Иван Грозный. Конец крымской орды
Шрифт:
Пестов взглянул на Бордака и сказал:
– Ночные дозорные говорили о дыме с этой стороны. Вот откуда он шел. Непонятно только, почему село не выгорело.
Княжич Парфенов оказался глазастей всех.
– А не выгорело оно потому, что огонь был сбит дождем, – заявил он.
– Но ведь не было никакого дождя, – с недоумением проговорил боярин.
– Не было в лесу, на елани, на которой мы стояли, и до этого места. А далее саженях в ста сухая земля граничит с мокрой. Дождь полосой узкой пролился где-то в начале ночи. Пришел
– А ведь ты прав, княжич, – сказал Пестов. – Как же я сам-то этого не увидел?
– Ладно, чего теперь, – произнес Бордак. – Крымчаки сделали свое дело и ушли. Вот только далеко ли?
– Насколько хватает глаз, никого не видать. – Пестов повернулся к Бордаку и спросил: – Какой наказ будет, воевода?
– Пройти дозором мимо села вдоль реки на версту, посмотреть лес, вернуться по его кромке. Времени на это, Иван, у тебя не много.
– Уразумел, исполню! – Пестов поспешил вниз.
Дозор тут же двинулся вперед.
Парфенов подал десятникам сигнал спешиться, сойтись в отряд и ждать. Те все поняли, подвели своих людей к ратникам Рубача.
Воевода с помощником смотрели за дозором, покуда он был виден, не скрылся за возвышенностью.
– Как ты считаешь, жители села сумели уйти от набега? – спросил княжич.
– По-моему, да. В Волонино не могли не знать о нашествии татар, о пожаре на Москве. Поэтому время уйти у них было.
– А если крестьяне подумали, что Девлет разграбит окрестности Москвы и пойдет обратно в Крым?
– Рассчитывать на это было бы глупо.
Парфенов невесело улыбнулся и сказал:
– Мы тоже думали, что Девлет поведет свою орду проверенным путем и на Козельск, как было решено в Бахчисарае, а видишь, что вышло.
– Ничего не было бы, если не наши изменники. Ради собственной выгоды они обрекли на смерть и унижения столько людей. Никого не пощадили. Как по-твоему, Василий, кто хуже? Татары-крымчаки или эти вот негодяи?
– Да наши, конечно же, похуже будут. Крымчаки что? Для них набеги – средство к существованию, а эти?.. Они ведь вовсе не наши. Изменники не имеют ни роду, ни племени. Я бы их давил собственными руками. А еще пищат некоторые вельможи, мол, царь нас притесняет. Да государю этих продажных тварей надо на плаху вести, головы им рубить без пощады, в назидание другим.
– Ладно, смотри на леса.
Парфенов повернулся.
– Да, вижу, ертаул по кромке идет. Три всадника.
– Значит, Пестов двоих в сам лес послал.
– Шустро основной путь прошли. Это говорит о том, что крымчаков дозорные не встретили.
– Они, по-моему, никого не встретили. А ведь должны были выйти хоть какие-то люди из Волонино, из леса, из-за реки.
– Может, они где-то тут и есть, хотели выйти, да нас увидели и опять спрятались. Им и в голову не придет, что орду преследует русская дружина.
– Наверное, ты прав.
Ертаул вышел из леса и направился к возвышенности.
Вскоре Пестов поднялся к Бордаку и Парфенову, смахнул пот с лица и доложил:
– Ничего и никого. В село, как ты и велел, воевода, мы не заходили, в округе на версту и более ни единого человека нет.
– Следы?..
– Тех много. От коней, людей, телег, скота разного. Они от села тянутся в сторону соседней деревни.
– От телег и скота, говоришь? – спросил Бордак.
– Да, боярин. Это худо. Значит, жители села не ушли до того, как налетели крымчаки.
– Ну это еще спорно. Сельчане могли в спешке переправиться на другой берег, бросить и повозки, и часть скота. Не до того, когда жизнь в опасности, – сказал Парфенов.
– Дай Бог, чтобы так оно и оказалось, – проговорил Бордак.
– Заходим в село, Михайло? – спросил княжич.
– Да вот думаю, стоит ли всей дружиной туда соваться.
– А чего ее делить-то? Нам чрез село дальше идти, к деревне.
– Коли крестьяне успели уйти на другой берег, то наверняка кто-то из них теперь из ближнего леса смотрит за селом. Большую дружину увидит, испугается и ноги унесет, ну а к малому отряду может и выйти, когда поймет, что мы свои.
– Коли для них остались эти самые свои, – вырвалось у Пестова.
Бордак взглянул на него и спросил:
– Почему ты так говоришь, Иван?
– А потому, воевода, что люди могут быть злы на царя за то, что он допустил такое разорение.
– Государя-то за что винить? Он сделал все, что мог.
– Кто бы еще народу местному это объяснил.
– Вот мы и объясним. Лишь бы люди к нам вышли.
Бордак принял решение и озвучил его:
– Мы с тобой идем в село вместе с головным дозором, смотрим все, показываем себя на берегу. Надеюсь, кто-нибудь да выйдет к нам. И объяснимся, и про крымчаков узнаем, спросим, какими силами они подходили к селу.
Воевода приказал дружине оставаться на месте, а сам вместе с Парфеновым и головным дозором поскакал к селу. Вскоре всем им стало ясно, что никто к ним не выйдет. Крестьяне не успели уйти. Кони заволновались, почуяв мертвечину. Ратники успокоили их, въехали в село, увидели порубленные тела стариков и старух, младенцев. Полегли и те мужики и совсем молодые парни, которые пытались отбить нападение крымчаков.
Бордак остановил коня, закрыл глаза.
Парфенов подъехал к нему и спросил:
– Что с тобой, Михайло?
– Не могу видеть трупы детей и молодых баб. Скажи мне, Василий, почему селяне не ушли на тот берег? Ведь и плоты у воды стоят, и лодки. Время у них было, успели бы переправиться, даже завидев крымчаков на той возвышенности.
– Не ведаю, Михайло, но, судя по всему, тут не ждали татар. Мужики своим делом занимались, бабы по хозяйству, дети играли на улице. Мыслю, тут вообще никто не смотрел за подходами к селу. Может, пастухи и заметили крымчаков, да уже поздно было. Странно все это. Как будто крестьяне не знали о том, что произошло на Москве.