Иван Шуйский
Шрифт:
Свидригайло не имел достаточно сил, чтобы оказать поддержку своим полоцким сторонникам. В конце концов решимость к сопротивлению Сигизмунду Кейсту- тьевичу все-таки иссякла: «…полочане и витебляне, не слышевши соби помощи ни от кого, и далися великому князю Жыгимонту Кестутевичу»84. Фактически после падения Полоцка и Витебска в 1436 г. шансы великого князя русского на победу свелись к нулю. Эти города были его главным оплотом, причем в большей степени — именно Полоцк. Витебск Свидригайло пришлось еще в 1433 г. брать, и там у него были, следовательно, не одни лишь сторонники85.
Что дал Полоцку Свидригайло, и почему город оказывал ему столь деятельную поддержку? Полоцк являлся центром православной епископии, средоточием многочисленных православных церквей и монастырей. Следовательно, у проправославной политики великого князя русского в Полоцке должна была быть прочная поддержка со стороны многочисленного православного духовенства.
Что
В 1432 и 1434 гг. Ягайло и Сигизмундом Кейстутьеви- чем были даны привилеи, расширившие круг лиц, которые могли пользоваться важными политическими правами по условиям Городельской унии. Некоторые исследователи полагают, что эти привилеи удовлетворили многих сторонников Свидригайло и отбили у них охоту к дальнейшему продолжению борьбы, поскольку «…русская знать добилась сословного равенства с литовской аристократией»87. Но М. Любавский считал, что привилей 1432 г. не оказал должного эффекта. Б. Пичета отмечал «половинчатость» этого законодательного акта, А. Пресняков подчеркивал, что условия привилея 1434 г. не привели к уравнению православной и католической шляхты по важнейшему принципу — принципу занятия государственных должностей88. Наконец, В. Каменецкий вообще выразил сомнение по поводу освоения привилея 1434 г. в реальной правовой практике. Действительно, привилей 1434 г. если и был компромиссом, то довольно невыгодным для православной знати — права занятия государственных должностей она не получила. Помимо этого обращает на себя внимание и чисто географическая ограниченность привилея: он относился к территории «… наших (Сигизмунда Кейстутьевича. — Д-В.) земель литовских и русских»89. М. Любавский толковал эту странную географию как Литву и «соединенную с ней Русь в тесном смысле». Но, видимо, более корректным было бы считать, что законодательная сила привилея по данному определению распространялась на те территории, которые к 6 мая 1434 г. (дата утверждения привилея) контролировались Сигизмундом Кейстутьевичем. В отношении Литовской Руси это совсем немного — сюда не вошли Полоцк, Витебск, Орша, Борисов и Смоленск, находившиеся тогда под контролем Свидригайло. Но даже если принять трактовку Любавского, то и в этом случае полоцкая знать ничего по привилеям 1432–1434 гг. не получала, так как Полоцк не входил в Русь, связанную с Литвой «в тесном смысле». Поэтому Полотчина и оставалась верна Свидригайло до последней возможности.
По всей вероятности, Свидригайло находил поддержку и у полоцких мещан, поскольку сам оказывал «местичам» города благоволение. А. Хорошкевич обнаружила среди актов Литовской Метрики, в списке XVI в., изложение привилея Свидригайло полочанам. Этим актом князь предоставил полоцким мещанам право владения землей на двух условиях: участие в земском конном ополчении наравне с боярством и содержание в порядке укреплений городского замка90. Впоследствии Свидригайлов привилей был подтвержден другими великими князьями литовскими. Надо полагать, литовско-русский государь не стал бы даровать мещанам Полоцка подобные права, не ожидай он от них вступления в свое войско. А. Хорошкевич не без основания отмечает: «…грамота Свидригайлы закрепила существовавшее и до того равенство мещан с боярами, создала предпосылки для роста экономического и политического влияния мещанства… они (мещане. —Д.В.) получили доступ к управлению городом и участию в его внешнеполитических отношениях»91.
