Иван Грозный
Шрифт:
Хотя Иван был еще очень молод, но по своему развитию и образованию он стоял на более высоком уровне. Вопросы, предложенные на обсуждение собора, были не только внесены от имени царя, но частью и написаны его собственной рукой. Сравнивая их с позднейшими произведениями того же автора, мы ясно видим в них отпечаток своеобразной его личности. В них не только его мысли, но и стиль, его выражения, порывистые, резкие, язвительные и колкие. Здесь нет ничего, напоминающего Сильвестра, этого убогого писателя и ничтожного мыслителя. Даже в вопросах, касавшихся богослужения, где Макарий мог и должен был руководить Иваном, он обнаруживает весьма обширные познания.
Добавим, что изучение Стоглава началось сравнительно недавно. Причем текст его был не полным, что часто приводило ко многим недоразумениям. Преданный в 1667 г. запрещению, как еретическое произведение, Стоглав в течение почти двух столетий был недоступен для историков. Вероятно, Макарий был главным виновником неудачи реформы 1551 г., он был вдохновителем
Сама по себе эта победа была незначительна и еще более ослаблена усилиями противной стороны. Во многих местах решения собора оставались долго неизвестными. Везде официальная церковь старалась помешать их осуществление. В 1554 г. был созван новый собор для осуждения ереси Матвея Башкина и его последователей. На нем церковь вознаградила себя за понесенное ею поражение: в дело Башкина были впутаны выдающееся сторонники реформы. Кроме того, пораженные в более важных своих интересах, некоторые из духовных консерваторов вступили в союз с другими недовольными элементами. Следуя своей преобразовательной программе, Иван объединял оппозиционные элементы и, смешивая религиозные интересы с политическими, начал беспощадную борьбу против одной и другой стороны. Из этой борьбы он вышел победителем, но зато его имя и память до настоящего времени вызывают содрогание.
Религиозная реформа оказалась неудачной, и тем решительнее Грозный принялся за реформу политическую, вызвавшую террор.
Впрочем, Ивану еще прежде предстояло решить некоторые важные проблемы. Расширение территории крепнувшей державы призывало Ивана, как и его предшественников, к границам государства. Законодатель должен был стать завоевателем.
Глава третья
Движение на Восток. Взятие Казани
Остатки монгольского царства. Войско Ивана. Взятие Казани. Последствия. Взятие Астрахани. Казаки. Крым и Ливония.
Во время вступления Ивана на престол татарское иго было только тяжелым воспоминанием. Монгольское царство распалось на части. На восточной и южной границе еще существовали остатки Золотой Орды. В Казани, Астрахани, крымских степях были еще почти независимые ханства или царства, простиравшиеся до границ Московского государства. Отливая к азиатским плоскогорьям, монгольское море оставляло за собой как бы озера, все еще волнующиеся и принимающие иногда угрожающий характер, но сила их все более и более ослабевает. Теперь ни одной пяди русской земли не оставалось во власти татар. Как сказано было раньше, наплыв их сюда не имел сокрушающей силы океана. Теперь начинается русская колонизация и завоевания. Русские с каждым годом, почти с каждым днем подвигаются все дальше и дальше вглубь громадного пространства, занятого финно-татарами. Медленно, но верно московские государи расширяют свои владения, увеличивают сферу влияния. Прежде они были вассалами, теперь же стали сюзеренами ханов. Казанский хан Сафа-Гирей сделался их данником.
Однако в Крыму татары образовали новый центр своего господства. Здесь они создали более сильную политическую и военную организацию, основанную на старинных началах, и им удалось объединить под своей властью соседние ханства и порвать узы зависимости от Москвы. Сначала это было для Москвы только неприятностью, но скоро стало угрожающей опасностью. В 1539 г. крымскому хану Саип-Гирею удалось утвердить свое влияние в Казани и даже оставить там свой гарнизон. При его дворе появился русский беглец Симон Бельский, искавший там убежища или же привлеченный самим ханом. После этого Саип-Гирей отправил московскому правительству послание, тон которого напоминал о прежнем татарском могуществе: «Я открыто иду против тебя… Возьму твою землю, а если ты окажешь сопротивление, в моем государстве не будешь». Москва обещала не трогать Казани. Но хан этим не удовлетворился, он требовал ежегодной дани, что было возвращением к прежнему позору. С 1539 до 1552 г. шла непрерывная борьба с татарами. В Казани сторонники Сафа-Гирея, а потом его сына Утелиш-Гирея восстали против московской партии, заменившей знаменитого в то время военными подвигами князя Булата, ставленника Саип-Гирея, кандидатом Ивана Шахом-Али, или Шиг-Алеем. Но вскоре Саип-Гирей с Бельским угрожал самой Москве. Турция дала ему военные подкрепления и снабдила ружьями и пушками. В Москве создалось такое положение, что в одно время даже обсуждался вопрос, должен ли молодой царь остаться в столице и принимать участие в ее защите. Только вмешательство митрополита Иоасафа заставило восторжествовать более мужественных людей. В подобных обстоятельствах даже взрослые предки Ивана старались скрыться куда-нибудь в безопасное место. Но по мнению Иоасафа, Москва теперь была чем-то большим, чем простая столица: она стала метрополией, святым городом, где православная Русь хранила все, что было у нее лучшего – свою веру, святые мощи, свои надежды и гордость.
