«Иван Васильевич меняет профессию»: сюжеты и персонажи
Шрифт:
Что же, это соображение тоже могло оказать свое влияние. Но достаточно вероятен и другой вариант: картина будущего, изображенная драматургом, слушателям на самом деле не понравилась.
Конечно, Булгаков был выдающимся литератором, но даже люди такого калибра испытывают творческие неудачи, не говоря уже о том, что публика, тем более театральная, часто бывает капризна, прихотлива и близорука.
При жизни автора пьеса "Блаженство"не ставилась на сцене и не публиковалось, и была напечатана лишь в 1966 году. Считается, что ее сюжет лег в основу нового произведения драматурга – знаменитого «Ивана Васильевича».
Итак, М. А Булгаков
Что же, попробуем разобраться. Самым важным для нас является тот факт, что в "Блаженстве" действуют те же самые основные персонажи, что и в «Иване Васильевиче» – правда, некоторые из них фигурируют там под другими именами. Изобретатель машины времени из «Ивана Васильевича» – это инженер Рейн, и зовут его Евгением Николаевичем.
Бунша (в обоих пьесах он именуется Бунша-Корецкий) носит имя Святослав Владимирович. Жорж Милославский назван Юрием (каковым он, впрочем, и был, поскольку Жорж – производное от Георгий), а стоматолог Шпак – совслужащий Михельсон.
Сновидение – один из основных лейтмотивов пьес Булгакова. Его знаменитый «Бег» имеет подзаголовок «Восемь снов», а в «Иване Васильевиче» путешествие в эпоху Ивана Грозного оказывается сновидением. Странствия во времени в «Блаженстве» происходят наяву, в реальности – литературной, разумеется; однако полно еназвание пьесы – «Сон инженера Рейна».
Инженер Рейн – личность с более активной жизненной позицией, чем Шурик из фильма Гайдая. Он не просто отправляет людей в другие эпохи, но и сам становится путешественником во времени.
«Блаженство» у Булгакова – это не состояние, в котором пребывают люди будущего, как можно было предположить, а топоним, название части «Москвы Великой» (Москва-Сити?), в которую попали гости из прошлого. Драматург так описывает это место:
На чудовищной высоте над землей громадная терраса с колоннадой. Мрамор. Сложная, но малозаметная и незнакомая нашему времени аппаратура (айфоны и ноутбуки, быть может?). За столом, в домашнем костюме (это важно!), сидит Народный Комиссар Изобретений Радаманов. Над Блаженством необъятный воздух, весенний закат.
Картина будущего не слишком впечатляет, как не впечатлила она и артистов Театра сатиры, потому что мы не видим практически ничего, за исключением мелких деталей и презентаций общего характера. Хотя, в принципе, общество XXIII века, показанное Булгаковым, в чем-то напоминает коммунизм, каким его видели основатели утопического социализма – Фурье и Оуэн.
Победил ли коммунизм на всей планете в XXIII веке? Автор прямо не называет общество, в которое попали герои, коммунистическим, но некоторые признаки этого строя в пьесе все-таки проглядывают.
Бунша:– А общество ваше бесклассовое? Радаманов:– Вы угадали сразу – бесклассовое. Бунша:– Во всем мире? Радаманов:– Решительно во всем.
Классики марксизма говорили об отмирании в будущем государства («Государство не „отменяется“, оно отмирает», – писал Фридрих Энгельс). И действительно, пришельцы с удивлением узнают, что в новом обществе нет ни милиции, ни профсоюзов. Бюрократия
Радаманов – Бунше. – Прежде всего, Святослав Владимирович, не надо бумаг. У нас они не приняты, как я вам уже говорил пять раз. Мы их всячески избегаем (Быть может, вся документация ведется на электронных носителях? Но об этом в пьесе нет ни слова).
Но полностью существовать без управления и организации (или самоорганизации?) никакое, даже самое бесклассовое, общество не в состоянии, поэтому на планете существует Совет Народных Комиссаров. Радаманов – один из членов этого Совета, Народный Комиссар Изобретений, берет под свою опеку гостей из далекого ХХ века.
Если есть комиссар изобретений то, логично предположить, должны существовать и сами изобретения, но с ними как раз не слишком здорово. Небоскребы в будущем строить научились – как мы уже знаем, «Блаженство» расположено «на чудовищной высоте» (впрочем, людям из 1930-х годов ХХ века современная дубайская «Бурдж-Халифа» высотой более восьмиста метров наверняка показалась бы чудовищной, равно как и еще недостроенное здание Лахта-центра в Петербурге).
Вспомним "Машину времени" Герберта Уэллса:
"Я видел, как вокруг меня проносились огромные сооружения чудесной архитектуры, гораздо более величественные, чем здания нашего времени, но они казались как бы сотканными из мерцающего тумана".
Что касается остальных достижений научно-технического прогресса, то кроме «малозаметной и незнакомой аппаратуры», мы их видим не так уж и много: большие аэропланы, маленькие летательные аппараты (один из них Милославский прихватит с собой в прошлое) и переговорное устройство, отдаленно напоминающее современный телевизор. Как бы то ни было, Милославскому ни разу не представляется случай произнести свою знаменитую фразу: «Видел чудеса техники, но такого никогда!»
Про географию мы тоже узнаем не слишком много. Кроме "Блаженства", в Большой (кто бы сомневался!) Москве есть еще один (элитный?) район со стеклянными башнями, имеющий название "Голубая Вертикаль", жители которого по праздникам летают в гости к обитателям "Блаженства"; кроме того, упоминаются Индия, в которой, по словам Милославского, "ничего интересного нет", и Лондон, где живет "мировая знаменитость" профессор Мэрфи. Сразу же приходит на ум знаменитый "Закон Мерфи", который гласит: "Если что-нибудь может пойти не так, оно пойдёт не так". Что же, этот закон оказался применим и к судьбам героев пьесы Булгакова, у которых в бесклассовом и, возможно, беспроблемном обществе неожиданно стали возникать проблемы.
Согласно пьесе, некоторые детали быта остались в будущем неизменными: люди XXIII века курят (Куда смотрит Народный Комиссар здоровья? Или такого в «прекрасном далеко» нет?), имеют портсигары и носят часы. Впрочем, в отличие от 1930-х, в новой Москве большое значение придается сохранению «приватности»: в гости без предупреждения обычно не ходят, и прежде чем заявиться с визитом, визитер должен с помощью специального аппарата подать хозяину сигнал.
Радаманов. – Вот тебе раз! Дорогой мой, что же вы не дали сигнал, прежде чем подняться? Бунша. – Очень удобный аппарат, но сколько я ни дергал… Радаманов. Да зачем же его дергать? Просто-напросто он закрыт.