Иван Грозный
Шрифт:
Вербовка солдат, снаряжение кораблей должны быть закончены в течение одного года, «чтобы все было готово, когда решили бы отплыть из Германии, — Гамбурга, Бремена или Эмдена. (Отправляться следует) 1 апреля и плыть сначала к заливу и реке Коле в Лапландии». По поводу переезда морем экспедиционных войск у Штадена есть более подробные указания. Сохранился, помимо плана, поданного непосредственно императору, еще другой вариант проекта для отправки эксгосударю Ливонии, гроссмейстеру бывшего ордена, которому пфальцграф Георг Ганс обещал, в случае успеха похода на Московию, вернуть прежние орденские земли в Ливонии. Тут мы читаем, что десанты, посаженные на корабли в Эмдене, после двухнедельного плавания, при благоприятном ветре, могли бы беспрепятственно высадиться в Коле, Кандалакше и в устье Онеги; они могли бы потом пройти очень большие расстояния, занять
Вопрос, наиболее трудный для автора проекта, состоял в том, как финансировать экспедицию в пределах полуразвалившейся империи, не имевшей ни определенного бюджета, ни постоянных налогов, ни обеспеченного кредита. По мнению Штадена, надо заключить заем у ганзейских городов, надо объявить сбор чрезвычайного налога, так называемого «третьего пфенига». Но всего этого хватило бы лишь на первое время, на перевозку войск, на оккупацию прибрежных пунктов и их укрепление. В дальнейшем война должна будет питать самое себя. Все расчеты строятся на предстоящем захвате громадных запасов золота, серебра, драгоценностей и дорогих товаров в самой Московской державе.
О размерах богатств, в виде золота и других драгоценностей, отложенных в разных хранилищах, рассеянных по всей Русской земле и скрываемых в тайне, в Германии существовали преувеличенные представления. Пфальцграф Георг Ганс пишет в вышеупомянутом обращении к гроссмейстеру Ливонского ордена: «Знаю я от Георга Фаренсбека, который с немецкими всадниками служил московиту против татар, обо всех его планах знал и с делами ознакомился с еще большими подробностями, которые будут открыты, если будет к тому охота, что в некоторых местах может быть захвачен такой чудовищный клад из денег и драгоценностей, если соблюдать об этом тайну, что можно было бы на средства одного клада вести долгое время основную войну…»
В проекте Штадена мы находим замечательное описание Поморья, его торговых путей, по которым должна была двинуться стратегия имперско-германской интервенции. Тут Штаден со своим зорким глазом и превосходной памятью (или же надо предположить, что у него были обстоятельные записи) как у себя дома. Он дает точные указания расстояний между городами, объясняет, где надо создать военные базы, как велики должны быть оставляемые в них гарнизоны, где следует захватить казну или устроить склады. «С отрядом в 500 человек — половина мореходцев — следует занять Соловецкий монастырь. Пленных, взятых с оружием в руках, надо увезти в империю на тех же кораблях. Они должны быть закованы в кандалы и заключены по тюрьмам в замках и городах; их можно будет отпускать и на работу, но не иначе, как в железных кандалах, залитых у ног свинцом: за то, что наших пленных они продают турку. Так следует держать их до тех пор, пока не будет взята вся земля. Что с ними будет после — это будет изложено «иже». Когда будет занято свыше 300 миль вдоль морского берега и вглубь материка вдоль течения Онеги, следует в Каргополе на перевале, где начинается течение рек, впадающих в Волгу, устроить большой укрепленный лагерь. В Поморье следует назначить комиссаров, которые следили бы за подвозом на кораблях различных товаров в страну и из страны и быстро доставляли бы сюда все, что ни потребовалось бы военачальнику. «Тогда ежегодно можно будет получать достаточные подкрепления из христианского мира. А великий князь ниоткуда не получит подкреплений, разве только привлечет он к войне своих крестьян, у которых — не то, что у крестьян христианских стран! — нет вооружения и которые ничего не знают о войне.
Дальше надо идти в стругах и ладьях или — если угодно — сушей… Убивать не надо никого, кроме тех, кого захватят с оружием в руках. Здесь живут только крестьяне и торговые люди; раньше, в этих местах и войны-то никогда не бывало; никто не имеет здесь и оружия… К каждому укреплению необходимо приписывать крестьян и торговых людей — на 10 или 20 миль вокруг, — с тем, чтобы они выплачивали жалованье воинским людям и доставляли бы все необходимое… У русских надо будет отобрать, прежде всего, их лучших лошадей, а затем все наличные струги и ладьи — маленькие корабли — и свезти их к укреплениям, чтобы при случае защитить их артиллерией…» Каргополь «должен быть занят и укреплен отрядом в 3 000 человек. До сих пор можно не бояться появления врага».
