Иван родил девчонку

Чуманов Александр Николаевич

Гости разъехались ближе к утру, когда виновник торжества сладко спал среди атласных подушек весь в кружевах и кружавчиках, обернутый самыми лучшими, самыми гигиеничными пеленками, выписанными из самого города Парижа. И даже на марлевом подгузничке висела необорванная из высших соображений бирка «Маде ин»… Он лежал и безмятежно посапывал хорошеньким, как у маменьки, носиком и морщил во сне свой аристократический, свидетельствующий о беспримерных врожденных способностях папенькин лобик. Лежал так и не показанный гостям по соображениям стерильности и возможного сглаза.

Откармливаемый самыми патентованными смесями и соками, а также не брезговавший и натуральным маменькиным

молочком, лишь изредка отдающим никотином и коньяком, Николенька рос не по дням, а по часам, умиляя всех своей ранней смышленостью и крепкими кулачками. И вот, когда ему сравнялось три годика, он был произведен в старшие лаборанты. В то же примерно время в дом стали наведываться учитель музыки и учитель танцев, учитель живописи и учитель каратэ. И в то же примерно время, гуляя на улице с деревенской своей прабабушкой, Николенька освоил первое в своей жизни непечатное слово. О чем не преминул известить родителей. Прабабушка была тут же отстранена от воспитания внука, хотя — это доподлинно установлено — она и не была склонна к употреблению бранных слов. А с Николеньки было взято обещание никогда больше ничего такого не слушать и тем более не повторять. Хотя замечу, что сам любезнейший Андрей Андреевич и сама высокочтимая Раиса Львовна при решении каких-либо сложных проблем редко стесняли себя в выражениях, но они никогда не позволяли себе несветских оборотов в присутствии посторонних и тем более детей. Так что дурное влияние исходить от них не могло.

По достижении шестилетнего возраста Николеньку определили в школу с преподаванием ряда предметов на английском языке. И когда малыш впервые ступил на порог учебного заведения, он сразу понял, какую высокую честь оказал своим появлением этому коллективу. Он шел, и отовсюду слышался благоговейный шепот: «Смотрите, смотрите, сын самого Андрея Андреевича». Сам директор, взяв мальчика за руку, провел его в класс и усадил на место.

Все устроилось наилучшим образом. Николенька стал ходить, вернее, ездить в школу на папенькином служебном экипаже. Скоро его приняли в октябрята и сразу сделали командиром звездочки. Потом, в третьем классе, он стал пионером и соответственно председателем совета отряда.

Каждую неделю Раиса Львовна наведывалась в школу. Директор собирал педколлектив в учительской, и она выступала с краткой речью по проблемам педагогики. Все внимательно слушали, а некоторые даже старались коротенько законспектировать. На таких Раиса Львовна смотрела особо благосклонно и одаривала их по праздникам небольшими, но приятными доброхотными подношениями.

Впрочем, в школе Николеньке довелось столкнуться и с первыми в своей жизни трудностями.

Дело в том, что некоторые недоросли спервоначалу не захотели признать его особое положение. Потому что в этом учебном заведении почти все претендовали на особое положение. Если бы умудренные жизнью родители только знали, что их чада терроризируют маленького Вселенского, с ними бы непременно сделалось дурно.

Однако эти трудности отрока Вселенского разрешились довольно быстро, ибо постоянно в его кармашке имелась сотня-другая денег на мелкие расходы, которые он и решился употребить на подкуп обидчиков. А вскоре сметливый не по возрасту ум подсказал, что сии малые деньги можно с выгодой пустить в оборот. Так со временем он сколотил изрядный капиталец, кроме того, в его владение перешли уникальные коллекции игрушечных автомобильчиков и оловянных солдатиков, кои его школьные товарищи собирали на протяжении долгих лет.

Надо заметить, что учение давалось Николеньке без особого труда. И учителя могли с чистой совестью принимать щедроты своей благодетельницы

Раисы Львовны. Сам Андрей Андреевич предпочитал оказывать покровительство не кому-то лично, а всей школе — материалами, рабочей силой, путевками и просто средствами из фондов вверенного —ему участка деятельности. Это делалось на виду у всех и ни в ком не вызывало никакого предубеждения.

Итак, учение давалось Николеньке без труда, потому что до знаний он был от природы охоч и способен. Правда, сделался он с годами ленив, однако врожденные способности и невольное снисхождение учителей давали ему возможность оставаться наипервейшим учеником и закончить школу с золотой медалью.

Николенька стал студентом и тут же был повышен в своем институте легчайших сплавов до чина младшего научного сотрудника.

Вы, глубокоуважаемый читатель, возможно, пожелаете узнать, куда все эти годы девалось хоть и малое, но все ж таки жалованье, причитающееся Николеньке, коль скоро он числился там в институте на разных невысоких должностях. И тут я вынужден развести руками. Не знаю. Но полагаю,, что навряд ли стал бы Андрей Андреевич заниматься столь хлопотными и мелочными делами, как составление липовых ведомостей. Вероятнее всего, эти скромные суммы так и остались в государственной казне, споспешествуя экономии фонда заработной платы. Скорей всего, так и было, хотя поручиться не могу.

В университете, однако же, Николенька столкнулся с некоторыми трудностями. Оказалось, что там недостаточно природных талантов, а требуется еще и трудолюбие, какового у нашего мальчика быть, конечно, не могло. Он в ту пору в аккурат увлекся балами, вечеринками в кругу друзей, скачками на автомобилях.

Ах, молодость, молодость, сколько наивных отроков закружила ты своим праздничным кружением, да так и не раскружила до самой кончины! В семнадцать лет Николенька влюбился без памяти в одно нежное, воздушное создание, а через неделю в другое воздушное создание, а потом в третье, в четвертое… Надо полагать, что все эти нежные и воздушные были наслышаны о великолепной родословной своего избранника, иначе бы откуда их было так много у прыщавого студентика? Юноша приходил домой под утро, имея такой ужасный вид, что у бедной маменьки от жалости разыгрывалась сильная мигрень. И тогда Андрей Андреевич разрешил сыну приводить девушек домой, но не чаще одного раза в неделю. Отец не стал лишать мальчика радости общения с юными соблазнительницами, мудро решив, что сын должен гармонически развиваться.

Довольно скоро Николенька приспособился одолевать и университетские трудности. А перед экзаменами в университет наведывалась Раиса Львовна и устраняла последние преграды к удовлетворительным отметкам. Хотя, надо признать, удавалось это не всегда и не с прежней легкостью. Но коли и не удавалось, со второго, третьего, пятого захода мальчик все равно получал нужную запись в зачетке. Ведь спешить ему было некуда. Пока Николенька заканчивал университет, в институте легчайших сплавов уже заканчивали для него диссертацию.

На последнем курсе Николеньку женили на девушке из порядочной семьи. Свадьбу отпраздновали с подобающим размахом.

Но когда Николенька Вселенский уже готовился защищать докторскую, в семью пришло ужасное горе. Папеньку, бедного Андрея Андреевича, отправили в досрочную отставку за негодный стиль руководства. И производство в очередной ученый чин, конечно, сорвалось. Но осталась степень кандидата, осталось многое другое из наследия. Ведь сын за отца не отвечает.

Пройдет некоторое время, и Николенька, пожалуй, все равно станет доктором. Помните, сколько и каких гостей было на его крестинах? Вот то-то и оно…