Иван Путилин и Клуб червонных валетов (сборник)
Шрифт:
Трепов с багровым лицом отошел в угол своего огромного кабинета.
– Что такое?
– Отпустите с миром ювелира. Для меня все ясно. Он тут ни при чем. Сейчас я буду иметь честь все вам объяснить.
– Как?! Вы говорите, что вам эта чертовщина ясна?
– Совершенно.
И повернулся к ювелиру:
– Проезжайте домой. Не тревожьтесь: я, Путилин, с великодушного разрешения его высокопревосходительства заявляю вам, что все это дело будет расследовано. Мы имеем дело с мошенничеством новой, необычайной
Путилин говорил властно, уверенно.
Трепов во все глаза глядел на него.
Ювелир, шатаясь от пережитого волнения, вышел из кабинета знаменитого генерала.
– А теперь, ваше высокопревосходительство, благоволите выслушать следующее.
И Путилин спокойным, ровным голосом начал что-то рассказывать Трепову.
– Как?! Здание Главного штаба?! Вы шутите?
– Нимало.
– И вы полагаете?
– Что эта бешено-дерзкая проделка есть дело рук того же самого авантюриста. Он делает удар за ударом, ход за ходом.
Трепов облегченно вздохнул и с выражением благодарности и искреннего восхищения посмотрел на Путилина.
– Однако, вы недаром гремите, Иван Дмитриевич!
– Ну, – усмехнулся Путилин, – пока в этом деле, ваше высокопревосходительство, я еще ничего не сделал. Все ходы еще за мной. Вот когда я сцапаю этого молодчика – только тогда я заслужу вашу столь лестную похвалу. Имею честь кланяться.
Новые вести о графе П. Загадочная записка
Прошло пять дней.
В течение этого времени мой талантливый друг, очевидно, не напал еще на след блестящего афериста – графа П.
Лицо Путилина было хмуро, раздражительно.
Особенно изводил его Трепов.
Чуть не по нескольку раз на день присылал он осведомляться: разыскан или нет дерзкий мошенник, осмелившийся проделать такую штуку с ним, генералом Треповым.
Путилина передергивало.
– Эк ведь как задело! «Вынь и положь!» Поискали бы сами.
А между тем граф П. словно издевался над гением русского сыска: в течение этих пяти дней он совершил еще несколько крупнейших проделок: выманил у настоятеля богатейшего собора под каким-то предлогом крупную сумму денег; учел поддельный вексель; словом, работал вовсю.
– Однако, – вырвалось у Путилина.
Слухи обо всех этих громких проделках разнеслись по Петербургу. Их смаковали, комментировали, по обыкновению привирая с три короба.
– Что же наш-то Путилин не отличается?
– Да, поймайте-ка сразу такого ловкача! Вот он что учудил: в Трепова обратился! Шутка сказать!
На шестой день после всего происшедшего, когда мы сидели в служебном кабинета Путилина, курьером была подана карточка:
– Моисей Арнольдович
– Ого, – вырвалось у меня.
Я знал эту фамилию. Она принадлежала крупнейшему еврею-богачу, железнодорожному концессионеру-воротиле, дельцу высокой марки.
– Неужели новая история? – усмехнулся Путилин.
В кабинет вошел щеголеватый еврей, средних лет, маленького роста, с глазами, как у лягушки, на выкате, с бакенбардами котлеткой.
«Вот он, каков этот миллионер, перед которым заискивают сильные мира сего!» – пронеслось у меня в голове.
– Имею честь говорить с его превосходительством, господином Путилиным? – небрежно спросил он.
– Да, вы говорите с начальником сыскной полиции. В чем дело? Чем могу служить?
Путилин пригласил З. садиться.
– Дело чрезвычайно странное и глупое. Откровенно говоря, я не стал бы из-за него тратить свое время и беспокоить вас, но я все-таки боюсь.
– Что же, именно, это за дело?
З. говорил с весьма изрядным акцентом.
– Прошу извинить, сейчас я покажу вашему превосходительству. – Не торопясь, правой рукой, на которой сверкали дивные солитеры, великий концессионер вынул из бокового кармана бумажник, а из него записку.
– Вот что я получил.
Путилин прочел:
– «Вам угрожает большая опасность. Обратитесь к начальнику С.-Петербургской сыскной полиции – знаменитому Путилину. Ваш доброжелатель».
– Не правда ли, ваше превосходительство, это очень странно? – спросил великого сыщика известнейший делец.
– Да, это странная записка, – задумчиво произнес Путилин.
– Так что, я хорошо сделал, послушавшись анонимного автора, то есть обратившись к вам?
– Отлично, отлично поступили.
Лицо З. побледнело.
– Ради Бога, ваше превосходительство, вы, стало быть, придаете серьезное значение этой записке?
– Да.
– И, стало быть, мне действительно грозит беда?
– Очень может быть. А теперь я вас попрошу ответить мне на несколько вопросов.
– Сделайте одолжение… Я, право, так расстроен…
– Скажите, вы абсолютно не можете предположить, откуда и какая опасность угрожает вам?
– Понятия не имею.
– Не произошло ли за последнее время чего-либо такого, что создало бы вам врагов?
З. развел руками.
– Ничего особенного. У меня, как у всякого крупного деятеля, немало врагов, но согласитесь сами, что от этого далеко еще до «большой опасности».
– Да-да, – рассеянно ответил Путилин.
Он, не обращая внимания на З., погрузился в глубокое раздумье.
Миллионер-концессионер с недоумением и робостью глядел на него. На его лице как бы застыл немой вопрос: «Что же ты молчишь? Ведь меня кто-то направил к тебе, прославленному и знаменитому, а ты, кажется, понимаешь в этом деле не более меня?»