Наконец, и вся полоцкая городская община в целом получила от Свидригайло некоторые политические уступки по сравнению с временами правления Витовта. Великий князь Витовт последовательно ликвидировал остатки независимости отдельных земель и городов в составе Великого княжества. До Витовтовых времен Полотчина имела статус самостоятельного княжения. Еще в последней четверти XIV в. этот статус имел реальный политический смысл: он поддерживался авторитетом князя Андрея Ольгердовича Полоцкого. После него титул полоцкого князя носили фактически наместники княжеского происхождения. Некоторое исключение в этом отношении можно сделать для князя Скиргайло Ольгердовича, какое- то время пользовавшегося влиянием в делах большой политики, но он в Полоцке пробыл совсем недолго. Князья Лингвень Ольгердович и Иван Семенович Друцкий, пользуясь словами М. Любавского, «имели значение скорее великокняжеских наместников с княжеской властью, чем полноправных князей…»92. Лингвеня-Семена сменил наместник Монтигирд, поставленный Витовтом. Монтигирд княжеского титула уже не носил, и с этих пор (90-е гг. XIV в.) традиционным становится назначение
Жесткая объединительная политика Витовта вряд ли встречала сочувствие в русских областях, понемногу терявших свои права фактически независимых государств и превращавшихся в обыкновенные провинции Великого княжества Литовского. По образному выражению А. Дворниченко, русские земли ВКЛ в конце XIV — начале XV в. проявляют «страстное желание» иметь собственного князя и быть самостоятельными. «Это страстное желание русских волостей проходит через все события первой половины XV в.»95
Свидригайло дал князей Полоцку и Витебску. Личности этих князей устанавливаются без труда. Западнорусские летописи, повествуя об аресте и казни князя Михаила Ивановича Гольшанского (1433), удачливого воеводы Свидригайло, затем, видимо, изменившего делу великого князя русского, именуют его в некоторых списках князем «полоцким», «полочанским». Именно чести Михаила Гольшанского-Полоцкого принадлежит единственная крупная победа сторонников Свидригайло в открытом полевом сражении. Он разгромил войска литовского воеводы Петряша Монтигирдовича. Его последующий арест и казнь, быть может, связаны с активной деятельностью его родного брата, князя Семена Гольшанского, противника Свидригайло. Полоцкое княжение было получено князем Михаилом Ивановичем не ранее осени 1430 г., когда в Полоцке, по словам самого Свидригайло, то ли княжил, то ли наместничал некий «пан Василий»96.
«Великий князь русский» Свидригайло возвратил Полоцку право самостоятельно заключать договоры (по крайней мере с Ригой), утраченное три десятилетия назад, и полочане им воспользовались (не позднее падения Полоцка в 1436 г.). Впоследствии Сигизмунд Кейстутьевич вновь это право отобрал.
Таким образом, стремление найти поддержку в городских общинах и завязать с помощью пожалований добрые отношения с ними можно считать одной из характерных черт политики Свидригайло. В отношении Полоцка усилия великого князя литовского увенчались успехом.
Но бурное правление Свидригайло было кратковременным. Столицей Великого княжества Русского Полоцку пришлось быть всего четыре года (1432–1436). Падение Полотчины и Витебщины под напором войск Сигизмунда Кейстутьевича и его сына, умелого полководца князя Михаила Сигизмундовича, обессилило лагерь Свидригайло и лишило его надежды на победу. Настало время расставаться с пожалованиями великого князя русского.
Однако положение Полоцка отнюдь не было безнадежным.
Соглашение Сигизмунда Кейстутьевича с поляками было, по сути, союзом двух волков против третьего. После поражения сторонников Свидригайло этот союз становится весьма шатким, а положение самого победителя — крайне непрочным. Едва замиренные земли Литовской Руси представляли собой плохой тыл в случае противоборства с Короной Польской, Свидригайло уступил поле боя, но не погиб и сохранил власть над колоссальными владениями, оставаясь их повелителем до самой своей смерти в 1452 г. Он навсегда остался смертельным врагом Сигизмунда Кейстутьевича. Находясь в подобной ситуации, последний вынужден был проявить милосердие к недавним своим неприятелям. Но на политические права и привилегии северо-восточных земель Литовской Руси это милостивое отношение не распространялось: Полотчина и Витебщина теряли какую бы то ни было автономию. Они превращались в провинцию Великого княжества Литовского, мало отличавшуюся своим политическим статусом от остальных русских земель в составе Великого княжества Литовского. Полоцк никогда более не имел ни собственного князя, ни наместника княжеского происхождения. Свобода полочан во внешних сношениях навсегда ограничивалась рамками, поставленными Витовтом, и впоследствии все более сокращалась.
Вместе с тем права полоцких мещан, впервые полученные от Свидригайло, были законодательно закреплены97. Кроме того, Свидригайло заключал с Полоцком «ряд», договор, и выдал полочанам уставную грамоту, которая была подтверждена, а возможно, и дополнена Сигизмундом. Традиция выдачи уставных грамот восходит ко временам Витовта и в окончательном виде утверждается в уставной грамоте 1511 г.98 Но в данном случае важно другое: после поражения в гражданской войне полочане официально сохраняли древние свои права и законы, изложенные в уставной грамоте.