Иван остался в Москве, и это заставило Саип-Гирея отступить. Он вообразил, что за этим царем-дитятей сплотилась сильная армия, могущая уничтожить его татар, которые далеко не напоминали сподвижников Батыя. Это были больше грабители, чем воины, любители легкой наживы. Придя в возраст, Иван сделал еще лучше. Два раза, в 1548 и 1549 г., предпринимал он безуспешные походы на Казань. Выступал он поздно осенью. Его застигала зима. Войско вязло в снегу. Пушки тонули в Волге. Служилые люди в спорах из-за первенства забывали свои обязанности. Два раза со слезами бессильного гнева Иван приказывал своему войску отступать, а крымцы и казанцы становились более дерзкими и опустошали лучшие московские области.
Впрочем, при втором походе удалось достигнуть кое-каких результатов: был основан на вражеской земле городок Свияжск, недалеко от Казани, при слиянии Свияги с Волгой. Скоро этот городок сделался центром притяжения для соседних племен – черемисов, чувашей, мордвы, и татары увидели, что это московское приобретение имеет такой характер, что с ним приходится серьезно считаться. Между тем это ханство разлагалось. 300 человек крымцев покинули Казань, оставив там своих жен и детей, произведя предварительно грабеж в городе. Казанцы были недовольны Утелишем и выдали его Москве, но их мало удовлетворял и Шиг-Алей, поэтому они просили русского царя назначить им правителя по своему выбору. Иван думал, что таким образом совершилась бескровная победа. В феврале 1552 г. князь Семен Иванович Микулинский, назначенный наместником, подходил в сопровождении Адашева к Казани. Но благодаря интригам Шиг-Алея, с притворной покорностью удалившегося в Свияжск, и подстрекательству агентов Саип-Гирея, дело приняло неожиданный оборот. Ворота оказались запертыми. В городе вооружались. В Крым летели гонцы с просьбой о подкреплении. Предприятию грозил печальный конец.
Микулинский удалился в Свияжск и заперся в нем со своими ничтожными силами. Ему уже казалось, что его окружают, и он погибает. К тому еще в его войске появился мор, а с ним и беспорядки. «Мужчины бреют бороды… и содеевают грех с молодыми юношами», рассказывает летопись. В Москве были собраны бояре на совет, но они могли предложить только весьма сомнительные средства спасения: совершить торжественное перенесение мощей из Благовещенского в Успенский собор, послать в Свияжск воду, освященную над этими мощами, и поучение нового митрополита Макария. Но Иван со своими ближайшими советниками решил, что нужно делать что-то другое. Дело шло о престиже Москвы и всей будущей политики ее. Нужно было или победить теперь, или отказаться навсегда от завоеваний. В случае неудачи Москвы, может быть, угрожало новое иго. Саип-Гирей сделался слишком смелым и не отступал. Опыт прошлого говорил, что нужно поспешить. 16 июня 1552 года, передав правление на время своего отсутствия царице Анастасии, освободив из тюрем многих заключенных и совершив еще другие дела благочестия, Иван выступил из Москвы со всеми военными силами, имевшимися в его распоряжении.
В этой стране, не знавшей феодализма, военная организация в своих существенных чертах была феодальной. Во Франции от подобной организации осталось так называемое народное ополчение – тысяч две-три человек, что в сравнении с постоянным регулярным войском составляет сущие пустяки. На Руси Иван впервые начал формировать новый тип войска, постоянного. Ядром его должны были послужить стрельцы, впервые упоминающиеся в походе на Казань в 1552 г. Стрельцы набирались из свободных людей и должны были служить всю жизнь. В большинства случаев они были женаты и составляли сословие, в котором военное занятие сделалось наследственным. Вооруженные и экипированные по западноевропейскому образцу, стрельцы получали по рублю на постройку дома и столько же годового жалованья. Кроме того, им выдавалась одежда, порох, несколько муки и крупы. Когда этого оказалось недостаточным для содержания стрельцов, правительство решило наделить их землей, разрешить заниматься разными промыслами, до некоторой степени слить со служилыми людьми. Под конец царствования Ивана Грозного число их достигало до 12000 человек. Из них в Москве находилось 7500. Вместе с городовыми казаками они образовали первую пехоту, какой обладали русские цари. Одновременно было организовано и постоянное артиллерийское войско, разделявшееся на пушкарей (канониров), крепостных артиллеристов – защинщиков и гранатчиков. Также был образован особый отряд пищальников.