Иван Грозный. Конец крымской орды

Тамоников Александр

– Благодарствую, государь.

– Ну а я в слободу и на Москву с тяжелыми чувствами.

– Народ все понимает и твоей вины в этой беде не видит.

– Я вижу, Михайло. Но прощай. Я буду ждать твоего возвращения из проклятого Крыма.

Царский отряд с опричными сотнями пошел в слободу. Дружина во главе с Огневым отправилась на Москву, Михайло Бордак с Василием Парфеновым, Степаном Леканом и пятью ратниками охраны двинулись протоптанной дорогой в село Стешино.

Глава 3

Михайло

Бордак затратил на дорогу в Крым более трех недель. Утром двадцать третьего дня пути после ночевки в степи он въехал с запада через хребет Тепе-Оба в город Кафа, расположенный на юго-восточном побережье полуострова и хорошо знакомый ему. Путешественник сразу же направился к возвышенности, где находилась улица, на которой проживал его старый знакомец Ризван. Деньги, переданные ему Малютой Скуратовым при выезде из Москвы, лежали в мешочках, надежно закрепленных на теле. Присматривайся как угодно, все равно не увидишь. Местные жители уже вернулись с утренней молитвы. Это означало, что и семья Ризвана уже на ногах.

Он подъехал к воротам подворья Ризвана, ударил по ним рукояткой плетки.

Во дворе появился парень, неизвестный боярину, и недружелюбно спросил:

– Чего тебе надо, иноземец?

Бордак проделал долгий путь по Муравскому шляху, заезжал в окраинные земли, откуда под видом литвина и пробрался в Крым.

– Тебя не учили вежливости, юноша?

– А вот возьму копье да ударю в грудь, так узнаешь мою вежливость!

– Смотри, какой грозный.

– Я такой.

– Ладно. Позови Ризвана.

– Ты знаешь дядю?

– Дядю? – повторил не без удивления Бордак. – Так ты племянник Ризвана?

Парень не ответил, повернулся, побежал в дом.

Оттуда скоро вышел хозяин и, конечно же, сразу узнал своего старого товарища.

– Михайло!

Бордак покосился на парня, стоявшего рядом с Ризваном.

– Ты ошибся, я пан Марек.

Хозяин подворья рассмеялся.

– Такой же пан, как я мурза. – Он указал на парня. – Его не опасайся, это мой племянник Алим из Кезлева, хороший юноша. Но чего мы чрез городьбу говорим? Алим, открой ворота.

Парень кинулся к ним, снял доску-запор, отодвинул створку.

Бордак заехал во двор, соскочил на землю, потянулся и сказал:

– Притомился я в пути.

Ризван подошел к нему, обнял и сказал:

– Здравствуй, Михайло! Я рад вновь видеть тебя. – Хозяин подворья взглянул на племянника и распорядился: – Коня гостя в стойло, обтереть, налить воды, положить сена. Алим, я попрошу тебя с почтением относиться к моим гостям.

– Так я же не знал, что это твой гость, дядя Ризван.

– Занимайся делом и будь на подворье, можешь понадобиться.

– Да я и не собирался никуда.

– Много

слов, Алим. Надо больше дела.

– Да, дядя, прости.

Парень взялся за поводья, но Бордак остановил его и спросил:

– Ты намерен поставить коня в стойло вместе с сумами и оружием?

– А, башка моя глупая!

Он посмотрел на Ризвана, тот махнул рукой:

– Не суетись, соберись.

– Не гневайся, дядя Ризван.

– Я не гневаюсь, я советую, надо понемногу учиться жизни, взрослеть.

– Я уже взрослый.

– Конечно. Сними поклажу!

Алим снял с коня сумы с припасами, булаву, лук с колчаном стрел. Саблю в ножнах Бордак держал при себе. Парень положил все это на скамейку, стоявшую возле дома, и повел коня в стойло.

– А где твой сын? – спросил гость.

– Мой Хусам женился. Помнишь, у него невеста была Гульшен, дочь купца Наби Алая?

– Что-то вспоминается.

– Вот сыграли свадьбу до похода на Русь. Сейчас он пока в юрте недалеко отсюда с молодой женой живет. Рядом дом общими усилиями строим. Трудно дается, денег не хватает, но с помощью Всевышнего поставим и дом, и подворье.

Бордак взглянул на татарина и осведомился:

– Погоди, а разве единственный или младший сын по вашим обычаям не должен оставаться в доме родителей?

Ризван улыбнулся и ответил:

– Должен и, я надеюсь, останется.

– Не понимаю. Хусам же ушел из дома.

– А с чего ты взял, что он так и будет единственным?

– Ты хочешь сказать?..

Татарин рассмеялся.

– Да, Михайло, моя Ираза понесла. Молю Всевышнего, чтобы дал нам сына.

– Вот в чем дело!

Тут вышла во двор и Ираза, заметно располневшая. Лицо ее было прикрыто платком.

Мусульманкам не пристало говорить с чужими мужчинами, но сейчас был не тот случай.

– Приветствую тебя, Михайло.

– Приветствую, Ираза. Я уже слышал о вашем счастье.

– Да, дал Аллах плод. Рожу скоро.

– Так же, как муж, хочешь сына?

– Я хочу дочь, но кто будет, то в воле только Всевышнего.

– Это так.

– А как поживают Алена, Петруша? – спросила Ираза.

– У нас все хорошо.

– Рада за вас, особенно за Алену. Сколько ей пережить пришлось!..

Ризван взглянул на жену и произнес более для порядка:

– Не слишком ли ты увлеклась разговором с чужим мужчиной, женщина?

– Извини, Ризван, но какой же Михайло чужой?

– Перечить мне вздумала? – Он выглядел строго, а в голосе не было и тени злости. – Приготовь лучше баню, разогрей пищу да подготовь комнату для Михайло. Устал человек, проголодался.

– Да, конечно, Ризван.

– А чего ты помощницу не наймешь, когда Ираза в таком положении?