красавицу получить после обращения той в девицу. А я эту Шишаниду за версту обходить хочу – такая ошеломительная красота у нее! – Иван подбавил язвительности в тон и гримасу на лицо, чтобы донести до родителя свои впечатления от внешности дочери правителя Сосновых Земель. – Не женюсь на ней! Точка!
И для убедительности царевич с чувством разбил глиняный кувшин об пол. Папенька его в ответ метнул в стену бокал из тончайшего стекла. Осколки украсили ковер под ней ярким асимметричным узором и весело заблестели в лучах солнца.
– А ну хватит посуду портить! – прикрикнула царица Марья, прекратив притворяться читающей. – Я тебе говорила, не согласится он, – добавила она в сторону супруга.
– Молод еще – с отцом не соглашаться! – огрызнулся Кащей.
– Вы, папенька, воспитывали в детях своих разумность и самостоятельность, – Иван откинул белокурую челку, упавшую ему на глаза.
– Это верно, – поддакнула царица. – Однако, сынок, не стоит так с отцом разговаривать. Это нехорошо.
– Да, маменька, простите, папенька, – проговорил Иван-царевич с некоторым клокотанием в интонациях.
– Что-то незаметно раскаяния, – пробурчал Кащей.
– Попробую еще раз, – согласился сын и глубоко вздохнул в попытках говорить голосом послушного отпрыска. – Простите, папенька, что так эмоционально не соглашаюсь с вашим решением женить меня на кикиморе.
– Цыц!
– И довожу до вашего сведения спокойным и ровным тоном наследника царского рода, что жениться на указанной девице я не буду.
И царевич щелкнул каблуками, склонив чрезмерно почтительно голову перед родителем. Кащей побагровел. Марья неслышно подошла со спины к супругу и положила ладошку ему на локоть, сдерживая взрывную реакцию.
– Но, сынок, жениться действительно надо, – умиротворяюще проговорила она. – Дело это не личное, дело государственное. И нужно подойти к нему с большой ответственностью. Тебе, как ты сам заметил, уже двадцать один год, мы с отцом твоим не вечны, тебе весьма скоро предстоит править Тридесятыми Землями, и в этом очень важно иметь надежный тыл.
– Ну да, с кикиморой, – буркнул Иван-царевич. – Ответственно заявляю, что наследников у меня от такой супруги не будет.
– С лица воду не пить, – фыркнул Кащей.