На безоружности простого народа в Московии, его неумении и неспособности воевать Штаден очень настаивает. Поэтому победа имперцев кажется ему заранее обеспеченной. Надо только быстро двигаться по путям, намеченным в проекте, укреплять узловые пункты, захватывать казну, чтобы питать свою армию. Сопротивления со стороны местного населения не будет.
Штаден приходит в какой-то экстаз: «Отправляйся дальше и грабь Александрову слободу, заняв ее с отрядом в 2000 человек! За ней грабь Троицкий монастырь! Его занять надо отрядом в 1000 человек, наполовину пеших, наполовину конных!» Штаден воображает, что простых воинов можно, через какого-нибудь пленника, убедить в великой тирании Ивана IV, а более видных служилых людей привлечь на немецкую службу, предложив им принести свои грамоты на поместья. «Я твердо знаю, что кровопролитие будет излишне: войско великого князя не в состоянии более выдержать битву в открытом поле».
Так как настоящие воеводы великого князя перебиты, будет скоро пойман сам великий князь. С ним вместе «необходимо захватить его казну: вся она — из чистого золота и год от года умножалась стараниями прежде бывших князей; (захватить ее) со всеми великокняжескими коронами, скипетрами, одеяниями и своеобразными сокровищами, что собирали прежние великие князья, и с той великой казной, которую всеми правдами и неправдами собрал теперешний великий князь; (всю ее) захватить и вывезти в Священную Римскую империю римского императора Рудольфа и сложить в его сокровищнице».
В конце проекта для Ивана IV придумана такая участь. «Великому князю и его сыновьям надо предоставить в империи подходящую область, в качестве графства». Но предварительно его следует помучить: «…отправить его в горы, где Рейн или Эльба берут свое начало. Туда же тем временем надо свезти всех пленных из его страны и там, в присутствии его и обоих его сыновей, убить их так, чтобы они (т. е. великий князь и его сыновья) видели все своими собственными глазами. Затем у трупов надо перевязать ноги около щиколоток и, взяв длинное бревно, насадить на него мертвецов так, чтобы на каждом бревне висело по 30, по 40, а то и по 50 трупов: одним словом столько, сколько могло бы удержать на воде одно бревно, чтобы вместе с трупами не пойти ко дну. Бревна с трупами надо бросить затем в реку и пустить вниз по течению».
Все усилия Штадена пропали даром. О том, чтобы набрать интервенционную армию из числа обывателей призрачной священной империи, не могло быть речи. Весь план есть один из курьезое эпохи. Но для нас теперь он имеет очень важное значение, поскольку он показывает, как изменилось отношение к Московской державе. Надо только сравнить этот план 1578 г. с проектом 1570 г., который мы знаем из письма Либенауера. Тогда Московская держава казалась столь могущественной, что боялись нашествия московитов на Германию и хотели предупредить его союзом с грозной силой, теперь — через 8 лет — она стала казаться столь слабой, что возможным казался план ее завоевания.
3
С 1578 г. мы имеем рассказ о войне на западном фронте Рейнгольда Гейденштейна, польского шляхтича, принадлежавшего к партии Батория, и его правой руки, Замойского. Гейденштейн далеко выдается среди других наших источников, повествующих о Ливонской войне. Он, правда, преклоняется перед своим героем, исполнен увлечения блестящей польской шляхтой, ненавидит московитов, но при всем том он — хороший наблюдатель и отдает должное врагу. Гейденштейн, видимо, познакомился с русскими летописями, знает историю Пскова, судьбы князей и стольных городов, начиная с Рюрика. Он знает, что Иван III первый положил основание могуществу Москвы, а «ныне царствующий Иван IV еще более увеличил при помощи своего счастья и искусства (курсив мой. — Р. В.) обширную державу». Громадные царства — Казанское и Астраханское — он приобрел посредством нового в то время способа, а именно подкопов и пороха. Московское государство дошло до пределов Персии. Благодаря внутренним раздорам ливонцев Иван IV занял их страну, часто наносил поражения шведам. «Быстро образовавшееся могущество московского царя стало внушать страх не только соседним народам, но даже и более отдаленным, и высокомерие его при таких обширных границах и великих удачах дошло до того, что он презирал в сравнении с собою всех других государей и полагал, что нет ни одного народа, который бы мог поспорить с ним богатством и могуществом».